Свадьба в колонии строгого режима: Свадьба в колонии строгого режима

Свадьба в колонии строгого режима

Невеста проходит досмотр и ступает в коридор, ведущий в комнату свиданий. Руки Тамары заняты – несколько больших клетчатых сумок. Здесь продукты и вещи – после регистрации молодоженам положено провести наедине целых три дня. Женщина видит жениха — короткая встреча под пристальными взглядами: «Ну, здравствуй».

Тамара долго собиралась – приехала в платье, сделала прическу. Протягивает любимому заботливо отутюженный костюм.

На время церемонии он сменит бушлат на пиджак.

«Как давно я не надевал нормальную одежду», — бормочет жених перед зеркалом в комнате свиданий. Игорь отсидел в колонии строгого режима уже семь лет. Статья тяжелая. Пришел в колонию вдовцом.

Молодожены рассказывают, что познакомились еще до того, как Игоря осудили, но романтические отношения завязались лишь несколько лет спустя после суда. Четыре года назад начали общаться – по видеосвязи и звонкам через систему спецсвязи.

На свиданки бежишь бегом, счастье переполняет – вот, увижу его. Потом ждешь следующую.

И так много раз», — вздыхает Тамара. Теперь мужу и жене положены длительные встречи, могут видеться чаще. И он, и она втайне надеются на условно-досрочное освобождение. Больше о личном пара рассказывать ничего не хочет.

О том, как складывается отношения пар, которых разделяет забор с колючей проволокой, читайте в материале «Заочницы»: любовь через решетку».

Бракосочетание проходит в небольшой комнатке вместо пафосно украшенного зала ЗАГСа. Вместо гостей – сотрудники ФСИН, несколько репортеров и осужденные. Из динамиков аппаратуры марш Мендельсона. «Согласны ли вы взять в законные мужья?», — стандартные вопросы регистратора. И почти сразу без длинных речей: «Объявляю вас мужем и женой. Можете обменяться кольцами».

Белое платье Тамара не стала надевать. Венчание тоже отложили до выхода мужа на волю.

Но фамилию супруга взяла, пусть все знают.

«Думаю, в ближайшее время будем строить семейное счастье уже там, на свободе.

Чуть больше года осталось,

— Игорь слегка сжимает руку супруги. — Осталось выйти за забор. Хочется уже пожить для себя». После возвращения хочет продолжить работать по специальности, правда, боится, не утратил ли навыки.

Обоим за 40. Дети выросли, есть даже внуки. В планах у супругов – уютный дом и семейное благополучие. А сегодня праздничный ужин из продуктов, принесенных Тамарой. Первую брачную ночь молодожены проведут в небольшой комнате для длительных свиданий. Таких здесь несколько, за стеной будет тоже семейная пара.

После нескольких дней, проведенных вместе в колонии, Тамара вернется домой и продолжит работу в сфере общепита. А Игорь останется коротать дни за колючей проволокой и ждать освобождения.

семь пар узаконили отношения в исправительной колонии

Артём ДАВЫДОВ – жених

«Для меня это своя ответственность. Для меня это впервые, ранее у меня такого не было в жизни. Конечно, хотелось бы более красочно, а не в этой обстановке провести это торжественное мероприятие. Для неё это, конечно, был непростой шаг. Не каждая девушка захочет ехать в такое место – в колонию, расписываться. Это же не просто раз – она увидела, и всё готова ехать. Нет, конечно. Хочу поблагодарить родителей, что вырастили и воспитали такую замечательную и красивую дочь».

Статусы мужа и жены Артём и Олеся приобрели впервые. И пускай вместо медового месяца их ждёт свидание длиною лишь в трое суток, ведь совсем скоро семья воссоединится. Новое место жительства, новая работа, строительство дома – всё с чистого листа. А главное вместе!

Олеся ВЕДЕРНИКОВА — невеста

«Боятся все, и я боялась, конечно, но к этому приходишь со временем, с общением. Людей узнают через общение. Это я узнала и поняла, что моё. 2:05-2:09 Все находят свою половинку везде, она везде находится».

Действительно, находятся. Иван тоже свою нашёл. Общались 2 года, теперь официально в браке. До совместной жизни ещё немало лет, но главное, говорит жених – есть кому ждать, и есть к кому торопиться.

Иван БЕЛЫХ — жених

«Сначала познакомились по телефону, потом долгое время переписывались и в конечном итоге в прошлом году сходили на свидание. После этого решили расписаться. Добрая, хорошая, отзывчивая женщина. Не стоит бояться. Самое главное – найти ту, которая тебя будет любить, и которая будет ждать».

После заключения брака, осуждённые не получают никаких особых привилегий. Максимальное число свиданий в год 6, и это при условии перевода на облегчённый режим. При ходатайстве об условно-досрочном освобождении семейное положение тоже не учитывается. После этих нескольких дней, проведенных вместе в колонии, все семь невест вернутся домой и продолжат работать и жить, храня домашний очаг в одиночку. А женихи останутся коротать дни за колючей проволокой, получать образование, и работать, целенаправленно приближая момент освобождения.

Тамара Ван-Фу-Ли, Антон Доценко, ЗабТВ

В женской колонии Приморского края прошла первая в этом году свадьба

В женской исправительной колонии №10 в посёлке Горное сегодня праздник. Фото: Анна Маринец, ИА UssurMedia

К 9 часам утра к проходной ИК-10 в Горном подъехал жених. Достал из автомобиля купленное для невесты белое платье и букет. Все организационные моменты в таких случаях ложатся на плечи именно будущего мужа. Только это, пожалуй, и единственное отличие в подготовке свадьбы «за колючей проволокой» от обычной.

В этом году свадьба Сергея и Олеси — первая в женской колонии. Через неделю еще одна осужденная официально узаконит отношения со своим любимым человеком. Торжественную церемонию уже 16 лет в учреждении проводит начальник отдела ЗАГС Михайловского района Галина Андрющенко.

«Все невесты красивые, не зависимо от того, где они выходят замуж. Бывают торжественные регистрации, неторжественные, но девушки всегда стараются выглядеть хорошо. Я уже не помню первую церемонию, которую провела здесь, но интересные случаи бывали. Например, один жених приехал в Горное из Тамбовской области. Рассказал, что в его деревне остались одни бабушки. С невестой познакомился по переписке, здесь соединились их судьбы», — поделилась Галина Павловна.

В среднем, каждый год в колонии проходит до шести свадеб. Из-за ограничений, связанных с коронавирусной инфекцией, сейчас посещать торжественную церемонию родственникам молодоженов запрещено, но обычно в зале присутствуют родители и друзья в качестве свидетелей. После регистрации праздник продолжается в кафе на территории колонии, а затем родственники уезжают. Супруги могут провести три дня вместе.

«Должна быть поддержка социальных связей. Очень хорошая идея со стороны молодых людей вступать в брак, потому что сейчас, к сожалению, многие молодые живут гражданским браком. В уголовно-исправительной системе к свиданию допускаются только законные мужья, поэтому пары, прожившие годы без регистрации, здесь заключают брак», — рассказала заместитель начальника учреждения Ольга Игнатюк.

По словам Ольги Викторовны, по этой причине официально расписывались пары, которые уже имели детей и внуков, но жили так называемым гражданским браком.

Сергей и Олеся встречались до свадьбы два года. В новогоднюю ночь парень решил сделать предложение руки и сердца своей любимой девушке, но жизнь сделала крутой поворот. Сначала СИЗО, потом суд и отправка в исправительное учреждение. О том, что Сергей решил зарегистрировать отношения, Олеся узнала от адвоката.

«Я иначе представляла свою свадьбу, на свободе, не здесь, конечно, но так сложились обстоятельства. Но ничего страшного: после освобождения будет венчание в храме и уже все произойдет иначе. Естественно, я волнуюсь, как любая другая невеста, не важно, где выходить замуж. Платье он мне привез, сам выбрал и не ошибся, такое же редко бывает», — улыбается невеста.

Молодые люди не виделись семь месяцев, не считая коротких свиданий в СИЗО за стеклом. Поэтому, увидев друг друга, расплакались. А затем уже и присутствующие не могли сдержать слез, слушая наставления молодоженам.

«Мы делаем уклон на то, что они должны ценить время, когда живут вместе, не в разлуке и не за колючей проволокой, то, что они вместе собираются на работу, воспитывают детей, отводят их в детский сад, делают уроки, занимаются бытовыми вещами… И это дорогого стоит. Это всегда задевает душевные струны», — добавила Галина Андрющенко.

Первый семейный документ — свидетельство о заключении брака — остается у мужа. Теперь он может приезжать к жене раз в три месяца.

На вопрос: «Сколько детей вы планируете?», молодожены со смехом отвечают: «Как можно больше».

В женской исправительной колонии №10 в посёлке Горное сегодня праздник. Фото: Анна Маринец, ИА UssurMedia

А позже в отряде пройдет традиционный свадебный обряд: невеста кинет букет своим подружкам — кто следующая выйдет замуж?

зачем девушки едут в исправительные колонии за «судьбой всей жизни»

Михаил ГОРЮНОВ

20 сентября 2018 12:40

Журналисты «Комсомолки» побывали на свадьбе «строгого режима» и узнали, как найти любовь за колючей проволокой

Степан и Оксана познакомились еще в детском саду в родной Большой Черниговке. Потом их пути разошлись, но в старших классах школы парень с девушкой снова начали общаться и уже не расставались. Они строили планы на будущее, планировали пожениться и свадьба состоялась -19 сентября в исправительной колонии строгого режима № 3 в Новокуйбышевске, куда 20-летний молодой человек попал полтора года назад за распространение наркотиков.

