Почему врут дети психология: Зачем дети лгут, и что с этим делать? — Образ жизни — Новости Санкт-Петербурга

Зачем дети лгут, и что с этим делать? — Образ жизни — Новости Санкт-Петербурга

Устами младенца глаголет истина. Доля правды и информация к размышлению есть и в детской лжи: привирая, ребенок пытается донести до нас то, что не хочет или не может сказать по-другому. К тому же вранье – процесс увлекательный. Соврав однажды, малютка входит во вкус, если он получил выгоду, а родители не заметили обмана. Итак, разберемся, почему дети врут, и что с этим делать.

Ложь, как снежный ком

Для обмана есть много поводов. Лгут дети тогда, когда хотят получить желаемое, привлечь внимание, избежать наказания, чтобы властвовать над родителями или оставаться хорошими. Вранье может изливаться назло, как защитная реакция, или быть процессом, доставляющим маленькому «оратору» удовольствие. Часто ребенок начинает обманывать, подхватив этот «вирус» от лгущих сверстников, начинает копировать чье-то поведение, узрев в нем что-то важное для себя, пробуя примерить на себя новый образ. В основе детского сочинительства часто лежат реальные проблемы и трудности, которые испытывает  ребенок. Его ложь, как лакмусовая бумажка, показывает, чего ему не хватает, что мешает, о чем он мечтает, что чувствует.

Причиной лжи становится и неуемная детская фантазия, вера в волшебство, чудо. Мир, полный несуществующих или преувеличенных красок, увлекает воображение ребенка, и он начинает транслировать свои впечатления в реальность. Ему так интереснее, это забавляет и радует. Для маленьких детишек всё, что придумало их воображение, существует действительно. Взрослому важно проследить грань, когда метафоры и аллегории переходят из разряда ярких речевых оборотов в заменители реальности.

Поводы и причины обмана с возрастом меняются и добавляются. «У дошкольников-малышей – это скорее фантазии на вольную и невольную тему, — утверждают педагоги Заряна и Нина Некрасовы, — Вольную – когда сочиняют для собственного удовольствия, не ища явной выгоды для себя. Невольную – когда почувствуют и поймут, что обман приносит какую-то выгоду. По сути, нет у них пока четкого осознания того, что обманывая, они нарушают какие-то моральные нормы. Они поступают, как им удобней и проще. И выгодней».

Малыши очень нуждаются в родительской заботе и опеке. Они очень быстро замечают, что плохое поведение тотчас вызывает реакцию взрослых, а хорошее – не всегда. Таким образом, родительское невнимание к ребенку провоцирует его солгать, приврать, чтобы напомнить еще раз о себе. Как следствие – ребенок начинает лгать, чтобы заслужить одобрение и похвалу. Тогда к вранью примешивается еще и хвастовство.

Дошкольники часто лгут ради выгоды. Когда, например, мама что-то разрешает, а папа, наоборот, запрещает – чадо быстро сообразит, при ком что можно делать, а что нельзя.

Лгут из страха. Боятся быть наказанным, брошенным. «Дети боятся больше всего отторжения, — продолжают Некрасовы, — А вдруг я такой плохой, а вдруг меня больше не любят? А вдруг мама, папа и даже бабушка никогда-никогда больше не будут со мной играть?» Из всего этого можно сделать один простой вывод: ребенок обманывает, когда ему чего-то не хватает от близких и хочет это восполнить.

Ребенок подрастает, старые причины для лжи остаются, а новые появляются. Сильное влияние на ситуацию оказывает уже школа, одноклассники, учителя. Ведь успеваемость в школе становится одним из главных критериев оценки личности ребенка. В этом возрасте человек также начинает подражать окружающим взрослым, а ложь постепенно обрастает понятием морали. Появление этой категории в ценностной ориентации ребенка свидетельствует также об осознании ответственности за свои поступки.

Подросток за счет лжи пытается самоутвердиться и отстоять независимость, когда не может добиться этого своими реальными поступками. Ложь теперь – инструмент самообороны, чтобы не допустить кого-то к своим тайнам и несформировавшимся идеалам. «Подросток будет обманывать, если рамки, ограничения, которые были в детстве, не изменятся, — утверждают Заряна и Нина. – Вы были защитниками и «опекунами», теперь подростку нужен опытный старший друг». Лгут подростки также, упиваясь своей хитростью и изворотливостью: вот, мол, какой я умный, никто не может разгадать моего обмана, и это есть моя власть над остальными.

Таким образом, ложь, зародившись глубоко в детстве, обрастает, как снежный ком, всё новыми причинами и последствиями. Вмешаться никогда не поздно, но, конечно, чем раньше, тем лучше.

Что делать?

В младшем возрасте, когда ложь – это увлекательная игра воображения, взрослому важно вовремя одернуть ребенка и вернуть его в реальность каким-нибудь неожиданным действием. Попросить что-то сделать, например, помыть яблоко, или акцентировать внимание на чем-то более близком и доступном, чем то, о чем рассуждает ребенок: «Выпей компот, поправь хвостики, давай смотаем нитки в клубок» — что угодно, чтобы отвлечь ребенка от  воздушных замков и вернуть в «земной» мир. Причем эффект неожиданности, как считают психологи, здесь сыграет свою роль.

Маленькие дети не осознают последствий своего вранья. Им важно получить выгоду здесь и сейчас. Задача родителя – воспитать в ребенке ответственность, пробудить совесть. С маленькими детьми психологи советуют «проигрывать» такие сложные ситуации через игру, сказку. Например, придумайте историю о том, что случилось после того, как кто-то (абстрактный малыш, девочка, мальчик) совершил нехороший проступок (в основе должны лежать детали и события из жизни вашего ребенка) и обсудите это с ребенком. Акцентируйте внимание именно на последствиях. Ребенок должен понять, что такое хорошо, а что такое плохо.

Как объясняют специалисты, на сознание в любом возрасте воздействует визуализация высказываний, речи. Например, с «врушками» психологи советуют сыграть в игру «Шило в мешке не утаишь». Положите шило в мешочек, потрясите его, помните. В общем, пусть ребенок убедится, что острое шило в любом случае проколет мешок и обязательно появится снаружи (конечно, соблюдая при этом правила безопасности — прим. редактора). И скорее всего ребенок сам об него уколется. Основной смысл игры – к тебе вернется то, что ты сделал, а тайное всегда становится явным.

Когда в основе лжи лежат страхи, переживания, неудовлетворенность чем-то, важно понять, что именно в семье, детском саду или школе, провоцирует ребенка на обман. Если ребенок охотно делится переживаниями, например, с бабушкой, а вам на ваши вопросы выдает какие-то небылицы или просто отмалчивается, возможно, вы слишком требовательны к ребенку, проявляете излишнюю жесткость. Причин может быть масса, здесь, если сложно справиться самим, помогут разобраться психологи. Зачастую причина детского вранья заключается именно в нас самих, во взрослых. Дети под кальку считывают поведение, видя родителей в разных ситуациях и их способ взаимодействия с людьми.

Как узнать правду и понять, что ребенок лжет?

Если вы знаете, что случилось – не допрашивайте ребенка, не провоцируйте на обман еще раз. Сообщите сам факт: вам известна ситуация. А дальше необходимо обсудить, что делать и как разрешить проблему.

Если вранье неявное и вам не до конца понятно, врет ребенок или нет, задавайте больше конкретных вопросов, вникайте к детали, а также задавайте одни и те же вопросы, но в разных формулировках, или старайтесь уточнить один и тот же факт, но с разных сторон. Ведь можно с ходу выдать складную историю, а вот просчитать все ракурсы ситуации и не проколоться в мелочах, повторяя и повторяя описание, уже сложнее.

Верными признаками вранья является мимика, жесты ребенка, его интонация. Меняются движения, появляются непроизвольные жесты: ребенок становится суетлив, ноги, а часто туловище лгунишки разворачиваются от вас, ребенок создает иллюзию важных дел в разговоре с вами (начинает вертеть игрушку, нажимать какие-нибудь кнопки). Меняется взгляд и выражение глаз: лукавый взгляд кота из мультика «Шрек» — явный признак, если перед этим ребенок быстро отводит взгляд в сторону. А бывает, что наоборот старательно избегает прямого взгляда, часто моргает. Тогда нужно обязательно поймать взгляд ребенка и сказать ему: «Смотри мне в глаза». Как правило, насторожиться нужно, если ребенок без конца повторяет «честное слово», «правда-правда», «так и было». Но не стоит, при наличии отдельных признаков, сразу выносить неоспоримый вердикт. Поспрашивайте у ребенка детали истории, отправьте его на некоторое время подумать, а потом вновь вернитесь к обсуждению. Ребенок не должен бояться сказать правду, он должен увидеть, что его способны понять.

Так или иначе, детская ложь – хороший индикатор психологического состояния ребенка. А также свидетельство динамично развивающегося интеллекта: ведь малыш научился связывать причину и следствие и просчитывать на несколько шагов вперед свои действия. Так что, если маленький врунишка делает это искусно, и вы даже не сразу смогли его раскусить, на секунду можете порадоваться и возгордиться, а уже потом принимать спасательные меры, чтобы ложь не перешла в хроническую болезнь.

Елена Шайдаева

Фото: Petter Vinnichek

cdn.photocentra.ru, krestianin.ru

Почему дети врут? — Психология человека

Многие родители хотят знать – почему их дети им врут, и почему дети врут вообще, что их к этому побуждает? Давайте вместе в этом разберемся. Тема эта достаточно популярная, она волнует многих взрослых людей, особенно родителей, потому что у многих родителей дети врут очень часто, и им это, понятное дело, не нравится. Но в этом ничего необычного нет, потому что в действительности врут все и очень часто. Это делают не только практически все дети, но и многие взрослые, потому что для них это один из способов добиться своих целей. Так что тема эта, не просто популярная, но и очень важная, ведь она касается не только детей, но и всей нашей жизни. Должны же мы с вами понимать такое явление как ложь, и то, почему люди, в том числе и дети, постоянно используют ее в своей жизни для решения различных проблем и задач. Нам это нужно знать прежде всего для того, чтобы выработать правильное отношение к этому явлению. Ведь если ваш ребенок вам врет, значит, другого способа решить какую-то свою проблему или что-то получить, он не видит. И это очень плохо. В этой проблеме нужно разбираться, что мы с вами и сделаем.

Для начала давайте зададимся вопросом – а почему люди вообще врут? Почему ложь является неотъемлемой частью нашей жизни? И почему мы относимся к ней негативно, почему считаем, что люди врать не должны? Интересные вопросы, согласитесь, если ими не задаваться, тогда и нет смысла обсуждать детскую ложь. Мы же с вами не можем отделить ложь ребенка от той лжи, которую распространяет взрослый человек, это было бы не только несправедливо по отношению к детям, но и неправильно с точки зрения анализа такого явления, как ложь. Если врут все, а врут все, значит и изучать мы должны всех, а не только детей. Так почему же лжете именно вы? Какая именно у вас в этом необходимость? Уверен, вам есть что ответить на эти вопросы, и есть чем оправдать свою ложь.