Любовь с детства

— Я оступился, признаю это. Сейчас мне не хочется говорить, про те ошибки, — делится Степан с корреспондентом «Комсомольской правды — Самара». — Но мы решили не отменять наши планы и пожениться. Я узнал, что это возможно, некоторые ребята тут так делали.

Процедура, в общем-то, не отличается от той, что происходит в обыденной жизни. Сиделец уведомил начальство учреждения, его невеста собрала все документы и отвезла в ЗАГС, там назначили дату и озвучили ее руководству ИК-3. Менялись кольцами, клятвами и поцелуем в небольшой комнатушке для свиданий. При свидетелях — пришли подруга и мама Оксаны. Гости уверяли, что их такая необычная обстановка праздника не пугает. Тем более что главная героиня торжества пришла в шикарном белом платье. Ее избранник, кстати тоже нарядился — вместо тюремной формы, надел костюм.

— Так сложились обстоятельства, но жизнь продолжается. Мы любим друг друга с самого детства и сегодня воплотили сделали свою мечту реальной, — не скрывает радости счастливая жена.

Ближайшие три дня пара пробудет вместе. Степану повезло — у него осталось последнее из четырех длительных свиданий в 2018 году. И повод, для того, чтобы его использовать, как нельзя подходящий. Жить семья будет в небольшом общежитии на территории колонии.

До свободы мужу еще 8 лет. Конечно, он надеется на УДО и для этого будет стараться себя хорошо проявлять, в том числе и в швейном цеху, где парень работает. Оксана в свою очередь хочет закончить учебу в институте и продолжать работу — она генеральный директор в небольшой строительной компании.

— Я тоже первым делом закончу учебу, а потом буду думать, чем заняться, — планирует Степан свои дела после выхода на волю. — Тяжело здесь в колонии. Самое трудное — не видеться с близкими. Но с Оксаной будет видеться на свиданиях, общаться по телефону. Надеюсь, все будет хорошо.

Есть симпатичный мальчик в колонии

Накануне в новокуйбышевском «строгаче» связали узы еще 4 пары. Пожелал им счастливой семейной жизни лично врио начальника ИК-3 Игорь Мардасов, который занял свой пост после скандальной истории с экс-руководителем колонии — Андреем Гурьяновым, попавшемся на взятке. Кажется, этот обидный случай на деятельности ИК, принявшей в 2018 году всего 22 свадьбы, никак не сказался. Все идет своим чередом, около 1200 заключенных, впервые оказавшихся за решеткой, пытаются встать на путь исправления.

Всего же в этом году в учреждения УФСИН Самарской области сыграли 44 свадьбы, в 2017 их было 96. Истории знакомств у всех разные. Большинство встретили свою половинку еще до колючей проволоки, другие знакомятся прямо «на зоне». Например, Денис и Кристина, также вчера узаконившие отношения в ИК-3.

— Нас познакомила моя подружка, — вспоминает Кристина. -Сказала, что у нее есть знакомый, симпатичный мальчик — Денис. Правда, сидит. Он видел мою фотографию и я ему понравилась.

Следом была встреча на свидании, любовь практически с первого взгляда и как итог — бракосочетание.

Письма с зоны

Есть и более удивительные истории.

— В колонии некоторые сидят по 25 лет. Представьте, что им делать? Правильно, нечего. Они читают классиков, учат красивые фразы и пишут красноречивые и полные романтики письма женщинам. Из 20 — одна да откликнется, — объясняют сотрудники УИС. — Так же бывает, что и оставляют объявления в газетах — «Ищу женщин» или наоборот, находят, где написано «Ищу мужа». Вариантов много.

В пресс-службе регионального УФСИН отметили, что проблем с тем, чтобы женить людей в колонии нет благодаря специальным соглашениям с отделами ЗАГС районов городов и области. Размашистых гуляний не устраивают, но многим этого и не надо. Хватает и дополнительных свиданий в качестве поощрений. Самое главное — подписать документы, взять фамилию любимого, обменяться кольцами, которые, правда, у мужчин потом заберут — в колонии их носить не положено!

В администрациях исправительных учреждений верят, что семейная жизнь положительно скажется на тех, кто отбывает наказание. И не исключено, что браки в этому году еще придут в самарские тюрьмы — как в мужские, так и женские.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

И жили они долго и счастливо: в одной из колоний Самарской области состоялось пять бракосочетаний

Для молодых устроили выездную регистрацию (подробности)

Что за свадьба без измены – Газета Коммерсантъ № 231 (6952) от 16.12.2020

Как стало известно “Ъ”, в Калининграде завершились прения по делу о государственной измене, в которой обвиняются эксперт Фонда поддержки публичной дипломатии им. А. М. Горчакова Антонина Зимина и ее муж Константин Антонец, ранее работавший юристом в региональном министерстве экономики. Материалы дела в отношении супругов являются секретными, по данным “Ъ”, речь в них идет о передаче сотрудникам разведки Латвии секретных данных, связанных с особой экономической зоной Калининграда. Кроме того, подсудимым инкриминируют раскрытие личности оперативника калининградского управления ФСБ Максима Денисенко, который был гостем у них на свадьбе. Гособвинение предложило приговорить Антонину Зимину к 14 годам колонии, ее мужа — к 13 годам. Вины оба не признают.

Прения по делу о госизмене (ст. 275 УК РФ) продолжались с перерывами в неделю, затем с последним словом выступили подсудимые. Они вновь заявили, что вины не признают.

Гособвинение, напротив, считает вину эксперта Фонда поддержки публичной политики им. А. М. Горчакова и бывшего юриста минэкономики Калининградской области полностью доказанной.

Прокурор попросил суд приговорить Антонину Зимину к 14 годам колонии общего режима, а Константина Антонца — к 13 годам колонии строгого режима.

В пресс-службе Калининградского облсуда “Ъ” подтвердили, что прения завершились, однако от каких-либо комментариев, связанных с процессом, отказались, сославшись на «особую секретность» слушаний. Действительно, в региональной судебной базе это единственное дело, в карточке которого не указаны фамилии обвиняемых.

Как ранее уже сообщал “Ъ”, материалы дела поступили в облсуд 17 апреля, в это же время подсудимые были этапированы в Калининград из московского следственного изолятора «Лефортово», где они находились два года. Фабулу обвинения ФСБ, как и всегда в случаях, касающихся госизмены, не раскрывает. При этом известен предполагаемый получатель секретных данных — речь идет о разведке Латвии, которая тесно сотрудничает с коллегами из США.

По информации “Ъ”, в деле два эпизода.

Основной касается якобы имевшей место передачи супругами балтийской разведке с помощью домашнего компьютера ряда документов с грифом «секретно», полученных Константином Антонцом во время работы в региональном минэкономики. В частности, речь идет о документах, дополняющих постановление правительства России №1275 от 29 ноября 2014 года. В нем регламентируется предоставление Калининградской области из федеральной казны «межбюджетных трансфертов» для обеспечения поддержки юридических лиц—резидентов особой экономической зоны Калининграда. А в постановлениях местного правительства, которые якобы передавались иностранной спецслужбе подсудимыми, оговаривались различные нюансы выделения бюджетных денег, а также другие подробности. Следствие настаивает, что часть сведений была секретной и юрист этого не мог не знать. Отметим, что показания суду по этому поводу давала, по данным “Ъ”, бывшая во время совершения предполагаемого преступления заместителем министра экономики Калининградской области Нинель Салагаева. Она, по данным “Ъ”, подтвердила версию следствия.

Другим эпизодом дела, о котором “Ъ” уже рассказывал, стало раскрытие личности действующего оперативника калининградского управления ФСБ капитана Максима Денисенко. Он был не только приятелем и однокашником Антонины Зиминой по местному университету, но и присутствовал на свадьбе подсудимых. По данным следствия, после торжества молодожены переслали представителям прибалтийской разведки фотографию контрразведчика, указав заодно его звание и должность. Защита между тем утверждает, что чекист во время свадьбы был нетрезв и сам охотно рассказывал гостям о своей службе. Оперативник также был допрошен во время процесса. Как сообщил “Ъ” Константин Зимин, отец Антонины Зиминой, обвинение «к концу процесса не настаивало на наказании за этот эпизод».

Приговор по делу будет оглашен 24 декабря.

Владислав Трифонов

Репортаж из «тюремного ЗАГСа» в Бурятии

0:10

Пропустить

Выйти замуж за заключенного. Популярность браков за решеткой в последнее время сокращается. Но все же случается. Кто же решается соединить судьбу с осужденным и каковы перспективы таких семей?

Исправительная колония №8 – особого режима. Здесь отбывают наказание за тяжкие и особо тяжкие преступления: убийство, разбой, изнасилования. Сотрудники ЗАГСа каждый третий четверг месяца проводят здесь бракосочетания.

Ни белых платьев, ни фанфар, ни шампанского. Невесты скромно в коридорах ожидают избранников. В этот раз узами брака соединят две пары.

Никаких дворцов бракосочетания. Вот в таких аскетических условиях, в комнате 4 на 4 и проводят бракосочетания осужденных. В обычной жизни здесь располагается младший инспектор отдела безопасности. По сути, это комендант, который предоставляет краткосрочные и длительные свидания, а также прием посылок и передач.

Обеим невестам нет и 20. Это их первый брак. Девушки наотрез отказались говорить на  камеру. Свадьбу скрывают даже от родителей. С женихами познакомились через Интернет. О том, где находится возлюбленный, узнали незадолго до бракосочетания.

Сколько вы так общаетесь виртуально?

Невеста: Ну как, не очень. Так общаемся, только вот так на свиданке. Два раза видела его на свиданке.

Ты знаешь, по какой статье он сидит?

И это типичный случай. Правда, сценарий в каждом разный. Заключенным найти вторую половину помогают опытные товарищи. В переписках из преступников делают героев-спасителей. На такие крючки стали меньше попадаться. С 2015 года браки с заключенными сократились на почти треть. В этом году в колониях строгого режима №2 и №8 всего 43 случая.

-Ваш брак зарегистрирован, с чем вас и поздравляем.

Кроме любви и теплых отношений, брак что-то еще дает?

Дмитрий, осужденный: Стимул, во-первых, понимаешь, что не один. Это многое дает.

А также дает регулярные длительные свидания с возлюбленными, домашнее угощение, а еще дополнительный шанс на  условно-досрочное освобождение.

Баяна Лыксокова, старший инспектор улан-удэнского городского отдела управления ЗАГС в Бурятии: К сожалению, есть такая тенденция, что осужденные заключают браки повторно в этих же исправительных колониях.

Среди осужденных есть и такие, кто женился по 4 раза.

Евгений Чукланов, заместитель начальника исправительной колонии: Осужденные женятся, чтобы создать ячейку общества, чтобы знать, что после освобождения есть куда идти, есть к чему стремиться.

Но так бывает не всегда. По официальной статистике распадается каждый пятый брак, заключенный за решеткой. И как говорят специалисты, цифры занижены. Многие из  разочарованных дам не идут в ЗАГС разводиться. Еще часть осужденных возвращаются за колючую проволоку.

Сегодняшние молодожены вновь увидятся не скоро. График длительных свиданий не совпал с днем бракосочетания. Трехдневный медовый месяц проведут не на нарах, а в таких комнатах. За год они смогут встретиться лишь 3 раза. Еще 4 длительные свидания разрешат только за хорошее поведение. Этим невестам ждать своих мужей еще 4 года.

-Ты дождешься его освобождения. Выйдет он, вы будете делать свадьбу?

Невеста: Если я его дождусь, конечно.

Читать ещё по теме:

Замуж за зэка

Влияет ли свадьба (заключение брака) с заключенным в колонии на уменьшение срока?, Москва | вопрос №9325232 от 22.09.2021

«««««««««««««««««««««««««««««««««««««««««««

Добрый день, ТАТЬЯНА.

Посредственно (то есть непрямо) МОЖЕТ. Это если например такая моральная поддержка положительно повлияет на лучшее поведение заключённого, улучшит его характеристику с точки зрения администрации — всё это доказывает, что человек реально стал на путь исправления, занимается социально полезными вещами (да даже если демографическую проблему с рождаемостью хоть в заключении, но решает в законном браке), то все это может значительно помочь для оформления будущего возможного условно-досрочного освобождения или даже помилования, а если срок не пропущен, то и кассационного обжалования, которое также сможет это учитывать при проверке соответствия срока засчитанным смягчающим обстоятельствам, перечень которых не ограничен УПК и может быть полезно использовано хорошим адвокатом. Ну и как же можно было утверждать, что «не может» — не понимаю.

Считаю, что смогу Вам полностью помочь даже в рамках этого сайта с оформлением необходимой позиции защиты, документов даже в отдалённом режиме по Интернету, с разъяснением всех деталей, с формированием Вашей стратегии и с сопровождением этого всего до логического окончания, если у Вас действительно серьезные намерения. Имею опыт в подобных делах.

Вопрос нужно дополнить недостающими деталями, а если имеются документы – необходимо передать их содержание (или предоставить их «сканы» или фотокопии). Или Вам необходимо найти очного адвоката, обычно очень «дорогого». Без помощи адвоката Вы не справитесь.

Строго соблюдая правила сайта, Вы имеете право обратиться на этом самом профессиональном сайте в более продвинутом режиме «личной консультации» («соответствующая кнопка») для развернутой консультации с возможностью обмена файлами, а в данном режиме обычного обращения юрист может ответить только один раз.

С уважением, А.

Полезна ли была для Вас эта консультация?

«««««««««««««««««««««««««««««««««««««««««««

Вам помог ответ?ДаНет

Российская пара «свадебной фотобомбы» заключена в тюрьму за измену — отчеты

Российская супружеская пара была приговорена к длительным срокам тюремного заключения за использование прикрытия секретного агента на своих свадебных фотографиях, сообщило в четверг государственное информационное агентство ТАСС.

Эксперт по делам Балтии Антонина Зимина и ее муж Константин Антонец были обвинены в государственной измене после того, как на их свадебных фотографиях появилась старая однокурсница Зиминой, офицер контрразведки Федеральной службы безопасности (ФСБ).Сообщается, что фотографии, на которых изображено настоящее имя агента ФСБ, распространялись в социальных сетях и по балтийскому телевидению.

Калининградский районный суд признал супругов виновными в государственной измене и приговорил Зимину к 13 годам колонии строгого режима, а Антонец к 12 годам колонии строгого режима на закрытом судебном заседании, сообщает ТАСС со ссылкой на отца Зимины.

Прокуратура просила Зимину 14 лет колонии строгого режима и Антонеца 13 лет колонии строгого режима.Максимальный срок тюремного заключения составляет 20 лет.

Государственные обвинители обвинили Зимину в раскрытии личности агента ФСБ латвийским спецслужбам в 2015 году в Интернете, сообщает ТАСС. В предыдущих сообщениях со ссылкой на неназванные источники говорилось, что Антонец получил секретную информацию о деятельности российских спецслужб в качестве юриста в министерстве экономики Калининградской области.

Отец Зимины сообщил ТАСС, что пара сохраняла невиновность с начала судебного процесса и планирует обжаловать решение суда до его вступления в силу.

Широкий круг россиян, включая ученых и журналистов, в последние годы обвинялся в государственной измене или разглашении государственной тайны.

Число российских уголовных дел, связанных с государственной изменой, шпионажем и государственной тайной, выросло в пять раз за последнее десятилетие и достигло пика после аннексии Крыма и начала конфликта на востоке Украины в 2014 году, согласно данным независимого новостного сайта Mediazona.

В исправительной колонии | Только онлайн

Была нанята охрана, чтобы никто не выходил из их гостиничного номера.В ответ на развивающуюся пандемию Covid-19 правительства штатов и федеральное правительство Австралии договорились в марте 2020 года о том, что жители, возвращающиеся из-за границы через закрытые в противном случае границы страны, будут проходить двухнедельный обязательный карантин в отелях. Это выпало каждому штату реализовать. В Виктории, столицей которой является Мельбурн, надзор был возложен на частных охранных субподрядчиков. Все согласились, что работа будет простой. Никто не достиг ясности в том, чем на самом деле будет работа.Основным изменением стало то, что в апреле гостям внезапно разрешили время от времени выходить на улицу, чтобы подышать свежим воздухом, и потребовалась охрана для их сопровождения. Речь шла о пакетах по уходу от семей и доставке еды на вынос для людей с диетическими потребностями. Охранники занимались багажом и ходили по магазинам игрушек для детей. Множились задачи и возможности для общения.

Карантин в отелях был краеугольным камнем первых мер Австралии по борьбе с коронавирусом. Какое-то время казалось, что это сработало. В начале мая 2020 года казалось, что Австралия сгладила кривую.9 июня по всей стране было зарегистрировано только два новых случая. Но эти цифры уступили место второй волне, почти полностью сосредоточенной в Мельбурне. Общее количество заболевших в стране увеличилось вдвое с 8000 до 16000 в июле. Оказывается, частная охрана — это плохо регулируемая отрасль незащищенных работников, которая, как известно, не соблюдает минимальные стандарты. Появились слухи, что три охранные фирмы, привлеченные в Мельбурн, наняли охранников через WhatsApp, дали им десять минут обучения и выплачивали минимальную заработную плату наличными.Были заявления о недостаточном количестве средств индивидуальной защиты и соблюдении правил безопасности, а также, что еще более мрачно, о том, что охранники занимаются сексом со своими подопечными. Последнее утверждение так и не было подтверждено, хотя по очевидным причинам оно быстро распространилось. В любом случае это правда, что как минимум в двух случаях охранники были уволены за «излишне дружелюбное» поведение. Одна гостья позже призналась, что флиртовала с охранниками, чтобы ей разрешили проводить больше времени на улице. Она добилась большего успеха, чем ей хотелось бы; в конце ее карантина один спросил, может ли он пойти с ней домой.

О первом заражении карантинного подрядчика было сообщено 27 мая. Я вернулся в Австралию несколькими месяцами ранее из-за длительного пребывания за границей. Наблюдение за распространением вспышек вместе с последующими затаившими дыхание сообщениями было для меня переживанием, вызывающим головокружение. В то же время, когда ограничения были ослаблены в ответ на ранний успех Австралии, начали формироваться новые кластеры Covid: в Труганине, пригороде на западе Мельбурна, где 20 процентов жителей родились в Индии; Халлам, юго-западный пригород, где наиболее распространенным языком после английского является дари; и Саншайн-Уэст, район, очень похожий на тот, что в соседнем штате, где я вырос — преимущественно вьетнамский, и где чаще всего упоминаются рабочие места и машинист.Казалось очевидным, что это был рабочий класс и общины иммигрантов, где с наибольшей вероятностью могли жить люди с небезопасной, «низкоквалифицированной» работой , например, субподрядчик по охране частной безопасности . Тем не менее, отчеты часто предполагали, что нет никакого способа даже начать говорить, откуда пришли инфекции. Если бы наши государственные чиновники знали лучше, они бы не говорили об этом.