Ну так вот и у детей тоже есть потребность во лжи и им тоже есть чем ее оправдать. Правда, они не всегда умеют это правильно делать, но это только потому, что они еще не достаточно взрослые и не умеют одним враньем, прикрывать и оправдывать другое вранье, как это делают взрослые. Дети более беззащитны и беспомощны, чем взрослые, в результате чего они гораздо чаще взрослых становятся жертвами несправедливого насилия, с ними меньше считаются, а то и не считаются вовсе, их часто силой заставляют делать то, чего они делать не хотят. Многим взрослым плевать на интересы и мнение детей, даже если речь идет об их собственных детях, и это, чтобы мы там не говорили о гуманности и родительской любви – норма жизни. И как же им, детям, обойтись без вранья, да это, пожалуй, единственное, с помощью чего они могут себя хоть как-то защитить. А большинство взрослых считают ложь злом, они наказывают своих детей за вранье, порой очень жестоко, пытаясь выбить из них эту привычку. Сила, в таких случаях, опять становится средством достижения цели, для использующего ее взрослого человека.

А что плохого во лжи? Нам с детства усиленно внушают, что врать плохо, в то время как вы сами видите, что дети умеют это делать, они, хоть и плохо, но умеют врать, хотя их никто этому не учил. О чем это говорит? А это говорит о том, что у людей от природы имеется потребность во лжи, ибо ложь – это и защита, и средство нападения, которое помогает нам добиваться своих целей. Ложь имеет право на существование, она должна быть, без нее человек беззащитен перед многими угрозами, особенно перед угрозами, которые исходят от более сильных людей. Собственно говоря, если бы нашим детям не удавалось обвести нас, взрослых, вокруг пальца, мы бы, наверное, не ругали их за то, что они нам врут. То есть, получается, что мы хотим пользоваться слабостью ребенка, как нам вздумается, хотим лепить из него все, что пожелаем, не обращая внимания на его личные интересы, на его желания, на его состояние, потребности и проблемы? И мы не хотим позволить ему хоть как-то себя защитить от наших нападок, хоть как-то отстоять свои интересы? Не слишком ли нагло с нашей стороны, рассчитывать на такое? Дети должны иметь возможность себя защищать от различных угроз с помощью лжи, и слава Богу, природа предоставила им такую возможность. А некоторые из нас наказывают своих детей за вранье, не думая о том, как наши дети будут жить в будущем, когда вырастут, в, как вы видите, не самом честном и справедливом мире. Зачем вам честные дети? Зачем вам честный ребенок? Что вы от него хотите, требуя правды, чтобы он у вас был глупым, чтобы привык говорить только правду, не думая о последствиях? Вы представляете, что тогда этот мир с ним сделает, представляете, какой будет его жизнь, если он будет у вас слишком честным? Мы с вами имеем дело с миром, построенным и спаянным с помощью насилия и лжи, разумеется, природа учла это, наделив человека способностью искажать информацию.

Дети лгут потому же, почему и взрослые, у них, представьте себе, тоже есть свои интересы, свои желания, свои страхи, свои чувства, и когда они не могут добиться желаемого честным путем – они врут. Точно также, когда детям нужна защита от нападок взрослых или от нападок на них других детей, они начинают врать, как могут, чтобы как-то выкрутиться из сложной ситуации, возможно даже опасной для них ситуации, в которой они оказались. Да вы поймите, что ложь – это единственное, чем ребенок может защитить себя и отстоять свои интересы. Взрослые люди сильнее детей, умнее детей, и это свое преимущество, взрослые часто используют для того, чтобы навязать детям свою волю, чтобы сделать из них кого-то, кем сами дети быть не хотят. Вы сильнее, ребенок слабее, что ему еще остается, как не лгать вам, когда он хочет одно, а вы другое, когда он видит, что говорить вам правду, как минимум неперспективно, а как максимум, опасно. Вы же поступаете точно так же, вы же лжете из-за выгоды и лжете из-за страха. Мало того, взрослые могут лгать и просто так, так сказать, по привычке. Ну это правда только кажется, что иногда мы лжем просто так, без особого смысла, на самом же деле мы лжем ради выгоды, или из-за того же страха, который мы просто не осознаем в полной мере. Просто так ничего не происходит в этом мире. Вы врете, когда вам это выгодно, или когда обстоятельства вынуждают вас врать, когда страх вынуждает вас врать, чтобы выкрутиться. Дети поступают также.

Дети лгут, уважаемые взрослые, потому, что они тоже многого хотят и многого боятся, не думайте, что вы сильно отличаетесь от них в своем поведении. Вы умнее, хитрее, физически сильнее, опытнее, но вами движут те же инстинкты, которые движут детьми. Да и потом, вы же сами когда-то были ребенком, который все еще живет внутри вас. Вспомните друзья, какими вы были, когда были маленькими. Вспомните ситуации, когда вы врали другим людям, в том числе и взрослым, и ответьте себе на вопрос – почему вы врали? Наверное, вы чего-то хотели или чего-то не хотели, так ведь? Теперь, будучи взрослыми, вы, разумеется, превосходите детей в умении красиво лгать и/или умалчивать важную информацию, но потребности во лжи у вас и у детей одни и те же. Без вранья нам сложно жить. Вспомните, каким вам виделся окружающий вас мир, когда вы были маленькими – достаточно ли доброжелательно настроенным к вам, достаточно ли справедливым и честным? Уверен, что нет, и сейчас, когда вы стали взрослыми, мир тем более не кажется вам честным, справедливым и доброжелательно настроенным к вам. И даже если вы летаете в облаках и носите розовые очки, вы все равно с опаской относитесь к этому миру, ибо жизнь, наверняка уже вас кусала и не раз. Можно ли прожить в этом мире без лжи? Ответьте честно себе на этот вопрос. Думаю, что вам без умения врать, хотя бы чуть-чуть, жить очень тяжело, а то и вовсе невозможно. Ну так, а почему же дети должны жить без вранья, почему они должны быть настолько глупыми, чтобы делать то, что противоречит законам жизни и законам природы? Вот и не делают они этого. Природа не позволяет им быть слишком честными. Она хоть и не учит их врать правильно, но на уровне интуиции, она подсказывает им, что исказив информацию определенным образом, они смогут, и защитить себя, и что-то для себя выгадать.

Ну так что, у вас еще остались вопросы по данной теме? Теперь вы понимаете – почему дети врут? Если да, тогда давайте перейдем к другому вопросу. А именно, к пониманию того, что нам следует делать с врущими нам детьми. Как вы сами считаете, вот если так подумать хорошенько, что следует делать с детьми, которые всем, в том числе и нам, взрослым – врут? Ну, если вы эту ложь смогли распознать, тогда можно сделать вывод, что врущий вам ребенок – врет плохо, в противном случае, вы бы не смогли уличить его во лжи. Так что же нужно сделать с плохо врущим ребенком, вранье которого вы в силах распознать? Наверное, следует научить его врать правильно, чтобы его ложь была более эффективной, чтобы она его не подводила и не вредила ему, а наоборот, помогала ему и приносила пользу. Часто дети врут неосознанно, без видимой необходимости, но это не означает, что их внутреннее состояние не подсказываем им, что в той или иной ситуации, тому или иному человеку, лучше соврать, чем сказать правду. Вы могли бы объяснить ребенку, когда и для чего врать нужно, и как вообще это следует делать, и когда от вранья может быть вреда больше, чем пользы. Вы также можете указать своему ребенку на его ошибки, которые он допускает, когда вам или кому-то еще врет. Нет, ну я конечно понимаю, что для этого необходимо своего ребенка любить, в противном случае, можно взять ремень и выбить из него всякое желания врать в будущем, если вам это просто не нравится. Или можно так ему мозги промыть, что он потом постоянно будет себя винить, даже за меленькую ложь, к которой он вынужден был прибегнуть инстинктивно, дабы защитить себя в той или иной ситуации, или ради какой-то выгоды. Выбор за вами. Я не могу заставить вас любить своих детей, я только могу объяснить вам закономерность их поведения и причину совершения ими тех или иных поступков. А любовь, ее вы сами в себе должны найти, равно как и разум, для того чтобы не наказывать своего ребенка за вранье, а учить его врать хорошо, правильно, так хорошо, чтобы никто не догадался, что он врет. Глядишь, при правильном обучении, он у вас политиком станет, и не абы каким, а хорошим политиком, которого все будут любить, за его красивую и нерушимую ложь.

И не ломайте вы свою голову над тем, почему дети врут родителям, которым они вроде бы как должны доверять и поэтому не врать. Родители бывают разные, некоторые родители настолько ужасны, что лучше бы их не было вообще, чтобы ребенок не мучался. Природа учла это и поэтому наделила детей способностью врать всем, в том числе и тем людям, которым врать, возможно, действительно не следовало бы. Поэтому я и говорю, что детей нужно учить тому, как правильно врать, в нужных ситуациях и нужным людям. А для этого их необходимо понять, необходимо понять страхи и желания каждого конкретного ребенка. И если ребенок врет вам, то вероятно, он вам не полностью доверяет, каким бы хорошим человеком вы себя не считали. Вы ведь тоже можете ошибаться в отношении себя, вы можете считать себя хорошими, заботливыми, справедливыми родителями, делающими для своих детей все, что им, по вашему мнению, нужно. А в действительности, с вами, скажем так, может быть не все в порядке. Бывает такое, что люди думают о себе одно, а в действительности они представляют из себя совсем другое, и ваши дети могут быть иного мнения о вас, чем вы привыкли считать. Мы, взрослые, всегда хотим большего, независимо от того, что мы уже имеем. И дети тоже хотят большего, независимо от того, что мы им даем и сколько мы им этого даем. Поэтому не судите их строго, если вы хорошие родители, а они все равно вам врут, не принимайте это близко к сердцу. Это все природа, это она готовит ваших детей к жизни. Вы лучше тоже помогите им подготовиться к жизни в нашем мире, научите их правильно врать, в нужных ситуациях, нужным людям, чтобы они, ваши дети, видели и понимали, что вы понимаете их. Пусть они видят, что вы на их стороне, что вам не плевать на их интересы, на их жизнь, на них самих. И тогда вполне возможно, именно вам они будут врать меньше, ведь чем больше доверия у людей друг к другу, тем реже у них возникает потребность друг другу врать. Зачем врать человеку, доверие которого имеет для тебя огромное значение, это не просто некрасиво, это невыгодно. Дети не захотят врать тем родителям, в глазах которых они хотят быть хорошими, доверительные отношения с которыми они высоко ценят, во внимании и любви которых они очень нуждаются. На кристальную честность не рассчитывайте, она является признаком глупости человека, а этой глупости дети себе позволить не могут, если только взрослые не изуродуют их своим бездумным воспитанием.

Возможно, это прозвучит банально, но дети тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо, в том числе и ложь. И поэтому нам с вами не пристало заниматься анализом исключительно детской неумелой и порой неуместной лжи, хоть мы это и делаем. Ведь ложь должна рассматриваться и пониматься нами, как присущее всем без исключения людям качество, независимо от того, кто и в каких ситуациях ее использует и в каких конкретно целях. Лично мне сложно представить себе человека, который бы никогда и никому не врал, а если таковой и живет в этом мире, то мне сложно его понять, мне нужно будет его изучить, чтобы понять. Ведь что происходит, когда мы врем, в чем заключается суть вранья, лжи? Мы предоставляем людям информацию в выгодном для нас виде, которая полностью или частично искажает действительность. Или, это тоже важно понимать, мы выдаем информацию в таком виде, в каком мы ее сами понимаем, а понимаем мы что-то порой не так, как это что-то есть на самом деле, в результате чего мы как бы врем неосознанно, мы врем, не понимая этого. Вот с детьми, такое часто происходит, потому что они еще многого не знают и не понимают в этой жизни, или что-то понимают неправильно. Ругать их за это не следует, они в этом не виноваты, мы все чего-то не знаем и не понимаем. Детей нужно учить правильно, насколько вы сами на это способны, понимать окружающий мир, правильно понимать сущность вещей и явлений.