Каждый день в июле и августе представлял собой хаос новых и противоречивых отчетов, раскрывающих пробелы внутри правительства и между ними, компаний, которым они поручили управление кризисными ситуациями, и средств массовой информации, которым было поручено освещать их обоих.30 июня премьер-министр штата Виктория Дэниел Эндрюс объявил о проведении «судебного расследования» карантина в отеле. 7 июля он объявил о необходимости возвращения пяти миллионов человек в режим изоляции всего через несколько недель после того, как первый был отменен. Эта изоляция оказалась одной из самых продолжительных в мире — 111 дней. Но тогда этого никто не знал, и, возможно, это не помогло бы. «Я думаю, что в нас закралось чувство самодовольства», — сказал Дэниелс в телеобращении; «Я думаю, что каждый из нас знает кого-то, кто не соблюдает правила.13 июля главный санитарный врач Виктории Бретт Саттон впервые публично заявил, что геномное секвенирование, полученное правительством в конце июня, показало, что почти каждая активная инфекция возникла в результате карантина в отеле. В течение нескольких недель премьер-министр отклонил все более ожесточенное внимание, заявив, что было бы неуместно комментировать вопрос, ожидающий судебного расследования. Это побудило бывшего судью, возглавлявшего расследование, пояснить, что расследование не было судом, и поэтому не было ничего, что могло бы «помешать человеку публично комментировать или отвечать на вопросы, на которые они знают ответы.«У всех таких лиц никого не было. Эндрюс якобы не знал, какое из его собственных агентств отвечало за администрирование программы (главными претендентами были «Джобс» и «Здоровье»). Саттон утверждал, что узнал о проблемах с программой, прочитав об этом в газете. Министр здравоохранения штата Дженни Микакос выступила с аналогичными протестами, хотя они не спасли ее от того, что в конечном итоге виновата в этом. Между тем, вспышка распространилась по знакомым линиям разломов: после того, что раньше было крупнейшим кластером на бойне, карантинные инфекции в отелях превратились в кризис в сфере ухода за престарелыми — сектора, за который отвечает федеральное правительство.

По мере того, как общественное возмущение усиливалось, основная торговая ассоциация индустрии безопасности в Австралии опровергла, что «нет никаких проблем с использованием частных охранных компаний или даже субподрядчиков», пока существует «надлежащее обучение и контроль». Но, конечно, нет никакой «внутренней проблемы». Каждый из нас способен быть компетентным и действовать в общественных интересах настолько, насколько позволяют наши природные ресурсы и материальные условия. Лучше задать вопрос, как часто выполняются эти условия.Уникальная структурная слабость контрактов с частными службами безопасности явно была ключевым фактором распространения вируса. Мейнстримный ответ в ответ на то, что карантин должен был проводиться полицией и военными с самого начала, является его собственным провалом воображения. Можно было предвидеть серьезные нарушения. Они уже случались раньше. В конце концов, компании, замешанные в нарушениях карантина, — это те же компании, которые управляют заведомо печально известными (и, следовательно, для некоторых других стран, желательно) жестокими центрами содержания иммигрантов в Австралии, а также растущим числом частных тюрем в Австралии.Институциональный рефлекс передачи этих компаний на аутсорсинг поднимает вопрос о том, почему охрана границ Австралии постоянно ложится на плечи частных лиц, и связывает вторую вспышку в Австралии с логикой карцерального капитализма, который простирается по всему миру.

Карцеральный импульс, конечно же, был основой создания австралийского государства. Все мы, школьники, узнаем, что эта страна возникла из-за того, что в Британии не хватило места в тюрьмах. От одного до четырех миллионов человек в любой момент времени в грузинской Англии жили в крайней нищете, с предсказуемыми последствиями для тюремного населения.После того, как американские колонии завоевали независимость, излишки осужденных больше не могли быть отправлены туда — и поэтому Первый флот отплыл в 1787 году, чтобы основать исправительную колонию в Новом Южном Уэльсе. За последующие 80 лет британские суды приговорили более 160 000 человек к транспортировке в Австралию, где они могли принять участие в миссии по расширению и укреплению британской имперской власти.

Как и любая хорошая бывшая тюремная колония, Австралия сегодня является страной, одержимой охраной и поддержанием своих границ.Во-первых, он управляет ошеломляюще суровым, дорогим и расовым аппаратом домашнего содержания под стражей. Нынешняя эпоха была описана как «второй возраст осужденных» из-за увеличения количества заключенных до уровней, невиданных с 1899 года. Доля заключенных из числа коренного населения превышает долю чернокожих в Соединенных Штатах. Между тем, политический истеблишмент Австралии разделяет то, что в академической литературе описывается как феномен «громкой паники» и «тихого маневрирования» в отношении лиц, ищущих убежища, из таких стран, как Иран, Ирак, Афганистан, Судан, Вьетнам, Пакистан и Шри-Ланка. .Как можно объяснить, что «люди в лодках» были определяющей проблемой выборов в течение двадцати лет в этой стране, даже несмотря на то, что большинство соискателей убежища прибывают самолетами, и даже несмотря на то, что Австралия принимает совершенно ничем не примечательную долю беженцев в мире как в относительном, так и в абсолютном выражении? термины? Когда я был ребенком, одной из самых популярных телевизионных программ было реалити-шоу о таможне и охране границ, которое до сих пор идет в прямом эфире.

Фетиш Австралии на границе, по-видимому, усиливается из-за того, что у нас нет наземных соседей.Это создает иллюзию того, что страна может достичь идеального контроля. Это также порождает ограничительный иммиграционный режим, который интенсивно расширился за последние два десятилетия и вызывает зависть у многих других стран, включая США и Великобританию, которые желают верить в эту иллюзию так же страстно, как и австралийцы.

Во время сезона федеральных выборов в конце 2001 года при поддержке обеих основных партий консервативное правительство Австралии разработало Тихоокеанское решение — политику со зловещим названием, основанную на убеждении, что лица, ищущие убежища, прибывающие на австралийский континент морем, никогда не должны достигать материка.В августе того же года произошло противостояние между австралийским правительством и норвежским грузовым судном, на борту которого находилось 433 просителя убежища, известное как дело Tampa ; утверждения — ложные — о том, что лица, ищущие убежища, выбросили детей за борт, чтобы их спасти, доминировали в избирательном цикле. «Решение» заключалось в исключении тысяч островов из миграционной зоны Австралии, за пределами которой люди имеют ограниченный доступ к законным правам и проверке; привлечение военных к перехвату просителей убежища на море; и высылка просителей убежища в офшорные центры содержания под стражей на зависимой от Австралии территории острова Рождества, в провинции Манус в Папуа-Новой Гвинее или на бывшей австралийской территории Науру (в течение некоторого времени Науру, вторая по величине страна в мире на душу населения, была уничтожена добычей полезных ископаемых и почти полностью зависит от австралийского бизнеса и помощи).Было установлено, что условия в этих учреждениях нарушают международные конвенции против пыток. Недавно прокурор МУС определил, что они являются «жестокими, бесчеловечными и унижающими достоинство», хотя и не дотягивает до юридического определения преступления против человечности.

В июле 2013 года, в еще один год федеральных выборов, премьер-министр лейбористов Кевин Радд инициировал политику, согласно которой отныне прибывающие на лодках никогда не будут переселяться в Австралию, даже если они будут определены как беженцы. Радд проиграл выборы, но в результате этой политики есть люди, которые уже почти восемь лет содержатся под стражей на неопределенный срок.Все более милитаризованная операция «Суверенные границы» пришла на смену «Тихоокеанскому решению» в сентябре 2013 года при консервативном премьер-министре Тони Эбботе. Нововведение операции «Суверенные границы» заключалось в использовании грубой военной силы, чтобы вернуть лодки в исходное положение, невзирая на последствия и в нарушение множества международных законов. Хотя новая политика была широко разрекламированным результатом ключевого предвыборного обещания «остановить лодки», ее эффект заключался в том, чтобы оградить правительство от ответственности за свои действия.Согласно Закону о пограничных войсках, это стало уголовным преступлением, влекущим за собой возможность двухлетнего тюремного заключения для лица, работающего в системе содержания под стражей — правительством или любым из его подрядчиков — за обсуждение чего-либо, имеющего отношение к их работе. Заявки на получение журналистской визы в Науру стали стоить невозвратных 8000 долларов, при этом большинство запросов было отклонено.

Офшорные центры содержания под стражей в Австралии всегда управлялись частными компаниями. Все чаще приватизируются и наземные тюрьмы. (В Австралии самая высокая доля заключенных, находящихся под частным присмотром, в мире, и, кстати, нигде тюремная система не расширяется так агрессивно, как в Виктории.) Конечно, эти договоренности взаимовыгодны для правительства и подрядчика — в этом суть — но стоит более внимательно изучить, как именно. Компании, причастные к режиму содержания под стражей в Австралии, получили огромную прибыль. Это имеет глобальные последствия, учитывая, какие еще виды работы эти прибыли позволили таким компаниям искать, и какое политическое влияние и финансовую мощь они позволили им укрепиться. Существует прямая линия, если вы хотите провести ее, между неудачными попытками отслеживания контактов в Великобритании во время Covid в 2020 году, например, и задержанием в офшорах в Австралии с 2001 года.Аутсорсинг, тем временем, позволяет правительствам оградить себя от юридической ответственности, скрывать информацию за тем, что она является коммерчески чувствительной, и делать вид, что определенные виды насилия происходят не по их воле.

Возмущение жестокостью тюрем и задержаний часто сосредотачивается на частных подрядчиках. Это возмущение оправдано, но оно еще и неполно. Обычно выясняется, что подрядчики не соблюдают элементарных условий. Иногда им грозят денежные штрафы за особо тяжкие проступки.И тем не менее контракты продолжают поступать, и на самом деле причина может быть в том, что нелегко определить, кто виноват или что с этим делать. Согласны мы или нет, нам обычно говорят, что основной мотив аутсорсинга — это повышение эффективности. Реже обсуждается, что главное преимущество может заключаться в сокрытии ответственности.

Правительство Виктории заключило контракт с тремя частными охранными компаниями — Wilson, MSS и Unified — на проведение карантина в отелях. Это преимущественно транснациональные корпорации, которые обычно заключают субподрядные отношения с еще более крупными транснациональными корпорациями, формируя притоки капитала, которые часто текут по старым колониальным линиям.MSS принадлежит известной индийской фирме Security and Intelligence Services (SIS), которая, тем не менее, по состоянию на 2018 год получала более половины своих доходов от операций в Австралии. Его владелец, когда-то бывший миллиардером, Равиндра Кишор Синха, служил правящей партии BJP с 2014 года в качестве одного из самых богатых депутатов верхней палаты Индии; он основал SIS в 1974 году, чтобы обеспечить работой солдат в отставке, с которыми он познакомился в качестве военного корреспондента во время конфликта между Индией и Пакистаном. Сегодня SIS «возможно, выигрывает больше государственных контрактов, чем любой другой поставщик услуг безопасности» в Индии.Сын Синхи Ритурадж, который теперь управляет повседневным бизнесом, назвал индустрию безопасности «устойчивой к рецессии» в мире после 11 сентября ». В 2017 году Синха подвергся критике, поскольку в Paradise Papers было указано, что его компания владеет дочерними предприятиями на Мальте, о которых он не заявлял при выдвижении в парламент. Он возразил, что все дочерние компании действуют честно и, более того, в национальных интересах. Они были созданы для осуществления выкупа компании в Австралии: «Теперь я получаю миллионы прибыли от этого австралийского бизнеса, который привожу в Индию и распределяю среди наших индийских акционеров в качестве дивидендов.”

Столь же широко распространенная компания Wilson Security с 2007 года заключила в Австралии десятки государственных контрактов на общую сумму более 1,3 миллиарда австралийских долларов. Тем не менее, это лишь небольшая часть оборота ее материнской компании Sun Hung Kai Properties. Сун Хунг Кай, крупнейший застройщик в Гонконге, сделал своих владельцев, клан Квок, одной из самых богатых семей в Азии. С появлением третьего поколения отпрысков, получивших образование в Стэнфорде и Лиге плюща, квоки могут или не могут преодолеть десятилетия драмы и династической борьбы, которые характеризовали второе: похищения, изгнания, юридические записки, слухи о психологических срывах, оставившие старшего наследника недовольным. подвержен влиянию бывшей девушки и аресту его младших братьев по обвинению во взяточничестве в марте 2012 года.Утечка в 2016 году документов из юридической фирмы Mossack Fonseca (Панамские документы) показала, что Томас и Раймонд Квок привлекли фирму после ареста, чтобы тайно сохранить контроль над офшорной компанией, ответственной за операции Уилсона в Австралии. Сокрытие своего руководства подставными компаниями, похоже, позволило Wilson Security обойти требования о раскрытии информации о взяточничестве при проведении торгов по контракту правительства Австралии на оборону в 2014 году. но только Unified не входила в правительственный список предварительно утвержденных поставщиков.В отличие от MSS и Wilson, Unified не является крупной глобальной корпорацией. До скандала, связанного с карантином, она активно рекламировала себя как «крупнейшую в стране охранную компанию, полностью принадлежащую Австралии и принадлежащей коренным народам» — фраза, в которой координирующее объединение, похоже, проделало большую работу. ¹ Daily Telegraph Руперта Мердока предполагает, что компания исторически принадлежала Луиджи Трунцо, который сохраняет 49 процентов ее акций. Оставшийся 51 процент принадлежит Дэвиду Миллуорду через «сложную структуру», что, как утверждается, является основой для сертификации Unified как бизнеса, в котором большинство населения принадлежит коренным народам.В сообщениях СМИ поднимались государственные цели по обеспечению социальной интеграции как одна из причин, по которой Unified была выбрана для заключения контракта. Unified столкнулась с финансовыми проблемами, которые продолжаются до сих пор, если только кто-то не примет различие между Unified Security Group (Aust) Pty Ltd на 534 Parramatta Road, которая в настоящее время находится в длительной ликвидации, от Unified Security Group (Australia) Pty Ltd на 534 Parramatta Road. это не. Эти судебные разбирательства начались в 2008 году, когда на компанию Unified Services NSW Pty Ltd, которая сейчас снята с регистрации, подал в суд 23-летний иностранный студент из Пакистана по имени Фейсал Дуррани за то, что ей заплатили сумму в 1 доллар.26 в час, чтобы работать охранником на Открытом чемпионате Австралии по теннису. Ключевой вопрос в этом деле заключался в том, кто на самом деле нанял Дуррани, учитывая, что имелось по крайней мере три степени субподряда.

Дело Дуррани показательно. Помимо регулярного субподряда, такие фирмы, как MSS, Unified и Wilson, сами часто заключают субподряд с еще более крупными и абстрактными организациями, такими как Serco Group Ltd, британская аутсорсинговая фирма, которой в настоящее время руководит Руперт Сомс (внук Уинстона Черчилля).Правительство определяет работу, которую, по его мнению, аутсорсинговая компания может выполнять более эффективно; эта компания решает, что было бы наиболее эффективно нанять еще десяток, которые сами нанимают рабочих на временной или небезопасной основе. Если карантин в отелях Австралии раскрывает уязвимость индустрии частной безопасности, то рассмотрение Serco в ее собственном контексте проливает свет на более широкие перспективы. Использование аутсорсеров и частных охранных компаний для сдерживания респираторного вируса во время пандемии неотделимо от их использования в обычное время для сдерживания иммигрантов или заключенных или для строительства школ и управления больницами.Не будучи видимыми и не подотчетными большинству людей, такие компании стали отвечать за управление огромной частью нашей повседневной жизни. Это включает в себя обычные соединительные ткани услуг и инфраструктуры, составляющие общество, но также — при условии, что они не всегда различны — горячие точки контакта между отдельными людьми и суверенными государствами, которые определяют, выживут они или умрут.

Serco означает Service Corporation, чемодан настолько пустой, что исключает любую возможность для сатиры.Это одна из множества глобальных компаний по оказанию услуг, которые готовы администрировать или предоставлять более или менее все что угодно: управление воздушным движением в Дубае, парковочные счетчики в мире от Гонконга до Сан-Франциско, приложения для Obamacare, ядерное оружие, часть TfL, часть NHS, вся школьная система одного из крупнейших городских округов Англии — и, конечно же, тюрьмы и места содержания иммигрантов в Австралии и других странах. Правительство Великобритании продолжало заключать контракты с Serco на предоставление жилья для лиц, ищущих убежища, и центров иммиграции, несмотря на обвинения в физическом и сексуальном насилии, а также на многолетние свидетельства того, что компания часто не соответствует ключевым показателям эффективности, которых добивалось правительство. удерживать как коммерчески чувствительные.В мае 2020 года на назначении, которое, как утверждается, было проявлением фаворитизма, Serco получила 108 миллионов фунтов стерлингов на управление британской системой отслеживания контактов, надежность которой считалась необходимой для безопасного выхода Великобритании из карантина. Вскоре выяснилось, что британская программа «Тестирование и отслеживание», которая полагалась на плохо подготовленных временных работников в централизованных телефонных центрах для установления контактов с людьми, инфицированными Covid-19 по всей стране, оказалась неэффективной. В июле сообщалось, что фирма привлекла к субподряду двадцать девять других компаний для выполнения этой работы — названия которых правительство не могло изначально производить, во-первых, потому что они не хотели, а во-вторых, потому что они не знали, — так что 9000 из 10 500 сотрудников не работали напрямую в Serco.Тем не менее, в октябре контракт был продлен, и акции компании выросли на 17,8%.

Просочившееся электронное письмо в июне показало, что генеральный директор Serco написал персоналу: «Я очень сомневаюсь, что все будет развиваться гладко», — но также и то, что работа по отслеживанию контактов может «иметь большое значение для укрепления позиций частного лица. компании сектора в цепочке поставок государственного сектора ». Сомс знает, что на практике или в принципе всегда будут возражать против аутсорсинга. «Некоторые, очень шумные люди, — сказал он, — хотели бы, чтобы мы потерпели неудачу, потому что мы частные компании, предоставляющие общественные услуги.Нетрудно представить, как Сомс мог прийти к такому авторитетному убеждению. Он глубоко укоренился в правящей аристократии. Его брат Николас, бывший министр обороны и руководитель частной службы безопасности, тридцать семь лет был депутатом от консерваторов. Принц Уильям был пажом на свадьбе Сомса в 1988 году. Просочившееся электронное письмо выражает телеологическую уверенность Сомса в том, что компании частного сектора должны играть в предоставлении государственных услуг. Но чего ожидать остальным из нас?