Некоторые родители, ранее не замечавшие за своими детьми вранья, внезапно обнаруживают для себя, что их дети понемногу начинают их обманывать. И на их вопрос о том, почему дети начинают врать, я могу ответить так – потому что они начинают осваивать это умение. И потому, что вы своим к ним отношением вынуждаете их врать. Вспомните, как вы боялись в детстве о чем-то сообщить вашим родителям, потому что сильно боялись того, что они вас накажут. Разве такого не было? Наверняка было, даже если вы об этом не помните. Но вот если бы родители, хотя бы попытались понять своих детей, в тех ситуациях, когда они действительно боятся, что их накажут, они бы не подталкивали своих детей к необходимости врать, хотя бы своим родителям. Когда детям страшно, что им еще остается делать, как им еще себя защитить, как не с помощью вранья? Возможно, нам, взрослым, кажется, что наши дети ведут себя неуважительно и безответственно, когда врут нам – их родителям. Но как на счет нас, разве мы всегда и везде отвечаем за свои слова и поступки, разве мы сами ко всем и всегда уважительно относимся, особенно по своей собственной воле? Пожалуй, что нет. Так почему же мы так болезненно реагирует на точно такое же поведение детей, которое свойственно и нам самим? Только потому, что они дети и их ложь более очевидна, чем наша? Может быть она порой и впрямь очевидна и наивна, но от того не менее обоснована, чем наша.

Как видите, ничего на самом деле сложного в анализе поведения детей нет, быть психологом для этого необязательно, обязательно иметь желание понять другого человека, даже если он еще очень маленький. И когда кто-нибудь задает вопрос — почему ребенок постоянно врет, уместно ответить на него встречным вопросом – а вы, разве не постоянно врете? Вам хочется, вам надо, вы вынуждены, вот и ребенок вынужден вам врать, ему тоже многого хочется, ему тоже надо, он тоже живой человек, а не игрушка. Как мне показывает мой опыт, к сожалению, не многие родители понимают это. Вообще мы, взрослые, часто и друг друга-то понимать не хотим, если только не вынуждены этого делать, а уж понимать детей и считаться с ними, с их интересами и желаниями, мы и вовсе не желаем. Во всяком случае, многие из нас не желают этого делать. Возможно, именно к вам это не относится, я вам говорю о том, как оно вообще бывает, как взрослые люди, чтобы они там сами о себе не говорили, начисто игнорируют своих и тем более чужих детей. И дети это игнорирование, безусловно, чувствуют. А ведь игнорирование, издавна является наивысшей формой морального насилия. И когда ребенок чувствует, что взрослые люди ему, уж если не враги, то определенно не друзья, он будет использовать против них то оружие, которое он может использовать, то есть – ложь.

Станьте союзником, хотя бы своему собственному ребенку, а затем и хорошим, возможно даже лучшим другом. Когда он начнет вам доверять, когда увидит, что вы относитесь к нему, как к равному и считаетесь с ним, у него будет меньше оснований врать вам. Вы увидите перемены в его отношении к вам, будьте уверены. Это будут не резкие, разумеется, перемены, хотя и такое иногда бывает, а постепенные, при которых ребенок начнет с вами делиться тем, что раньше предпочитал от вас скрывать, чтобы не нарваться на неприятности. Не будь этот мир так жесток к слабым, не будь он так несправедлив, дети бы не врали, как впрочем, и мы, взрослые, у нас не было бы в этом необходимости. Но мир таков, каков он есть, таким, стало быть, он и должен быть, и чтобы нам в нем выжить и заодно добиться сколько-нибудь существенного успеха, нам необходимо врать, когда это необходимо, когда иначе не получается.

И раз уж мы все вынуждены врать, кто-то больше, кто-то меньше, кто-то лучше, а кто-то хуже, тогда давайте не будем лишать такой возможности и наших детей. А чтобы они врали правильно, без негативных последствий, прежде всего, для самих себя, мы должны научить их этому мастерству. Искусству лжи мы должны обучить своих детей, если хотим им помочь. Умение красиво и эффективно лгать – это действительно искусство, в этом умении проявляются наши творческие способности. Не всякий взрослый умеет красиво лгать. И параллельному этому искусству, нам необходимо учить наших детей другими способами добиваться нужных им целей и защищать себя от разного рода угроз, тогда им не нужно будет врать слишком часто, они и без вранья смогут прекрасно обойтись.

Задача взрослых людей всегда сводилась к тому, чтобы подготовить к жизни, к лучшей жизни, подрастающее поколение. Мы должны сделать все от нас зависящее, для того, чтобы наши дети жили лучше нас, чтобы они добились в жизни больше, чем то, чего добились мы, чтобы они были счастливы и любили жизнь. А выбивать из них то, что заложила в них природа, только потому, что нам это не нравится, это, по меньшей мере, глупо. Дети врут не потому, что они плохие, а потому, что природа наделила их способностью выживать, в этом, не самом гуманном, не самом честном, не самом справедливом и добром мире. Уж кто-кто, а мы, взрослые, должны это понимать.

Статья опубликована: 16.03.2012. Последнее обновление: 22.03.2019

Почему дети врут и что с этим делать

Существует много причин, по которым дети лгут. И не всегда они связаны с желанием ребенка обмануть.

Психолог Елена Николаева написала целую книгу об этом — «Как и почему лгут дети? Психология детской лжи». Мы выбрали самое важное из этой работы.

Почему лгут малыши?

До определенного времени дети не лгут вообще. Однако не потому, что у них есть врожденное чувство правды. Это связано с тем, что ребенок слишком мало знает и слишком плохо выражает свои мысли, чтобы врать. Ложь требует больших умственных усилий, чем правда.

Иногда дети могут врать, потакая миру взрослых. Такая ложь чаще всего обусловлена провокацией взрослого. Вот пример. Старший дядя, будучи в гостях, спрашивает ласковым вкрадчивым голосом у двухлетней девочки:
– Настенька, а тебя мама бьет? – Девочка смотрит на большого дядю небесно-голубыми чистыми глазами и кивает головой в знак согласия. Гости замирают. Мама девочки с ужасом смотрит на дочь.
– А тебя мама ремнем бьет? Да? – продолжает уже более уверенно допрос взрослый. Ребенок вновь кивает.

Подобная ложь – знак доверия взрослым, которые для ребенка ее возраста обладают всеми положительными характеристиками идеальных объектов. Она еще не знает, что некоторые из этих взрослых получают удовольствие от провокаций. Дядя спрашивает, ему нужно отвечать, даже если не знаешь, что такое «бить» и, тем более, «бить ремнем».

Но в какой-то момент ложь становится признаком возросшего интеллекта ребенка. Внезапно малыш, ранее уверенный в том, что родители знают все и всегда, вдруг догадывается, что они не знают того, что происходит в их отсутствие. И если ребенок предполагает, что они могут его наказать, узнав, что происходило, пока их не было, то он попробует соврать. Первая ложь слишком наивна и очевидна. Интеллекта хватает, чтобы соврать, но не хватает, чтобы соврать умело.

Малышам сложно дается понимание слов, обозначающих значимые социальные понятия: стыд, вина, хорошо, плохо. Известный педагог и психолог Петр Федорович Каптерев описывает такой случай. Двухлетнего ребенка застали на месте преступления: спрятавшись за шкаф, он ел ложкой варенье из банки.
– Федюша! И тебе не стыдно?
– Нет.
– А когда же тебе будет стыдно?

Почему лгут школьники?

Обучение в школе и освоение новых навыков создают дополнительную почву для лжи. Важнейшая причина лжи в этом возрасте – сравнение. Если что-то не удается в учении, то родители часто сравнивают успехи своего чада с успехами его одноклассников: «Посмотри, какая Маша молодец – она получает одни пятерки» (или «она делает все аккуратно», или что-то еще). И тогда появляется желание реабилитироваться, но не за счет лучшего исполнения, а за счет фантазии или наказания воображаемого обидчика. И ребенок начинает придумывать себе достоинства. В данном случае родители должны сравнивать ребенка не с кем-то еще, а с самим собой вчерашним и радоваться, что у него появились прогрессивные изменения. Тогда ребенок поймет, что у него есть шанс стать лучше, и будет учиться, чтобы расти дальше.

Читайте также. Как родители лишают силы воли

В рамках школьных занятий необходимо научить ребенка справляться с поражениями. Впереди их будет много. Есть люди, которые, испытав первое поражение, не имея поддержки близких, навсегда уходили в мир фантазий. Но есть и такие, для которых поражение становилось трамплином к будущим успехам. Например, известный австрийский психиатр Альфред Адлер в детстве плохо учился. Учитель сказал его отцу, что из сына вырастет только сапожник, поскольку он никогда не освоит математику. На это заявление ментора отец ответил, что его сын никогда не станет сапожником. Вернувшись домой, отец сам сел с сыном за уроки. Они интенсивно занимались математикой по вечерам. Через некоторое время Адлер стал первым учеником в классе по этому предмету, а затем, получив удовольствие от первого успеха, уже сам стал подтягивать себя и по другим предметам. Стоит отметить, что отец Адлера не учинил расправу над сыном. Он сделал важнейшую работу родителя – научил учиться и получать удовольствие от успешно проделанной работы.

Существует один важный признак неблагополучного положения ребенка в школе – проявление какого-либо соматического симптома по понедельникам или дням проверочных работ: боль в животе, головная боль, повышение температуры или рвотный рефлекс. Если пребывание в школе по какой-либо причине обременительно для ребенка, то его отрицательное эмоциональное состояние провоцирует тот или иной соматический симптом. Организм ребенка (совершенно неосознанно) экспериментирует с разными проявлениями, но останавливается на тех, которые привлекают внимание родителей и позволяют остаться дома. В таком случае нужно воздействовать не на заболевание, а на причину, вызывающую у ребенка стресс. В этом возрасте причиной, скорее всего, являются сложности в школе. Следовательно, нужно либо научить ребенка справляться с проблемой, либо убрать саму проблему — сменить школу. Наказание в подобной ситуации может только ухудшить ситуацию.

Читайте также. Цена материнских наказаний

Почему лгут подростки?

Подростки, безусловно, лгут более искусно, чем дети младшего возраста. Они уже могут предугадать возможные вопросы родителей и подготовить на них приемлемые ответы. Ложь подростка часто свидетельствует о том, что в силу некоторых обстоятельств у него нет доверия к родителям. Но это не значит, что подростки не будут лгать, если с родителями сложились хорошие отношения. Иногда они настолько любят родителей и так боятся их огорчить, что сами загоняют себя в угол ложью.

Еще одна особенность подросткового возраста – чрезмерная эмоциональность.
Эта характеристика может привести к неверным ожиданиям от поддержки друзей. Подростки будут ждать от них больше сочувствия и включенности, чем те смогут дать (учитывая, что у них те же самые проблемы). Все это ведет к конфликтам, в том числе с родителями, от которых подросток тоже может ожидать большей поддержки и сочувствия и меньшей критики.

Читайте также. Семь мужских ошибок в воспитании

Одна из сфер лжи подростков – секс. Это слишком интимная тема, чтобы родители могли ожидать правдивых ответов. Возможно, лучшим выходом будет не задавать вопросов о том, что было на свидании, чтобы не создавать условий для лжи. При этом стоит быть готовыми принять любую информацию без критики и осуждения. Чтобы не столкнуться с неприятностями, родители должны дать подростку исчерпывающую информацию о безопасном сексе, о том, что может случиться, если партнеры не используют презервативы, о болезнях, передающихся половым путем. Это, впрочем, не значит, что родители не должны говорить о любви, о чести и достоинстве.

Еще одна типичная причина лжи подростков – защита личности, приватности, внутреннего мира от чужого (даже родительского) глаза. С одной стороны родитель должен быть в курсе всех дел подростка. Но ровно в той мере, в какой ребенок допускает это. Известно, что подростковый период – это период, когда ребенок примеряет разные роли, и совсем не обязательно те, которые нравятся родителям. Поэтому родители должны вести себя достаточно тактично и, по возможности, не задавать вопросы, на которые подросток вынужден будет соврать. Не стоит загонять ребенка в угол и провоцировать ложь. Как бы ни хотелось узнать некоторые вещи, не стоит задавать вопросы, если ребенок сам не захочет раскрыться. В конце концов, каждый родитель сам решает, что ему важнее: правда или доверие.

Правила искоренения лжи

• Если вы поняли, что ребенок лжет, нужно сесть рядом с ним и обнять его. Потом рассказать, как вы его любите и описать ваши чувства в тот момент, когда вы узнали, что ребенок солгал. Лучше сказать нечто подобное: «Ты знаешь, ты мне очень дорог (я тебя очень люблю), мне очень нравится, когда мы доверяем друг другу. И мне очень больно, что доверие уходит. Давай поговорим, что нужно сделать нам обоим, чтобы вновь начать доверять. Расскажи, что ты чувствуешь». И так далее.
• Не стоит устраивать сцены и скандалы, кричать, что вы только что узнали истинную сущность вашего ребенка, что он только что разбил ваше сердце. Оставьте это для театральных подмостков.
• Если ваш ребенок подросток, он не сможет поверить в искренность ваших слов, если вы прежде никогда не разговаривали с ним подобным образом. Более того, он может замкнуться еще больше. Тогда лучше начать разговор так: «Помоги мне – я не знаю, что делать. Я очень тебя люблю. Однако сейчас я чувствую, что между нами возникло взаимное недоверие. Давай это обсудим. Мне очень больно. Что чувствуешь ты?»
• Не стоит торопиться, если ребенок откажется говорить или будет молчать. Обнимите его. Только не требуйте мгновенного ответа. Ребенок ведь слышит от вас подобные слова впервые. Почему он должен доверять, если раньше у вас не было времени с ним разговаривать? Сохраните молчание и попросите ребенка поговорить с вами, когда он будет к этому готов.
• Никогда не скрывайте от ребенка семейные проблемы. Чтобы быть полноценным членом семьи, нужно знать возникающие трудности. Прежде всего приглашайте его участвовать в планировании вашего бюджета. Тогда он будет знать, чем жертвует, прося купить те или иные вещи.
• Не провоцируйте ребенка на вранье. Если вы знаете, что он что-то скрывает, то сразу скажите ему об этом и попросите объяснить, что произошло. Например, позвонили из школы и сообщили, что ребенка там не было. Когда он вернется домой, не дожидайтесь лжи, а прямо скажите, что вас уже обо всем предупредили. Не набрасывайтесь с вопросами. Покажите, что вы расстроены. Обязательно скажите, как вы дорожите ребенком и готовы ему помочь.
• Существуют очевидные признаки лжи ребенка. Любой родитель чувствует изменение тона голоса – он становится неестественным, заискивающим или металлическим. Ребенок часто прикасается к себе – потирает нос, глаза, ухо, чешет затылок, перебирает пуговицы и т. д. Он не смотрит в глаза и вообще старается вас не задевать, быстро проскальзывая в другую комнату. Однако все эти признаки могут указывать не только на ложь, но и на возникновение проблем, которыми ребенок боится делиться с родителями.
• Никогда не разговаривайте с классным руководителем или учителем при ребенке. Точно также нельзя обсуждать малыша при воспитателе или учителе. В этой ситуации вам всегда придется выбирать – на чьей стороне быть. И любой выбор не приведет к разрешению конфликтной ситуации. Выберете учителя – потеряете ребенка. Выберете ребенка – оставите его потом один на один с воспитателем, которому указали на некомпетентность, и не сможете проконтролировать ситуацию, и это усложнит положение ребенка.
• Выслушайте претензии учителя (воспитателя), попросите совета, что можно сделать в этой ситуации. Всегда полезно знать, кК видят вашего ребенка со стороны. Постарайтесь просто слушать, а не защищаться. Это – зеркальное отражение, которое может помочь увидеть то, что вы пропускаете. Однако ни в коем случае не доносите все услышанное до ребенка. Вы слушали, чтобы корректировать себя, а не ребенка. Не в ваших интересах делать ребенка и воспитателя, ученика и учителя врагами. У вас другая задача – научить ребенка жить в этом мире и налаживать отношения не только с теми людьми, которых любишь, но и с теми, с кем сталкивает судьба.
• Скажите ребенку, что учитель или воспитатель беспокоится о нем. Это не будет ложью, потому что высказывание любых замечаний – не ненависть, а забота. Нужно только уметь их воспринимать. Расскажите о рекомендациях педагога, если они не обидят ребенка. Спросите сына или дочь о том, как он или она видит ситуацию. Помогите ему(ей) изменить поведение. Расскажите, как нужно просить, спрашивать, общаться. Проиграйте возможные варианты.
• Помните, что у всех людей есть право на внутренний мир, на личную тайну. Это мир, в который нельзя вторгаться. В него могут впустить или не впустить. И если ребенок с вами что-то не обсуждает – не провоцируйте его на ложь. Он пока не готов к диалогу. Вы ведь тоже не обо всем говорите с ребенком, с мужем (женой), да и про себя вы не обдумываете все, что делаете. Некоторые вещи вы не трогаете даже наедине.
• Никогда не обижайтесь на ребенка. Обида – детское чувство, демонстрируя которое, обиженный манипулирует другим человеком, стремясь заставить его поступить определенным образом. При формировании искренности в отношениях не должно быть и намека на манипуляцию. Тогда и ребенок научится не обижаться, а договариваться, действовать, совершать поступки.
• Не обещайте того, что не исполните. «Если…, отдам тебя в милицию, в детский дом, никогда не буду с тобой разговаривать и т.д.» Вы произносите это в сердца и точно знаете, что такого не будет. Если ребенок поверит вам, то предпочтет врать, чем ждать исполнения наказания. А если не поверит, то ваши слова просто превратятся в пустышку.
• Не стремитесь исполнять роль живого детектора лжи и ловить ребенка на всем. Доверяйте ему. Если у ребенка все хорошо, и он доверяет родителям, у него просто не возникает поводов для лжи.

Ложь не исчезает сразу же после того, как вы поговорили с ребенком. Почему ребенок должен вдруг поверить в то, что вы принимаете его таким, каков он есть, если еще вчера вы требовали от него невозможного? Кроме того, у него существует и собственное представление о себе. Он сам может не принимать себя, и ему будет стыдно перед вами. Такое часто встречается у подростков, которые высоко ценят своих родителей и полагают, что не достойны их. В этом случае вообще не надо наказывать ребенка. Наказание для него – знак того, что вы его не принимаете. Покажите ребенку, что он для вас важнее представлений о том, что такое правильный ребенок и правильный родитель. Подобные представления все равно фикция. Помогите ребенку принять себя, рассказав, как когда-то ошибались и сами. Покажите, как эти ошибки стали трамплином в лучшую жизнь.

Читайте также. Что вместо битья?

Почему дети врут? Страх, защита и другие причины.

В среднем обычный человек врёт трижды за десятиминутную беседу с незнакомцем. Ложь сглаживает острые моменты в серьёзных беседах и смягчает ответы на неприятные вопросы.

Осознанно врать люди начинают рано — с трёх-четырёх лет. Однако, что заставляет детей обманывать, в каких случаях это оправданно и как бороться с детским враньём?

 Дети обманывают из-за страха, стыда, хвастовства, реже — из личной выгоды.
Независимо от причин, детская ложь чаще всего выводит взрослых из себя. Они не знают, как на нее реагировать, чувствуют себя преданными и поступают, как кажется наиболее логичным: отчитывают ребенка. Однако, наказание — не самый эффективный метод против обмана, намного важнее найти его первопричину! 
Самый частый мотив для обмана — страх. Около 70% опрошенных детей утверждали, что врали, потому что боялись наказания или гнева взрослых. И в этом нет ничего удивительного, особенно если наказание действительно строгое или же ожидания родителей слишком завышены. Пример — успеваемость. Если системно повторять ребенку, что он должен учиться только на «5» и ругать за плохие оценки, то любая «тройка» будет расцениваться им как серьезный проступок, рядом с которым умолчание или даже небольшие махинации с оценкой в дневнике будут выглядеть безобидно.
Дети врут и из более меркантильных побуждений — чтобы получить то, что никак иначе они получить не смогут. Например, ваша дочь знает, что за выполненное домашнее задание ей полагается шоколадная конфета. Она очень устает, сил на математику совсем не остается, а вот конфету съесть хочется. И тогда на вопрос родителей о домашней работе она отвечает положительно: «Да, мам, я все сделала». Дочка получает конфету и не делает уроки, а значит — выигрывает с любой стороны. Эта форма лжи, пожалуй, самая неприятная: она осознанная, неслучайная, для нее нет оправданий.
Другой популярный мотив — защита своих товарищей или родных. Желание защитить своего товарища от наказания или же себя — от всеобщего презрения и обидного прозвища «ябеды» — в любом обществе огромно.

Чуть ли не самый распространенный вид детской лжи — хвастовство. Мотив у нее простой: показаться лучше, больше, интереснее, чем ты есть на самом деле, доказать свое превосходство над окружающими. Преувеличенный факт всегда увлекательнее реально случившегося, придуманная история гарантированно захватывает дух слушателей. Современные реалии таковы, что дети оценивают друг друга, исходя не из личных качеств, а из общей «крутости». Под «крутостью» подразумевается наличие дорогого телефона, машины у родителей, опыта путешествий.
Дети придумывают родственников из дальних стран, работу родителям, домашних животных, чтобы выглядеть лучше в своем окружении. В малых дозах в хвастовстве нет ничего плохого. Напротив, даже во взрослой жизни небольшое преувеличение помогает продвигаться по социальной лестнице. Однако в больших количествах эта ложь свидетельствует о том, что ребенок не удовлетворён своим существованием — погружаясь в мир фантазии, он рискует совершенно замкнуться в себе и отречься от реального мира.

Есть более безобидная форма лжи, взрослые называют ее «белой» ложью. Пример: 8-летняя девочка осталась дома одна, родители вышли в магазин. В дверь звонит незнакомец и спрашивает, дома ли родители. «Да, они дома, но сейчас прилегли отдохнуть, зайдите попозже», — отвечает ребенок. Она соврала, но эта ложь никому не навредила, а могла и, наоборот, спасти ее. Обман в целях самозащиты практически никем не порицается, он считается необходимым.

 «Белая» ложь — реалии взрослой жизни, но ребенок знакомится с ней довольно рано. Родители сами транслируют ее ежедневно: мама в домашнем халате грустно говорит соседке по телефону, что никак не может прийти: опаздывает на встречу и прямо сейчас убегает. Или как папа хвастается друзьям, что прошлым летом поймал «воооооооот такую щуку», хотя на рыбалке он не был последние года три. Так формируется двойственное восприятие ребенком обмана: врать не всегда плохо. И он запоминает это!

Медицинский психолог, Ирина Пыльнева.