Самым честным свидетельством может быть отчеты Serco перед акционерами.В 1990-х и 2000-х годах, как пишет Сомс в заявлении фондовой биржи 2018 года, правительство Великобритании «стремилось привлечь» частный сектор для «повышения эффективности» государственных услуг. Результатом стал период бума для аутсорсинговых компаний, и пока правительство определяло, как структурировать эти договоренности, «иногда его опережали более изощренные и хитрые поставщики». Упомянутые механизмы — это Инициативы частного финансирования (ЧФИ) — разновидность государственно-частного партнерства, объявленного в 1992 году, которое опирается на частное финансирование для финансирования капитальных затрат.К 2010 году правительство заключило около 800 контрактов с ЧФИ на сумму 331 миллиард фунтов стерлингов за весь срок их службы.

Но эпоха, когда аутсорсеры могли «опережать» правительство, вскоре подошла к концу. Жесткая экономия привела к сокращению государственных расходов, в то время как поле было наводнено новыми конкурентами, соблазненными, по словам Сомса, «потоком молока и меда». Правительство отточило свои собственные инстинкты заключения сделок, изменив свои «коммерческие и контрактные возможности до неузнаваемости».. . Сложные методы покупки были импортированы из частного сектора; контракты на предоставление конфиденциальных государственных услуг, таких как уход за просителями убежища, были присуждены участнику, предложившему самую низкую цену, на онлайн-аукционе ». Corporate Watch сообщает, что Serco был «первым из крупных аутсорсеров, столкнувшихся с финансовыми проблемами» в 2010-х годах, на какое-то время «просто удерживаясь на плаву» из-за «многочисленных убыточных контрактов, заключенных по мере того, как компания стремилась к расширению». Как сказал Серко, компания сделала несколько неверных шагов, которые усугубились враждебными обстоятельствами.«Это рынок в действии, с тенденцией к перемещению баланса преимуществ между покупателями и продавцами в соответствии со спросом и предложением», — написал Сомс в отчете за 2018 год. Он не находит иронии в том, что проблемы компании в ту эпоху возникли из-за того, что обе стороны контракта, в том числе и государство, вели себя как частные лица. Даже многонациональные корпорации страдают, когда слишком много людей играют роль.

Это так открыто и так часто обсуждается в отчетах Serco, что я понял, что это должно быть очевидно для любого в бизнесе: даже если аутсорсинг начинается с абстрактных идеологических инвестиций в свободный рынок и сопутствующих (хотя и явно ненадежных) ожиданий финансовых экономия, территория, на которой фактически заключаются контракты, гораздо более непонятна.Поскольку эффективность частного сектора рассматривалась как аксиома, реальным полем битвы стало смещение риска, теоретическая возможность для правительства заранее установить условия своих обязательств. Эффект, намеренный или непреднамеренный, также заключается в возможности снять с себя ответственность за последствия — будь то непригодные для жизни условия в британских центрах для переселения иммигрантов, применение незаконной силы к задержанным с острова Рождества или смерть из-за халатного отношения к врачу в тюрьмах в Западная Австралия.Это, прежде всего, то, что Сомс и его компания выделяют как фронт, на котором правительство агрессивно проявляет свою новообретенную коммерческую проницательность: «Похоже, что правительство Великобритании пришло к выводу, что если передача рисков была для них выгодой от аутсорсинга, то, несомненно, чем больший риск вы можете заставить пойти поставщиков, тем лучше ». ² Но, несмотря на все жалобы Serco, появление передачи рисков, похоже, стало благом для аутсорсеров. Необходимо было доказать, что каждый контракт PFI обеспечивает лучшее соотношение цены и качества, чем публичная альтернатива.Расплывчатость расчета риска — один из ряда концептуальных инструментов, которые помогли компенсировать тот факт, что правительства могут занимать деньги значительно дешевле, чем частный сектор. Без передачи риска — оценочной стоимости для правительства отсутствия необходимости ожидать перерасхода средств на строительство, политической или экономической нестабильности, ответственности за судебные разбирательства или других подобных непредвиденных обстоятельств — многие проекты ЧФИ вообще никогда не были бы одобрены. Другими словами, решающим фактором в этих контрактах была огромная ценность для правительства того, чтобы частная компания брала на себя ответственность в случае, если что-то пойдет не так.Это происходило даже тогда, когда возросшая эффективность частного сектора — вдохновенная ловкость, рожденная погоней за чистой прибылью — использовалась как доказательство того, что, поскольку человеческая рука могла сподобиться, ничто не могло.

Модель PFI окончательно завершилась в 2018 году с крахом конкурента Serco Carillion в результате нескольких лет неэффективного финансового управления. К тому времени модель PFI стала широко расцениваться как ужасная афера. Контракты ЧФИ стоят на 70 процентов дороже, чем если бы правительство само финансировало инфраструктурные проекты, но эта модель стала укоренившейся, потому что она позволяла правительству удерживать начальные затраты, необходимые для крупных инфраструктурных проектов, на своих балансах, даже если ежегодные выплаты по этому долгу в конечном итоге намного превысил затраты.К 2018 году долг ЧФИ составил 300 миллиардов фунтов стерлингов для проектов стоимостью всего 54,7 миллиарда фунтов стерлингов (для сравнения, национальный дефицит составлял 158 миллиардов фунтов стерлингов в 2010 финансовом году, когда правительство объявило о жесткой экономии).

Serco, тем не менее, сохраняет оптимизм в отношении аутсорсинга. Некоторые вещи были плохи для бизнеса: неотъемлемая вовлеченность отрасли в политику, «окончание войны в Афганистане». Но он также был усилен глобальным распространением тэтчеризма и рейганизма и подкреплен ожиданием «постоянной и непреходящей потребности» в его услугах, которые относительно маловероятно будут «устранены стартапом».«Предоставлять услуги правительствам непросто, — говорится в годовом отчете Serco за 2019 год. «Маржа. . . тонкие, а риски высоки; отношения между риском и вознаграждением асимметричны ». Тем не менее, «управление этим бизнесом» — которое, в конце концов, в основном связано с перемещением людей — «не требует больших капиталовложений, поэтому малая маржа по-прежнему может приносить привлекательную прибыль». Аутсорсинговая фирма всегда знает, где найти своих должников, и ей не нужно бояться, что они не смогут «оплатить свои счета».И если правительства в своих сферах «обладают властью покупателя-монополиста», транснациональные корпорации имеют преимущество в том, что «в каждой стране есть правительство». Столкнувшись с враждебными условиями или необоснованными требованиями, хитрый аутсорсер может просто пойти куда-нибудь еще: «На рынке с низкими барьерами для входа и выхода поставщики могут двигаться, а правительства — нет». Франция всегда будет во Франции, но всегда есть другая страна, нуждающаяся в подводных лодках, больничном персонале или транспортной инфраструктуре.«Рынок предоставления государственных услуг частным сектором очень велик» и остается, по мнению Серко, неиспользованным: «около двух третей услуг, которые могут быть предоставлены частным сектором, в настоящее время предоставляются государством самостоятельно». Колониализм, требующий аппарата национального государства, по сравнению с ним начинает выглядеть странно.

Serco также считает, что одним из своих особых преимуществ является содействие «обмену идеями и передовой практикой» между странами и секторами, «чего правительствам зачастую трудно достичь.«Новые подходы к управлению тюрьмами. . . в Великобритании », например,« родом из Австралии ». Это вызывает тревогу, учитывая, что приватизированные места содержания под стражей в Австралии широко осуждаются за плохое управление и жестокие условия. Но, возможно, это всего лишь признание того, что тюремная промышленность Австралии и пенитенциарная промышленность являются образцом аутсорсинга в его наиболее выгодной — а не, случайно, самой жестокой — форме. В нем правительство находит желающего партнера, от которого можно ожидать, что он отвлечет внимание.В правительстве Серко находит клиента, готовность которого платить за свой аппарат не поддается всякой экономической логике и кажется безграничной. Последствия для тех, кто вовлечен в эту систему, катастрофичны и часто фатальны. Если наша коллективная мораль уже не была достаточным стимулом для беспокойства по поводу таких последствий, то неудачи аутсорсинга в другое время и в других местах — например, сейчас, во время пандемии — демонстрируют, что мы в любом случае не избежим их.

Угроза тюремного заключения для тех, кто рассказывает о своей работе в приватизированных пенитенциарных учреждениях Австралии, затрудняет точное понимание того, что в них происходит.Но то, что мы знаем, нехорошо. В период с 2010 по 2011 год иммиграционный департамент оштрафовал Серко на 15 миллионов долларов, что близко к максимальным 5 процентам, разрешенным в соответствии с его соглашением, за нарушение контракта при управлении девятью из шестнадцати австралийских центров содержания под стражей. Это могло относиться к целому ряду причин: плохие условия в помещении, небезопасные методы питания, отказ сообщить о крупных инцидентах, неспособность предотвратить побеги, неспособность обеспечить безопасность периметра, неспособность обеспечить мероприятия или отказ в доступе посетителям, переводчикам и законные представители.Публичные записи с течением времени предполагают, что это, вероятно, было все вышеперечисленное.

Serco заключила субподряд с MSS и Wilson для работы в центрах содержания под стражей как на суше, так и на суше. Если различие между охранниками, нанятыми на субподряд, и собственным персоналом Serco, имеет смысл, то только в том смысле, что они с меньшей вероятностью будут должным образом обучены и с большей вероятностью будут выполнять работу, для которой они фактически не были наняты. В ходе расследования было осуждено «отсутствие базовой осведомленности, подготовки и возможностей» среди сотрудников Serco за то, что они способствовали предотвратимой смерти Хосефы Раулуни в 2010 году в центре заключения Виллавуд в Сиднее.Через два месяца после смерти Раулуни заключенные Виллавуда безуспешно пытались остановить самоубийство Ахмеда Аль Акаби, используя зажигалку, чтобы пережечь веревку, когда охранники не знали, что делать. В Северной территории иммиграционный департамент расследовал сообщения о том, что охранник MSS был найден в постели с подростком, ищущим убежища, и компания подверглась рейду со стороны властей с целью выяснения доказательств того, что она наняла десятки нелицензированных охранников, в том числе неграждан, не имеющих права на работу. — наблюдение за лицами, ищущими убежища, на объектах Serco.В декабре 2010 года приближающийся катер затонул у побережья острова Рождества, в результате чего погибли 48 пассажиров, находившихся на борту, в основном иракцев и иранцев. Позже сотрудники MSS и Serco сообщили, что им не было известно инструкций о том, что делать в таких обстоятельствах.

В 2016 году журнал The Guardian опубликовал тайник из 2000 утекших отчетов об инцидентах из следственного изолятора Науру. В отчетах, более половины из которых касались детей, указывалось на соучастие Уилсона в систематических сексуальных надругательствах, частых нападениях, ужасных условиях и периодическом самоповреждении заключенных.Сотрудники Wilson регулярно оказывали давление на других, чтобы те понизили уровень отчетов об инцидентах, минимизировали возможные штрафы компании и позволили скрыть масштабы жестокого обращения с детьми в отчетах Сената. Рискуя нанести ущерб репутации, как Wilson, так и ее подрядчик, инфраструктурная компания Transfield Services, объявили в 2016 году, что они не будут продолжать свою работу на Манусе и Науру и не будут проводить тендеры на заключение других контрактов на содержание под стражей в офшорных зонах. Контракты, как утверждал Уилсон, «не соответствовали условиям. . . долгосрочные стратегические приоритеты.«Трансфилд» изменил свое название на Broadspectrum. Контракт стоил 1,4 миллиона долларов в день; у правительства не было проблем с поиском другой компании.

Следственные изоляторы оставались надежным оплотом для получения финансовой прибыли сторонними организациями. Serco не получила бы никакой прибыли в период с 2009 по 2013 год, если бы не ее астрономически прибыльные иммиграционные контракты под стражей в Австралии, которые, как открыто заявляла компания, защищали ее от собственных ошибок. Помогает то, что для правительства Австралии никогда не было денег.Правительство потратило 9 миллиардов долларов на офшорное задержание и обработку за последние четыре года. Содержание под стражей в офшоре обходится в 573 тысячи долларов в год. Охранная компания Paladin получила прибыль в размере 22,5% от 532 млн долларов, полученных ею на охрану мест содержания под стражей на острове Манус с сентября 2017 г. по ноябрь 2019 г., что выше среднего показателя по отрасли на 10–15%, но ниже первоначального показателя в 40%.

Вместо этого офшорное задержание может использоваться как политический инструмент. Учреждения закрываются в ответ на протесты и снова открываются, чтобы подчеркнуть свою точку зрения, так что иногда в них бывает всего несколько человек.Нынешний премьер-министр Скотт Моррисон возобновил содержание под стражей на острове Рождества в феврале 2019 года — в год выборов — в отместку за историческое поражение его собственного правительства в отношении законодательства, разрешающего экстренную медицинскую эвакуацию задержанных на Манусе и Науру. Безрассудство законопроекта, заявил Моррисон, потребовало немедленного усиления операции «Суверенные границы». К январю 2020 года на поддержание работоспособности объекта было потрачено почти 27 миллионов долларов. Но в течение года единственными людьми были семья из четырех человек, тамилы, ищущие убежища, которые уже жили в Австралии в сельском городке Билоэла и чья депортация была остановлена ​​судебным запретом в воздухе.Прия Надесалингам, Надес Муругаппан и их дети, которым тогда было два и четыре: наедине с девяносто шестью сотрудниками Serco, меняющими ежемесячно охрану.

Семья Билоэла, как их иногда называют, стала публичным лицом австралийского кризиса содержания под стражей в офшорах, по крайней мере для тех, кто склонен думать об этом как о таковом. Премьер-министр, который поднялся на свою сторону в иммиграционном портфеле, заявил, что он не может «с чистой совестью» позволить семье остаться. Любые исключения из закона о жестком сдерживании нарушат это правило.Неважно, что Муругаппаны уже г. достигли материка и построили здесь жизнь, не вызвав какого-либо видимого апокалипсиса. Они остаются в различных формах содержания под стражей после почти четырех лет и 50 миллионов долларов, потраченных на завершение их депортации. Кто ответственный? Когда на фоне вездесущих страданий возникают определенные виды трагедий, начинается поиск виноватых. Но считать, что в таких смертях, как Хосефа Раулуни, Ахмед Аль Акаби или Фазель Чегени, виноват только Серко, — значит идентифицировать проблему в самом ограниченном смысле.Когда частные компании нанимаются для выполнения государственной политики, которая открыто направлена ​​на обездоление людей, грань между спланированным насилием и правонарушением подрядчиков начинает стираться. В конце концов, премьер-министр мог говорить о своей совести только постольку, поскольку мы должны принять его, добровольно или несчастливо, сознательно или нет, как человека, наделенного некоторой властью предпринимать действия в масштабах нашего собственного.

Поэтому вопрос о том, кто выполняет работу, возможно, менее важен, чем вопрос о том, для кого она выполняется и почему.Существуют веские аргументы в пользу того, почему частным компаниям не следует содержать тюрьмы или центры содержания под стражей. Но разве тюрьмы и центры содержания под стражей не являются большей проблемой?

В то время как частным компаниям не следовало предоставлять такую ​​большую власть над карантином в гостиницах Виктории, сама программа показывает, с какой быстротой эта страна обращается к инструментам карательного содержания. Первоначальная эвакуация австралийцев китайского происхождения из Ухани в начале 2020 года была отправлена ​​на остров Рождества. Карантин в гостиницах может быть сравнительно безобидным и целесообразным проявлением этого импульса, но другие во время пандемии не были таковыми, в том числе с участием правительства.Конечным показателем полезности аутсорсинга для правительств в передаче ответственности является то, что делают правительства, когда они сами выполняют ту же работу. Джеки Ван пишет в книге Carceral Capitalism , что приватизация сама по себе не может объяснить рост массовых тюремных заключений или их жестокость. В конце концов, это остается чрезвычайно дорогостоящим для правительств. Так почему же «идеологический поворот от« большого правительства »» позволил увеличить карцеральные расходы, сократив все остальное? Ван утверждает, что, поскольку правительство ушло с «арены социального обеспечения», право, которое дает государству «согласованность», теперь может быть «правом безопасности ».«Мотив прибыли частных компаний — необходимая, но не достаточная черта нашего нынешнего состояния.

Если проступки подрядчиков обычно служат уместным прикрытием для государственного насилия, то когда они перестают быть удобным объяснением, все, что нам остается, — это само насилие. Поскольку в июле прошлого года разразился карантинный скандал, и Мельбурн вернулся в режим изоляции, три тысячи из миллионов жителей города подверглись гораздо более суровым мерам, чем остальные. Жителей девяти башен государственного жилья на внутреннем северо-западе без предупреждения поместили в «жесткую изоляцию», в которой им было запрещено покидать свои квартиры.Многие узнали об этом только из-за внезапного присутствия пятисот вооруженных полицейских, которые не предоставили никакой информации, кроме того, что жители не могут уехать, и которые были развернуты для охраны на каждом этаже и на окраинах поместья. Голоса из блока, коалиции жителей башни, отметили, что такая озабоченность отсутствовала, когда за несколько месяцев до этого они предупредили Министерство здравоохранения и социальных служб о том, что условия в башнях способствуют возникновению вспышки. Жители заявили, что они понимают серьезность вируса и готовы сделать то, что необходимо, но это разочаровывает, поскольку власти не предпринимали никаких попыток установить связь или послать медицинских работников, переводчиков или социальных работников вместо драконовский полицейский патруль.

Многие в башнях пережили травматические истории задержания — из жизни до иммиграции или из опыта самой иммиграции. Безусловно, все жители, молодые и старые, родившиеся внутри страны или за границей, имеют опыт постоянного наблюдения и чрезмерной полиции. Хиба Шанино, 21-летняя жительница, вспоминает день в начальной школе, когда она увидела газетную статью о насилии в поместьях и поняла, что жить в постоянном окружении полиции — не обязательно.Ее брат Ни разу один и тот же офицер не заставил его останавливать его для полного обыска автомобиля пять раз в течение недели. Блокировка башен произошла после того, как правительство получило отчет о геномике, показывающий, что почти все инфекции могут быть связаны с карантином в отелях, но до того, как они признали его результаты общественностью. Таким образом, нетрудно увидеть театр быстрых и жестоких действий полиции точно пропорциональным собственному нарастающему чувству гибели правительства. Когда Covid-19 вошел в викторианские тюрьмы в июле, организатор из Warriors of the Aboriginal Resistance написал в Твиттере то, что женщина-заключенная сказала им несколько месяцев назад: Все, что мы можем надеяться, это то, что вы изолируете там, потому что, если мы получим здесь ковид мы, черт возьми, умрем, потому что им на нас наплевать, .Замечу, что она не считала важным различать, была ли это государственная тюрьма или частная.