Почему дети врут своим родителям и как с этим бороться? | Психология

Возраст от 2 до 4 лет:
— Я сегодня рассказал всем детям в садике, что мы были в Африке.
 — Но ты же там не был…
— Но когда-нибудь мы же все равно туда поедем, правда?

У маленьких детей от рождения сильно развито воображение. Порой дети с большим трудом отличают действительное от выдуманного, и потому часто фантастические истории превращаются в мечту, «материализованную» детским сознанием.

Четырехлетний Миша часто приносил из детского садика полюбившиеся ему игрушки, но при этом он всегда утверждал, что воспитательница разрешила ему взять их домой. Психолог разъяснил: Миша настолько хочет иметь эту игрушку, что уверен в том, что вправе взять ее домой.

Что делать?

Глупо и вредно наказывать малышей за подобные проступки, даже в случае, если они говорят неправду. Родителям нужно терпеливо объяснять ребенку, что не всегда то, что он хочет получить — исполнимо. Длинная лекция о честности и достоинстве правды скорее всего будет еще непонятной сознанию маленького человечка.

Будет печально, если он вынесет из подобного нравоучения только то, что он — непослушен. Это может подтолкнуть к решению скрывать впредь поступки, которые представляют для него опасность. Не следует родителям жалеть времени на объяснения разницы между желанием и действительностью, и тогда ребенок быстро научится отличать реальность от вымысла.

Возраст от 5 до 7 лет:
— Яник, ты почему до сих пор не поменял рыбкам воду в аквариуме?
— Потому что они еще и эту не выпили…

К определенному возрасту дети начинают постигать науку о том, что обман может служить возможностью решения некоторых проблем и избежания наказания. Обман в поведении ребенка становится более обдуманным и правдоподобным. Дети все чаще начинают «репетировать» возможность применения лжи во имя своей защиты.

Родители должны стремиться пресекать малейшие попытки обмана. Возраст этот — «решительный», ибо ребенок решает для себя важную задачу: стоит ли врать и можно ли врать? От того, какой он для себя в этом возрасте сделает вывод, и будет зависеть в дальнейшем его поведенческая философия.

Разговаривая с ребенком на тему «что такое хорошо и что такое плохо», следует помнить, что один из самых важных и работающих способов внушения ценности правды и правдивости — это быть самому честным. Ребенок в этом возрасте еще не может отличить «святую» ложь от «бытового» вранья. Ребенок, скорее всего, не поймет мотивы вашей лжи, но он может скопировать возможность быть нечестным.

Что делать?

Постарайтесь убедить ребенка в том, что даже маленькая нечестность может серьезно осложнить и ухудшить его жизнь. Пробуйте для доказательства разнообразные примеры из его ребячьей жизни, которые могут его убедить в этом. Если вы решились наказать его за какой-то проступок, то, во-первых, убедитесь, что знаете настоящую причину проступка, и, во-вторых, что ребенок понял, за что наказан.

Возраст от 8 лет и старше:
— На уроке истории:
— В 1410 году была битва при Грюнвальде.
— Хорошо, а в 1437 году?
— А в 1437 году… было двадцатисемилетие этой битвы!

Дети в этом возрасте начинают искать способы проявления своей независимости. Родителям часто кажется, что они по-прежнему легко могут «читать» мысли своего ребенка. На самом же деле, им редко удается узнать детские «секреты и тайны», если они сами не хотят этого.

Чем старше становится ребенок, тем более агрессивно он будет относиться к попыткам вторжения в свою личную жизнь со стороны родителей. Попытки «выдавливания» признания из ребенка или «выуживания» информации, с которой ребенок не хочет делиться, может привести к тому, что он станет обманывать еще более изобретательно, с простой целью: чтобы от него «отстали».

Дети в этом возрасте уже могут очень убедительно и правдиво врать. Они маскируют мимику лица и тщательно подбирают интонацию, чтобы сделать свой рассказ как можно убедительнее.

Дети начинают понимать, что ложь можно использовать для достижения своих целей. Подростки-вруны, как профессиональные политики, точно знают, чего от них ждут собеседники, и не стесняются потакать их желанию. Они не задумываются о последствиях своей лжи, поскольку убеждены, что в случае чего, смогут спастись враньем вновь.

Частой причиной лжи становится родительская сверхопека. Подросток может оказаться под сильным психологическим стрессом оттого, что не в состоянии соответствовать завышенным родительским стандартам. Его страх перед наказанием или родительским недовольством и желание «удовлетворить» требования родителей может также стать причиной лжи.

Что делать?

Создайте в семье такую обстановку, в которой ребенку будет интересно, спокойно и удобно. Разговаривайте с ним почаще, помогайте разбираться в сложных ситуациях, причем старайтесь, чтобы к решению обсуждаемой ситуации он пришел с вашей помощью, но «самостоятельно». Для этого нужно создать условия, чтобы ребенок доверял вам, чтобы он был абсолютно уверен в том, что вы не заденете его самолюбие и не заставите пожалеть о поведанном секрете.

Постарайтесь убедить его примерами, но не из своей, а из его жизни, что:

• Ложь легко проверить и она всегда обнаруживается.
  
• Даже в случае, когда ложь приносит облегчение, это всегда временно.
  
• Ложь — плохая основа для настоящей дружбы, которая всегда основывается на доверии.
  
• Поскольку сами вруны обманывают, то и другие всегда могут поступить так же по отношению к ним, а это может принести много разочарований и даже неприятностей.

Другой способ поощрить правдивость — ваше доверие. Дайте ребенку возможность почувствовать себя самостоятельным и ответственным за свои поступки. В разговоре старайтесь избегать неприятных для него тем, которые могут побудить его к обману. Дайте понять ребенку, что идеальных людей не существует, а вы рядом с ним для того, чтобы помочь, а не обидеть его.

Если, к примеру, он сказал, что в школе не получил отметки (потому что на самом деле получил слишком низкие) и что они будут выставлены лишь в конце года, скажите ему, что по вашей информации, другие школьники уже получили свои оценки и что, наверное, учительница пропустила его фамилию в списке, поэтому нужно позвонить в школу и сказать об этом.

Здесь нет обидных слов, здесь нет открыто выраженного недоверия, оскорбляющего ребячье достоинство, однако ребенок окажется перед фактом, что у него нет выхода, лучше сказать правду.

Старайтесь предупреждать ложь.

Ложь — результат неуверенности в своих силах и возможностях. Сделайте вранье бессмысленным! Воспитайте ребенка физически сильным, интеллектуально развитым, уверенным в себе человеком. Гарантирую, будучи таким, ребенок не станет врать, у него просто не будет никакой надобности в обмане!

Ребенок проживает одновременно в двух очень разных по своей философии и человеческим взаимоотношениям мирах: в мире своих сверстников и в мире взрослых, что очень для него непросто. Вот почему дети заслуживают не только родительской любви, внимания и доверия, но и постоянного поощрения.

Есть много способов выразить свое уважение к ребенку: говорите с ним вежливо, отвечайте терпеливо на его вопросы, уважайте его мнение, выполняйте разумные просьбы, старайтесь разделять его симпатии и интересы, огорчения и радости. Такое отношение с вашей стороны вызовет ответное чувство доверия и уважения и поможет вырастить доброжелательных, гибких и контактных людей. И самое важное: старайтесь почаще быть вместе и общаться друг с другом: не как «родитель с ребенком», а как самые лучшие друзья.

По материалам статьи «Истоки детской лжи»

Почему ребенок врет и что с этим делать? Советы психолога

Инара Четкарева, психолог-педагог

Ложь сопровождает человека в течение всей его жизни: все мы когда-либо лгали и продолжаем это делать. Когда же дети начинают врать?

Оказывается, что применять навыки легкого и незамысловатого обмана ребенок начинает уже с 6 месяцев. Обычно это плач или смех, который малыш использует для привлечения внимания. С возрастом ложь становится изощреннее.

Причины детского вранья

Причин говорить неправду у ребенка несколько. Первая и самая очевидная — недостаток внимания со стороны взрослого. Дети от 3,5 лет уже вполне осознанно придумывают разные истории, чтобы мама и папа наконец-то заметили его:

«Я бежал, бежал и очень сильно упал», — плачет малыш. И родители бегут к нему, жалеют. Когда эта маленькая ложь перестает вызывать нужную реакцию, ребенок придумывает что-то большее.

Источник.

Кстати, эта же причина, но уже более социально значимая, является одной из главных у подростков. Чтобы самоутвердиться, добиться расположения сверстников или влиться в новую компанию, подростки зачастую придумывают про себя сказки.

Вторая причина — страх наказания. Малыш, получив один раз по попе и строгий выговор за пролитый сок, в следующий раз просто свалит всю вину на кота. Излишняя строгость и чрезмерные наказания за мелкие провинности — все это отличные поводы для того, чтобы вырастить лгунишку.

Еще одна причина — подавление эмоций ребенка. Как только мама хмурит брови и показывает недовольство поведением своего малыша, которое, на ее взгляд, не соответствует правильному (малыш слишком громко жалуется на боль в животе или говорит о том, что каша невкусная), то ребенку не остается ничего другого, как скрывать свои эмоции. Подавление истинных чувств и эмоций в принципе очень опасно для психического и психологического здоровья ребенка, но также является причиной и для вранья.

Ну и еще хотелось бы сказать о таком виде лжи, как фантазия. Фантазирование — самая приятная и безобидная ложь. Однако, чтобы она не переросла в нечто отрицательное, что в дальнейшем может навредить и ребенку, и окружающим, фантазии нужно направлять в правильное русло.

«Бонус» для подростков

Все перечисленные причины можно отнести и к подросткам. Но, начиная с младшего подросткового возраста (9-11 лет) и вплоть до юношества у детей появляется еще одна значимая причина для того, чтобы обманывать. Это создание личной территории: желание раздвинуть границы, которые установили им взрослые.

Что делать родителям в этом случае? Конечно же, пойти ребенку навстречу. Но все должно быть в пределах разумного. Будут споры, будут обиды. Но ребенок должен научиться отстаивать свои интересы, а взрослый — регулировать грани дозволенного.

Например, ваша 14-летняя дочь просится к подруге на ночевку в выходной день. В голове взрослого сразу проносятся жуткие картинки, где он видит, как его дочь курит, пьет литрами пиво и, для полноты картины, там обязательно будут парни лет 20. В этот момент вы должны взять себя в руки, собраться с духом и построить свой разговор так, чтобы дочь поняла, что вы ей доверяете. «Классно, что у тебя есть такая подруга, к которой мне не страшно тебя отпустить переночевать!» или «У меня тоже была лучшая подруга, к которой я часто ходила на ночевки. Мы очень интересно и весело проводили время». К слову, наш личный жизненный опыт всегда интересен детям и зачастую они будут поступать также, как и вы в их возрасте. Но не пытайтесь заранее уличить ребенка во лжи: 100%, что в ответ вы ее и получите.

Источник.

Что делать, чтобы ложь не стала привычкой и нормой общения?

Для дошкольников и младших школьников возможен следующий вариант. Опуститесь до ребенка так, чтобы ваши глаза были на одном уровне. Спокойно расскажите ребенку о том, что вы знаете о его лжи. Попросите его рассказать правду, уверив его в том, что не будете сердиться. Как только малыш решится и все вам расскажет, сдержите свое обещание. Не ругайтесь, не повышайте голос, не применяйте физическое наказание. Объясните ребенку, почему он поступил неправильно, вместе с ним разберитесь в ситуации и обязательно расскажите, как надо было поступить. В конце обнимите ребенка, скажите, что гордитесь им за то, что она оказался таким смелым и рассказал правду. И напомните ему, что вы всегда готовы прийти на помощь.

Те же самые правила применимы и к подростку, но с поправкой на возраст. Конечно, это лишь общие рекомендации и не к каждому случаю они подойдут. Но всегда верно одно — разговаривайте со своими детьми и слушайте то, о чем они вам говорят. Тогда многих проблем удастся избежать.

Источник.

Что делать, если у вашего ребенка друг из числа врунишек?

К сожалению, мы не можем повлиять на социум, который окружает нашего ребенка. Да и нужно ли? Просто прививайте своим детям те моральные ценности, которые общеприняты и признаны. Доброта, честность, смелость, человеколюбие всегда должны быть той нормой, на которую надо ориентироваться.

Какие наказания допустимы?

Мнения психологов в этом вопросе расходятся. Сходятся в одном — никаких физических наказаний! В остальном выбор остается за вами. Кто-то предпочтет разговор по душам, а кто-то применит «угол». Кто-то ограничит в использовании гаджетов, а кому-то запретят сладкое и мультики. Но все эти наказания должны быть разумными, соответствовать величине провинности и правильно дозированы по времени (нельзя трехлетку ставить в угол на час).

Подавайте пример

Если вы — честный человек, и ведете себя достойно, то велика вероятность, что ваш малыш вырастет таким же. Ребенок будет честен со своими родителями, если в семье доверительные и уважительные отношения, если при разрешении проблем нет унижения и оскорблений, если ко взрослым он всегда может обратиться за поддержкой и советом.

Обложка поста: pixabay.com.

Как понять, ребенок врет или просто фантазирует — Российская газета

Мой пятилетний сын Ваня меня обманул. Он что-то придумывал, фантазировал, привирал, но это было как-то безобидно, порой забавно, а главное, по его глазам, выражению лица, интонациям было понятно, что он говорит неправду. Но в этот раз до самого последнего момента я ни на секунду не сомневалась — мой сын говорит мне правду. Впервые я испытала сразу несколько чувств одновременно: растерянность, обиду, страх, злость и где-то в глубине оценила находчивость.

Просидев дома 3 недели из-за болезни, мои мальчишки наконец получили у врача справки и собрались в сад. Утром я с ужасом обнаружила, что справок нет. Проверив все близлежащие ящики и углы, спрашиваю у детей, не брали ли они их. Двухлетний Кирилл тут же радостно сообщил: «Я!» Он сейчас на все вопросы так отвечает и ждет, что мама скажет: «Ты сам?! Молодец!». Старший поддакнул:

— Да, это Кирюша, я сам видел…

— А куда он их потом дел, ты не видел?

— Он с ними сначала тут играл, потом у вас в комнате под кровать засовывал…

Последующие 10 минут мы с мужем перерывали все ящики, заглядывали под шкафы и кровати, проверили даже мусорное ведро. Ваня очень активно и искренне помогал искать, ругал младшего брата и пытался от него добиться, куда он спрятал бумажки. Периодически мы спрашивали у Вани: «Ты точно не знаешь, где они?». Но на все был один ответ: «Я не брал». Я думала, что знаю ребенка, и поэтому безоговорочно верила. А вот муж начал сомневаться. Поскольку ему совсем не хотелось бежать в 8 утра в поликлинику за новыми справками, он начал искать в тех местах, куда бы Кирюша ну никак не мог бы ничего положить. И нашел.

Ваня тут же заявил: «Я этого не делал». И обиделся на нас за то, что мы не верим. В тот момент душа разрывалась: я понимала, что сделать это мог только Ваня, но он был так искренен! От праведного гнева папы и серьезных разборов полетов сына спасло только то, что пора было бежать в сад.

По дороге я только успела сказать, что очень расстроена, потому что даже не предполагала, что мой замечательный, любимый и такой умный Ваня мог так со мной поступить. Вечером мы с мужем решили с ним серьезно поговорить о вранье и его последствиях. Ваня нас внимательно выслушал и сказал: «Я их не брал. Но я не хочу вас обманывать, поэтому не скажу, кто это сделал». А когда я укладывала детей спать, он мне шепнул: «Я просто не хотел в садик идти, думал мультики посмотреть».

Все дети обманывают. Психологи говорят, что это норма и необходимый этап взросления человека. Я уже мысленно начала готовить себя к исправленным оценкам в дневнике, к потраченным не на то карманным деньгам, к выкуренной тайком сигарете и прочим «подвигам» отрочества и юности, о которых родителям можно и не знать. А еще задумалась, как минимизировать количество этих экспериментов.

Мнения родителей на этот счет расходятся. Одни жестко пресекают любые попытки вранья, считая, что страх — лучшая профилактика. Другие пытаются выстраивать доверительные отношения с ребенком, надеясь, что в нужный момент он сам все расскажет.

— Я научилась врать родителям из страха быть наказанной, — рассказывает мне знакомая мама. — Говорила ли я правду, врала ли, — тут же следовали скандал и расправа. Помня, как унизительно врать и выкручиваться, я ни разу не ударила ни сына, ни дочь. Мои дети знают, если где-то «накосячили», то лучше сразу сказать.

Ложь у малышей до 4 лет обычно ею не является. Идет развитие воображения и мышления

В нашей семье нам еще предстоит выработать методы профилактики детского обмана. Главное, что я поняла уже сейчас: не стоит сразу навешивать на ребенка ярлык лгуна, лучше начинать с себя и хотя бы с детьми быть честными и не обманывать их ожиданий.

Мнение эксперта

Татьяна Егорова, педагог-психолог ГУЗ ТО «Центр детской психоневрологии», автор сайта detpsycholog.ru

— Ложь у малышей до 4 лет как таковая обычно ею не является. Из психологии раннего развития хорошо известно, что в период становления и развития речи активно идет развитие воображения и мышления. Дети часто фантазируют, сочиняют небылицы, представляют себя в виде сказочных существ, придумывают небывалые комбинации похождений их любимого героя, параллельно сливаясь с его образом. Так, мальчик может вообразить себя грозным котом, который охотится за юркой мышкой в подражание мультику «Том и Джерри», и случайно разбить какую-то посуду, чтобы потом свалить этот проступок на их реального кота Барсика. Или вообразить, что он повстречался с инопланетянами, и они утащили его обед. Как на это реагировать? Можно с серьезным видом послушать небылицу, сочувственно кивая головой, улыбнуться, похвалив за интересную сказку: «Сынок, ты хорошо рассказываешь сказку, а теперь давай с тобой уберем осколки…» Вот вам тренировка речи, воображения и мышления — умение рассказать последовательно, а приглашение ликвидировать последствия — это уже привитие ответственности.

Кстати, ответственность обычно копируется детьми из наблюдений за жизнью родителей.

Первые черты самостоятельности в действиях мы можем наблюдать, когда малыш начинает ходить. А первые проявления самостоятельных решений — в 2,5-3 года, в период развития речи. Когда ребенок начинает понимать, что он может желание выразить своими словами, согласиться или опровергнуть предложения родителей. Он уже видит, что у каждого действия есть причина и следствие. Как чаще всего ведут себя мамы в эти ответственные и сложные периоды? Они волнуются, как бы с их малышом чего-нибудь не случилось. Они трепетно следят за карапузами, готовые подхватить, уберечь, соломки подстелить. И незаметно для себя превращают свою нормальную заботу в гиперопеку. А она, в свою очередь, провоцирует у ребенка отказ от ответственности. Чего стоит фраза мамы: «Не плачь, доченька, виноват камушек, вот сейчас мы его аа-та-та! (пинает ногами). Нельзя обижать Машеньку!» И у девочки высыхают мокрые глазки, проясняется личико… Глядя на родительский пример, кроха понимает, что винить других в собственных несчастьях — это в порядке вещей. Когда он подрастет, привычка сваливать вину на других может остаться с ним на всю жизнь. Как репей.

Перекладывание вины на другого может быть вызвано защитной реакцией у ребенка. Что было бы с ним, если бы родители услышали чистосердечную исповедь? Родители требуют честности, ребенок признается и… его тут же нещадно ругают и наказывают. Постепенно у провинившегося малыша приходит понимание, что говорить правду опасно, лучше солгать, выдумать правдоподобное, авось сойдет с рук и не накажут.

Еще одной причиной вранья может служить внутренний дискомфорт у малыша. Когда самооценка низкая, ребенок очень сомневается в своих возможностях. В этом случае он уклоняется или приукрашивает ситуацию. Тут важно заручиться доверием своего малыша (когда есть доверие — нет страха и обмана), исключить из своей речи обидные ярлыки и эпитеты в его адрес, проверить, не предъявляются ли к нему завышенные требования, подбадривать сына или дочку, внушать веру в свои силы и не бояться трудностей.

Цифры

• 56% жителей России считают, что честный — это тот, кто не врет.
• 36% полагают, что всегда нужно говорить только правду.
• 58% не видят ничего предосудительного в небольшой лжи.
• 60% верят, что в России больше честных людей.
• 63% считают, что в мире больше людей, которые лгут.

Кстати

Будьте настороже, если в беседе с вами ребенок:

• смотрит в сторону, а не вам в глаза;
• во время разговора подносит руки ко рту;
• покашливает во время беседы;
• касается носа, подбородка или висков, потирает глаза;
• трогает воротник и шею;
• касается мочки уха;
• держит руки в карманах.

Почему дети лгут? Нормальная, компульсивная и патологическая ложь у детей

Ложь является нормальным явлением для развития детей любого возраста, даже если ребенок часто лжет. Ложь позволяет детям проверить границы между фантазией и реальностью, защитить себя от последствий своих действий и лучше понять, как думают другие люди.

Некоторые родители опасаются, что их дети могут стать патологическими или навязчивыми лжецами. Однако ложь редко вызывает беспокойство у детей.Родители, которые беспокоятся о том, что их ребенок лжет, должны знать, что ложь является нормальным с точки зрения развития и может даже быть признаком того, что ребенок достигает соответствующих этапов развития.

Тем не менее, ложь некоторых людей может указывать на более глубокую проблему, такую ​​как проблема психического здоровья или склонность к манипулированию другими. Родители, обеспокоенные ложью своего ребенка, должны обратиться за помощью к терапевту или педиатру. Эксперт, имеющий опыт работы с детьми, может помочь родителям понять, соответствует ли ложь их возрасту или указывает на потенциальную проблему.

Патологическая и компульсивная ложь

Ни патологическая, ни компульсивная ложь не являются диагнозами психического здоровья. Их существование остается спорным среди многих клиницистов в области психического здоровья. Некоторые врачи утверждают, что не бывает патологической или компульсивной лжи. Другие утверждают, что такое поведение возникает только как часть другого диагноза или как продукт страха, травмы и других мотиваций.

Те, кто различают патологическую и компульсивную ложь друг от друга, утверждают, что разница заключается в намерении.Патологические лжецы могут лгать без ясной причины, по-видимому, без планирования или мотива. Например, ребенок может утверждать, что что-то произошло, хотя этого явно не было, даже если для этого нет причин — например, страха или принятия желаемого за действительное.

Навязчивые лжецы могут использовать ложь, чтобы получить то, что им нужно или нужно, или чтобы избежать наказания. Этот тип лжи гораздо более распространен среди детей и типичен для многих возрастов. Например, ребенок может сказать, что не ел кусок торта, даже если его рот покрыт крошками.Или они могут рассказать историю о подарке, который они никогда не получали, потому что хотели, чтобы кто-то подарил им этот подарок.

Родители должны знать, что дети почти всегда лгут не зря. Выявить причину важнее, чем заклеймить ложь или наказать ее. Наказание за ложь может даже побудить детей лгать еще больше в надежде, что в следующий раз их не поймают.