Два события в прошлом году прояснили, что мы все, все мы связаны. Первой была пандемия. Вторым был мятежный подъем черного освободительного движения, который на мгновение прояснил то, как устроен мир. Наиболее угнетенные и эксплуатируемые люди в Соединенных Штатах усилили свои требования об основных правах, и это было невозможно сделать, потому что все остальное действительно последовало бы.Для меня, и я подозреваю, что для многих людей восстания были первым разом, когда я узнал, что при соответствующем уровне финансирования многие из наших правительств тратят больше на полицию и тюрьмы, чем на что-либо еще, включая образование, здравоохранение или жилье. . ³ Это был первый раз, когда я по-настоящему понял — почувствовал глубоко, с полной ясностью и ужасом — масштаб того, что я раньше уловил лишь мельком или усвоил в теории: что система сфальсифицирована, у некоторых людей никогда не было шанса, все связано с тюрьмами, и никакая иерархия социальных ценностей не является более конкретной, чем та, которая защищает капитал.Многие из нас привыкли рассматривать врачей как вершину респектабельности белых воротничков. И все же оказывается, что даже их жизни — в зависимости от того, как они были подготовлены к этой пандемии — считаются расходным материалом по сравнению с теми, кто защищает и воплощает саму структуру власти. Что на самом деле демонстрирует вторая вспышка в Австралии — взаимосвязанное ускорение карцеральных расходов? Возможно, мы никогда не уделяли должного внимания заключенным и лицам, ищущим убежища, потому что мы верим в сложившееся представление о том, что не имеет значения, как обращаются с людьми, осужденными за преступления или «вышедшими из очереди».Согласно нашей карательной социальной логике они утратили свое право на человечество.

На уроках в начальной школе, посвященных истории основания страны, австралийцы узнают, что многие из осужденных, первоначально приговоренных к транспортировке, совершили лишь мелкие преступления. Некоторые, как нам говорят, едва ли сделали так много, как украли буханку хлеба. ⁴ Я полагаю, среди прочего, эти рассказы убеждают австралийцев британского происхождения в том, что их предки едва ли были преступниками — не на самом деле, не совсем.Сегодня сознание белых австралийцев обитает в затопленном месте, где можно гордиться тем, что они связаны с Британией, и почитать осужденных как изначальный миф — своего рода новаторский дух преступника. Но вы могли бы сказать, что лучший урок заключается в следующем: в Британии 18-го века, как и сегодня, практически ничего не нужно, чтобы оказаться в плену, если вы живете в жестоком государстве, которое проявляет особый интерес к созданию, поддержанию и утилизации класс бедных. Преступность — по крайней мере, преступления малоимущих, которыми озабочено общество, а не, например, должностные преступления сторонних организаций или частных охранных компаний — снижается на протяжении десятилетий по причинам, не связанным с количеством или личностями людей, содержащихся в тюрьмах. .Тем не менее, количество заключенных продолжает расти, по-видимому, из-за ужесточения полиции, вынесения приговоров и практики освобождения под залог на фоне растущей обеспокоенности по поводу иммиграции и белизны. В этом отношении мы знаем, где стоят такие компании, как Serco. Было ли что-либо настолько буквальным, как цитирование компанией колонизации Австралии как примера освященной веками традиции предоставления частными компаниями «деликатных» государственных услуг? «Транспортировка заключенных из Великобритании в Австралию, — говорится в годовом отчете, — полностью осуществлялась частными подрядчиками.Его другими тремя примерами являются ядерное оружие, война и сбор налогов в средневековье, а также передовые медицинские службы современной Национальной службы здравоохранения, которая, как он отмечает, «широко воспринимается как национализированная служба».

Австралия могла бы быть единственной страной своего масштаба, которая была остановлена ​​на длительный период во время Covid-19 из-за единственной идентифицируемой уязвимости в ее производственно-временном комплексе. Последствия вспышки болезни Виктории распространились вовне. В Мельбурне расположен крупнейший контейнерный порт страны, а на Викторию приходится четверть национального ВВП; федеральное правительство предполагает, что каждый день из-за карантина терялось более 1000 рабочих мест.Я поднимаю эти вопросы не потому, что считаю, что влияние на ВВП является наиболее важным показателем ответных мер страны на пандемию, или потому, что для меня духовно или фактически имеет значение постоянная занятость людей, а из-за материальных страданий, связанных с этими фактами. , который наиболее серьезно пострадает от уязвимых. Понятно, что за месяцы изоляции царил гнев, необходимость и масштабы которого можно было предотвратить. Большая часть разговора была сосредоточена на отдельных лицах: что охранники сделали из-за небрежности или эгоизма, чего им не следовало делать, или что они не сделали того, что должны были.Но речь шла не столько об этом или даже о новом вирусе, сколько о структуре мира. Степень, в которой вы не можете себе представить, что когда-либо попадете в тюрьму или задержание иммигранта, — это степень, в которой эти структуры строятся от вашего имени, — но осознайте вероятность будущих кризисов, таких как настоящее, которые нарушат и перекроют границы обычных страданий. Нам говорят, что нам нужны частные охранные компании, центры содержания под стражей и полиция, потому что мы живем в конституционно опасном и неравноправном мире.Наша работа состоит в том, чтобы понять, как наша готовность соглашаться лишает нас безусловной, неопосредованной безопасности, которую может предложить подлинное правосудие.

Если вам понравилась эта статья, подпишитесь или сделайте пожертвование в поддержку n + 1.

Общая информация по прибытии в одобренное учреждение

Что может ожидать заключенный по прибытии в назначенное им учреждение?

По прибытии заключенный начнет период ориентации, в течение которого он / она будет присутствовать на слушании по первоначальной классификации, чтобы определить соответствующие программы и жилищные потребности для этого конкретного заключенного.Может быть период ожидания, пока заключенный не начнет посещать школу или не будет назначен на работу.

Могу ли я принимать звонки от сокамерников?

Да, заключенные, не содержащиеся в административном изоляторе, могут звонить по телефону в зависимости от своей группы привилегий. Заключенным в центре приема звонят по телефону в течение первой недели, а затем каждый месяц в рамках процесса приема. Эти звонки будут собираться на счет, созданный семьей, и отслеживаются учреждением.

Чтобы настроить учетную запись для приема звонков с оплатой, перейдите по этой ссылке: Global Tel * Link (GTL) Advance Pay account. Кроме того, с телефонов заключенных можно будет совершать звонки на сотовые телефоны.

Может ли заключенный получать почту?

  Отделение учреждений для взрослых 
  Приемный центр Миссия  -  Мужчины 
  (916) 324-3809 
Калифорнийский институт мужчин (CIM)
Тюрьма штата Калифорния, Сан-Квентин (SQ)
Ричард Дж.Исправительное учреждение Донована (RJD)
Государственная тюрьма Северного Керна (NKSP)
Государственная тюрьма Васко (WSP)
Калифорнийский исправительный центр (CCC)
Калифорнийская мужская колония (CMC)
Калифорнийский реабилитационный центр (CRC)
Центр охраны Сьерры (SCC)
 

  Отделение учреждений для взрослых 
  Миссия строгого режима - мужчины 
  (916) 445-2165 
Калифорнийское исправительное учреждение (CCI)
Тюрьма штата Калифорния, Коркоран (COR)
Тюрьма штата Калифорния, Сакраменто (SAC)
Государственная тюрьма Хай-Дезерт (HDSP)
Государственная тюрьма Керн-Вэлли (KVSP)
Государственная тюрьма Пеликан-Бэй (PBSP)
Государственная тюрьма Салинас-Вэлли (SVSP)
Исправительное учреждение Калифорнии (CAC)
Государственная тюрьма Калифорнии, округ Лос-Анджелес (LAC)
Калифорнийский центр лечения наркозависимости и государственная тюрьма, Коркоран (SATF) 

  Отделение учреждений для взрослых 
  Население в целом - мужчины 
  (916) 327-9522 
Государственная тюрьма Авеналь (ASP)
Исправительно-учебный центр (CTF)
Государственная тюрьма Калипатрии (CAL)
Государственная тюрьма Сентинела (CEN)
Государственная тюрьма Мул-Крик (MCSP)
Государственная тюрьма Плезант-Вэлли (PVSP)
Государственная тюрьма долины Чукавалла (CVSP)
Государственная тюрьма Айронвуд (ISP)
Государственная тюрьма Калифорнии, Солано (SOL)
Государственная тюрьма Вэлли (VSP) 

  Отделение учреждений для взрослых 
  Программы и услуги для женщин-правонарушителей / специальный жилищный фонд 
  (916) 322-8055 
Калифорнийский институт женщин (CIW)
Центр женщин Центральной Калифорнии (CCWF)
Калифорнийское учреждение здравоохранения (CHCF)
Калифорнийское медицинское учреждение (CMF)
Государственная тюрьма Фолсом (FSP)
Женский центр Фолсома (FWF)
Программа временного возвращения из опеки в общину (CCTRP)