Признаки навязчивой лжи у детей

Родители должны знать, что дети почти всегда лгут не зря.Выявить причину важнее, чем заклеймить ложь или наказать ее. Наказание за ложь может даже побудить детей лгать еще больше в надежде, что в следующий раз их не поймают.

Некоторые предупреждающие признаки, что ложь ребенка может быть проблемой, а не только типичным для развития поведением, включают:

• Часто врет без видимой причины
• Испытывает другие личностные проблемы, такие как сильная ярость, отсутствие заботы о чувствах других или резкие перепады настроения.Иногда компульсивная ложь сочетается с расстройствами личности.
• Ложь с целью манипулировать или контролировать других
• Ложь намного больше, чем лгут сверстники
• Продолжать лгать, даже если это мешает отношениям
• Модель лжи, которая становится все хуже

Даже когда у ребенка проявляются эти симптомы, ложь может быть нормальным с точки зрения развития. Часто она проходит сама по себе без лечения или вмешательства. Многочисленные исследования даже показали, что ложь может быть признаком сочувствия и надлежащего социального развития.

Пик лжи обычно приходится на возраст от 3 до 8 лет. После этого детская ложь становится более изощренной и сосредотачивается на укреплении чувства собственного достоинства и избегании наказания.

Почему мой ребенок лжет?

Дети лгут по целому ряду причин, характерных для их развития. В их число входят:

• Развитие теории разума. Теория разума — это способность предвидеть то, что думает или чувствует другой человек, и понимать, что убеждения и чувства других людей отличаются от собственных.Теория разума обычно начинает развиваться в возрасте около трех лет — время, когда детская ложь также становится более частой. Одно исследование даже показало, что обучение ребенка развитию теории разума может заставить его лгать.
• Развивающееся чувство морали. Дети начинают больше лгать по мере того, как у них обостряется чувство правильного и неправильного. Это потому, что они могут лучше предвидеть, какое поведение может навлечь на них проблемы.
• Чтобы избежать наказания. Дети, которые боятся наказания, могут лгать, чтобы избежать наказания.Из-за этого крайние наказания, в том числе за ложь, на самом деле могут способствовать еще большей лжи.
• Эксперименты и творчество. Когда дети обретают способность лгать, они могут лгать, чтобы проверить свои новые навыки.
• Для повышения самооценки. Дети могут лгать сверстникам, чтобы завоевать их уважение и привязанность; или они могут солгать родителям, потому что им нужна любовь и внимание.
• Потому что они не знают, что лгут. Иногда то, что родители считают ложью, на самом деле означает, что ребенок что-то неправильно запоминает.Очень маленькие дети могут не понимать разницы между ложью и правдой или осознавать, что взрослые не хотят, чтобы они лгали.

Дети также могут лгать по причинам, указывающим на основную проблему психического здоровья. В их число входят:

• Травмы и жестокое обращение. Дети, подвергшиеся насилию или травмированные, могут лгать, чтобы скрыть насилие, лгать о своем опыте или бояться говорить правду взрослым.
• Беспокойство. Дети с диагнозом, связанным с тревогой, могут лгать, потому что беспокоятся о последствиях сказанного правды.
• Низкая самооценка. Некоторые дети лгут, потому что боятся, что они не понравятся людям, если они узнают правду.
• Расстройства личности. Очень редко дети с расстройствами личности, такими как пограничная личность или антисоциальная личность, могут лечь как часть своего диагноза.
• Другие проблемы с психическим здоровьем. Множество других диагнозов психического здоровья могут заставить детей лгать. Например, ребенок с биполярным расстройством может вести себя так, как он сожалеет во время маниакального эпизода, а затем солгать о таком поведении.

Лечение детского компульсивного лежания

Ложь может расстраивать родителей, даже если это нормально с точки зрения развития. Терапевт может помочь родителям определить, является ли ложь типичной для возраста или признаком более серьезной проблемы.

Семейная терапия может помочь родителям и детям лучше общаться. Родители могут изучить стратегии, которые уменьшают желание и мотивацию их ребенка лгать. Например, вместо того, чтобы спрашивать ребенка, нарушили ли они правила, когда есть доказательства, родитель может просто рассказать о нарушенном правиле.Если ребенок лжет, потому что боится наказания, терапия может помочь родителям и ребенку преодолеть страх и создать справедливые и последовательные семейные правила.

Когда ложь ребенка создает проблемы для ребенка или семьи, индивидуальное консультирование может поддержать ребенка и помочь ему меньше лгать. Психотерапевт может работать с ребенком, чтобы облегчить беспокойство и депрессию, повысить самооценку и развить сильное чувство собственного достоинства. Детям с травмой в анамнезе может потребоваться помощь, чтобы обработать травму и рассказать о ней. Детям с расстройствами личности могут быть полезны специальные терапевтические методы, такие как диалектическая поведенческая терапия для пограничной личности.

Артикул:

1. Дике, К. К. (1 июня 2008 г.). Патологическая ложь: симптом или заболевание? Psychiatric Times, 7 (25). Получено с http://www.psychiatrictimes.com/articles/pathological-lying-symptom-or-disease
.
2. Дин, X. П., Веллман, Х. М., Ван, Ю., Фу, Г., и Ли, К. (2015). Обучение теории разума заставляет честных маленьких детей лгать. Психологическая наука, 26 (11), 1812-1821. Получено с https://journals.sagepub.com / doi / abs / 10.1177 / 0956797615604628
3. Хаусман, К. (2003). Оправдывает ли патологическая ложь включение в DSM ? Psychiatric News, 38 (1), 24-24. Получено с https://psychnews.psychiatryonline.org/doi/10.1176/pn.38.1.0024
.
4. Миллер, К. (19 марта 2018 г.). Почему дети лгут и что родители могут с этим поделать. Получено с https://childmind.org/article/why-kids-lie
.
5. Талвар В. и Ли К. (2008). Социальные и когнитивные корреляты лжи детей. Развитие ребенка, 79 (4), 866-881. Получено с https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/PMC3483871
.

© Авторское право 2019 GoodTherapy.org. Все права защищены.

Предыдущая статья была написана исключительно указанным выше автором. Любые высказанные взгляды и мнения не обязательно разделяются GoodTherapy.org. Вопросы или замечания по предыдущей статье можно направить автору или опубликовать в комментариях ниже.

Пожалуйста, заполните все обязательные поля, чтобы отправить свое сообщение.

Подтвердите, что вы человек.

Почему дети лгут и что родители могут сделать, чтобы это остановить

Можете называть их выдумкой, громадой или откровенной неправдой: как бы вы ни навешивали на них ярлыки, дети, скорее всего, будут лгать где-то по пути. В то время как младший ребенок может вызвать в воображении сложную историю о том, как он не мог пнуть младшего брата или сестру, дети старшего возраста могут откровенно лгать о выполнении своего домашнего задания.

Иногда лгать внезапно и интенсивно, сообщает Мэтью Роуз, доктор философии, клинический психолог.«Это новое явление, в котором они большую часть времени были довольно правдивы, а потом вдруг стали лгать о множестве вещей», — говорит он. Это, конечно, касается родителей. Но если опекуны смогут понять, почему дети лгут, и подготовиться к решению этой проблемы, правда может выйти наружу.

Большинство родителей думают, что дети лгут, чтобы получить то, что они хотят, избежать последствий или избежать того, чего они не хотят делать.Это общие мотивы, но есть и менее очевидные причины, по которым дети могут не говорить правду — или, по крайней мере, всю правду.

Чтобы проверить новое поведение

Доктор Роуз говорит, что одна из причин, по которой дети лгут, заключается в том, что они открыли для себя эту новую идею и пробуют ее, как и в случае с большинством видов поведения, чтобы посмотреть, что из этого получится. «Они задаются вопросом, а что будет, если я солгу об этой ситуации?» он говорит. «Что я буду из этого иметь? От чего это меня выводит? Что это дает мне? »

Для повышения самооценки и получения одобрения

Дети, которым не хватает уверенности, могут лгать грандиозно, чтобы казаться более впечатляющими, особенными или талантливыми, чтобы повысить свою самооценку и заставить себя хорошо выглядеть в глазах других.Доктор Роуз вспоминает, как лечила восьмиклассника, который дико преувеличивал примерно в 80% случаев: «Это были невероятные переживания, которые вообще выходили за рамки правдоподобия». Например, мальчик сказал, что пошел на вечеринку, и все начали петь для него, когда он вошел в дверь.

Для снятия фокуса с себя

Дети, страдающие тревогой или депрессией, могут лгать о своих симптомах, чтобы отвлечь внимание от них, отмечает доктор Роуз.Или они могут свести к минимуму свои проблемы, сказав что-то вроде «Нет, нет, я хорошо спал прошлой ночью», потому что они не хотят, чтобы люди беспокоились о них.

Говорить раньше, чем они думают

Кэрол Брэди, доктор философии, клинический психолог и постоянный обозреватель журнала ADDitude , работающая со многими детьми с СДВГ, говорит, что они могут лгать из-за импульсивности. «Одна из отличительных черт импульсивного типа СДВГ — говорить раньше, чем они думают, — говорит она, — поэтому часто вы столкнетесь с этой ложной проблемой.”

Иногда дети действительно могут поверить в то, что они что-то натворили, и сказать, что звучит как ложь, добавляет доктор Брэди. «Иногда они действительно просто забывают. У меня есть дети, которые говорят: «По правде говоря, доктор Брэди, я думал, что сделал домашнее задание. Я действительно так думал. Я не помнила, что у меня была эта дополнительная работа ». Когда это происходит, по ее словам, им нужна помощь, чтобы пополнить свою память с помощью таких приемов, как контрольные списки, ограничения по времени и органайзеры.

А еще есть белая ложь

Чтобы еще больше усложнить ситуацию, в определенных ситуациях родители могут на самом деле побуждать детей лгать во благо, чтобы пощадить чьи-то чувства.В этом случае ложь и то, когда ее использовать, подпадают под определение социальных навыков.

И доктор Роуз, и доктор Брэди говорят, что в первую очередь важно подумать о функции лжи. «Когда я провожу оценку, в наших анкетах есть вопросы, где родители могут проверить, лжет ли ребенок», — говорит доктор Роуз. «Это то, на что я могу потратить 20 минут. Какого рода ложь, каковы обстоятельства этой лжи? » Он говорит, что поведенческие методы лечения зависят от функции лжи и серьезности проблемы.«Нет никаких жестких и быстрых рекомендаций», — говорит он. «Разные уровни означают разные последствия».

Ложь уровня 1

Когда дело доходит до лжи, привлекающей внимание, доктор Роуз говорит, что, вообще говоря, лучше ее игнорировать. Вместо того, чтобы резко сказать: «Это ложь. Я знаю, что с тобой такого не случалось », — он предлагает мягкий подход, при котором родители не обязательно имеют последствия, но они также не пытаются привлечь к этому много внимания.

Это особенно верно, если ложь исходит из заниженной самооценки.«Так что, если они говорят:« Я забил 10 голов сегодня на футбольном перерыве, и все взвалили меня на плечи, и это было потрясающе », и вы думаете, что это неправда, тогда я бы посоветовал не просить кучу последующих… вопросы. » Для такой низкоуровневой лжи, которая на самом деле никому не причиняет вреда, но является плохим поведением, игнорирование и перенаправление на то, что, как вы знаете, более основано на фактах, — это путь.

Ложь 2 уровня

Если это не сработает, говорит доктор Роуз, родители могут сказать об этом более откровенно, сделав мягкий выговор.«У меня бывали ситуации, когда это была раздутая фантастическая ложь», — говорит он. «Я попрошу родителей наклеить на это ярлык и называть это небылицей. Если ребенок рассказывает одну из этих историй, родитель мягко скажет: «Эй, это звучит как небылица, почему бы тебе не попробовать еще раз и не рассказать мне, что на самом деле произошло?» ». Речь идет о том, чтобы указать на поведение и подбодрить дети, чтобы попробовать еще раз.

Ложь 3-го уровня

Если что-то более серьезное, например, дети постарше лгут о том, где они были или сделали ли они домашнее задание, родители могут подумать о последствиях.Дети должны понимать, что такая ложь будет иметь последствия, чтобы она не возникла неожиданно. Как и все последствия, доктор Роуз рекомендует, чтобы это было чем-то недолговечным, а не преувеличенным, что дало бы ребенку шанс вернуться к практике лучшего поведения. Некоторые примеры: потеря телефона на час или работа по дому

Также, в зависимости от серьезности, также должен быть компонент обращения к тому, о чем они лгали. Если ребенок сказал, что у него не было домашних заданий всю неделю, а затем родитель узнает, что у него было домашнее задание каждый день, это должно иметь какие-то последствия для лжи, и он также должен сесть и выполнить всю работу.Если он ударил другого ребенка и солгал об этом, это будет иметь последствия как за ложь, так и за нанесение ударов. В этом случае, говорит доктор Роуз, вы бы также попросили его написать письмо с извинениями другому ребенку.

Дай им знать правду уменьшает последствия

Например, если подростки выпили на вечеринке, родитель захочет, чтобы они позвонили, чтобы их забрали.Но дети знают, что пьянство тоже должно иметь последствия. «Необходимо найти жесткий баланс между открытым диалогом и установлением соответствующих ограничений, когда это необходимо», — говорит доктор Роуз.

В этой ситуации, когда лгать было легче, когда родители раздумывают последствия, они также могут похвалить ребенка за то, что он сказал правду, и сказать им, что это делает его более заслуживающим доверия. Они также могут уменьшить последствия, например, сообщить детям, что они берут свой телефон на день, а не на неделю.

Доктор Роуз добавляет одно предостережение: дети и подростки не должны думать, что последствия подлежат обсуждению. «Иногда ребенок говорит:« Но я сказал вам правду », — говорит он. «Они станут манипулировать, говоря:« Это просто заставляет меня больше никогда не говорить правду »». Родители не должны уступать в этом вопросе.

Проверка правды

Допустим, учитель сказал родителям, что их ребенок не делает уроки. Доктор Брэди предлагает дать своему ребенку шанс сказать правду.Если она сначала этого не сделает, родители могут сказать: «Я уйду и дам тебе 10 минут, а потом я вернусь и спрошу тебя еще раз». Если вы передумаете и захотите дать мне другой ответ, это всего лишь проверка правды, и у вас не будет проблем ».

Таким образом, если ребенок дает неожиданный ответ, потому что он боится последствий или не хочет разочаровывать родителей, у него есть шанс действительно подумать о том, хочет ли он солгать или признаться без последствий. .Доктор Брэди отмечает, что эта техника не для детей, которые постоянно лгут.

Используйте метод преамбулы

Родители также могут настроить детей так, чтобы они говорили правду, напомнив им, что они не ожидают совершенства, отмечает доктор Брэди. Родители могли сказать: «Я собираюсь задать вам вопрос, и, может быть, вы собираетесь сказать мне то, что я действительно не хочу слышать. Но помните, ваше поведение не то, кем вы являетесь. Я люблю тебя несмотря ни на что, а иногда люди совершают ошибки. Поэтому я хочу, чтобы вы подумали о том, чтобы дать мне честный ответ.«Если дать детям возможность поразмыслить над этим, это может привести к тому, что они скажут правду.

Дайте детям с СДВГ больше времени подумать

Доктор Брэди говорит, что детям с СДВГ, склонным давать импульсивные ответы, которые выходят как ложь, нужно дополнительное время, чтобы подумать, прежде чем говорить. Импульсивность может быть проблемой как дома, так и в школе, когда учитель спрашивает, выполнил ли ребенок задание, и ребенок отвечает утвердительно, даже не глядя на свою работу. Вот тогда его нужно научить сбавлять обороты и проверять свою работу.

Никогда не загоняйте ребенка в угол

Если поставить ребенка на место, он может солгать. Доктор Брэди рекомендует, если родители знают правду, они должны сразу перейти к вопросу и обсудить его. Вместо того, чтобы спрашивать ребенка, не делал ли он уроки, родитель мог просто сказать: «Я знаю, что ты этого не делал. Давай поговорим о том, почему это плохая идея.

Не называйте своего ребенка лжецом

Доктор Брэди утверждает, что называть ребенка лжецом — большая ошибка.Рана, которую он создает, больше, чем когда-либо дело в том, о чем он солгал в первую очередь. Он думает: «Мама мне не поверит». Это заставляет его плохо относиться к себе и может создать шаблон лжи.

Социальные и когнитивные корреляты лжи детей

Abstract

Была исследована связь между лживостью детей и их социальным и когнитивным развитием. Детям (3–8 лет) запретили подглядывать за игрушкой.Большинство детей подглядывали, а позже лгали о том, что смотрели. Последующие устные заявления детей не всегда соответствовали их первоначальному отрицанию, и в них просочилась критическая информация, раскрывающая их обман. Также оценивались концептуальное моральное понимание лжи детьми, исполнительное функционирование и понимание теории разума. Первоначальные ложные отрицания детей были связаны с их пониманием убеждений первого порядка и их сдерживающим контролем. Способность детей поддерживать свою ложь была связана с их пониманием убеждений второго порядка.Детская ложь связана с их моральными оценками. Эти данные свидетельствуют о том, что социальные и когнитивные факторы могут играть важную роль в способности детей лгать.

Ложь предполагает, что говорящий делает ложное заявление с намерением обмануть получателя (Бок, 1978; Кришолм и Фихан, 1977; Коулман и Кей, 1981; Ли, 2000). В последние годы поведение детей, говорящее неправду, привлекает к себе повышенное внимание со стороны психологов, занимающихся вопросами развития, как из-за его теоретических последствий для понимания социального когнитивного развития детей (например,г., Chandler, Fritz, & Hala, 1989; Ликам, 1993; Пескин, 1992; Полак и Харрис, 1999; Sodian, 1991), а также его практическое применение в юридических, клинических и образовательных учреждениях (например, Chagoya & Schkolne, 1986; Goodman et al., 2006; Lyon, 2000; Strichartz & Burton, 1990; Stouthamer-Loeber, 1986; Talwar , Ли, Бала и Линдси, 2002, 2004). Большинство существующих исследований, касающихся детей и лжи, посвящено изучению понимания детьми лжи и их моральной оценки (например, Bussey, 1992, 1999; Lee, Cameron, Xu, Fu, & Board, 1997; Lee, & Ross, 1997; Siegal & Peterson, , 1996, 1998; обзор см. Lee, 2000).Эти исследования показали, что дети демонстрируют рудиментарное концептуальное и моральное понимание лжи в возрасте около трех лет, но для достижения зрелости требуется более десяти лет (например, способность учитывать намерение при отнесении утверждения к категории лжи и оценке его моральных ценностей). Лишь ограниченное количество исследований посвящено изучению фактического поведения детей во лжи, в большинстве из которых участвовали дети дошкольного возраста (например, Chandler et al., 1989; Lewis, Stanger, & Sullivan, 1989; Peskin, 1992; Polak & Harris, 1999). ; Talwar & Lee, 2002a, 2002b; Talwar et al., 2002; 2004; Талвар, Мерфи и Ли, 2007). В целом, эти исследования показали, что лживое поведение проявляется еще в дошкольном возрасте и что маленькие дети способны обманывать других в раннем возрасте.

Поведение детей, говорящее неправду

Наиболее часто используемый метод для изучения лжи у детей (например, Lewis, et al., 1989; Polak & Harris, 1999; Talwar & Lee, 2002a; Talwar, Gordon, & Lee, 2007 ) — парадигма сопротивления искушению, впервые предложенная Sears, Rau, & Alpert (1965).Согласно этой парадигме, исследователь обычно прямо говорит детям, что они не должны подглядывать и не играть с игрушкой, когда они остаются одни. Из-за детского любопытства и сложности противостояния искушению (отсюда и название парадигмы) большинство детей склонны не подчиняться указаниям исследователя. По возвращении исследователь спрашивает детей, смотрели ли они на игрушку или играли с ней. Таким образом, парадигма сопротивления искушению создает ситуацию, когда дети, нарушившие правила, не подчиняясь указаниям взрослых, могут принять решение либо солгать, либо сказать правду о своем проступке.Преимущество этой парадигмы состоит в том, что она вызывает у детей спонтанную ложь (т.е. детей не учат лгать), чтобы скрыть проступок. Что еще более важно, он имитирует естественные условия, в которых дети склонны лгать (DePaulo & Jordan, 1982; Newton, Reddy & Bull, 2000; Wilson, Smith, & Ross, 2003). Наблюдательные исследования (например, Newton, et al. 2000; Wilson, et al. 2003) показали, что самая распространенная и самая ранняя ложь, которую рассказывают дети, как правило, скрывает проступки там, где они сделали то, чего не должны были делать.Интересно, что, несмотря на раннее и частое появление такого рода лжи, дети всех возрастов и взрослые относятся к ним очень негативно. Например, Басси (1992, 1999) обнаружил, что дети в возрасте 4 лет считали ложь о проступках очень плохой и лжец чувствовал себя виноватым за такую ​​ложь. Более того, они оценили этот вид лжи более негативно, чем другие виды лжи и даже сами проступки.

В классическом исследовании Lewis et al. (1989) экспериментально исследовали обман трехлетних детей с целью сокрытия своего проступка с использованием парадигмы сопротивления искушению.Льюис и др. (1989) обнаружили, что из 33 протестированных детей 29 подсмотрели и 38% солгали о том, что смотрели на игрушку. Lewis et al. (1989) пришли к выводу, что дети в возрасте 3 лет способны вербально обмануть других. Этот результат был воспроизведен Талваром и Ли (2002a), которые показали, что 36% трехлетних детей лгали о своих взглядах. Они также обнаружили, что, в отличие от трехлетних, большинство детей в возрасте от 4 до 7 лет лгали. Полак и Харрис (1999) дополнительно модифицировали парадигму Льюиса и др.Они использовали разрешающее условие, когда детям разрешалось играть с игрушкой, и запрещающее условие, когда детям давали указание не прикасаться к игрушке. Аналогичные результаты были получены с большинством 3- и 5-летних детей, находящихся в состоянии запрета, тогда как все дети в разрешительном состоянии признались, что прикасались к игрушке. Таким образом, Полак и Харрис пришли к выводу, что отрицание детьми своего проступка отражает их преднамеренную попытку ввести в заблуждение, а не забыть.Эти результаты, наряду с результатами соответствующих исследований (Chandler et al., 1989; Lewis et al., 1989; Peskin, 1992; Talwar & Lee, 2002a), позволяют предположить, что маленькие дети способны участвовать в намеренных словесных обманах, когда дана возможность.

Способность детей успешно лгать

В то время как дети начинают лгать с дошкольного возраста, их способность успешно лгать, по-видимому, развивается и в среднем детстве. Чтобы успешно обмануть предполагаемый обман, лжец должен уметь не только сделать ложное заявление, но и обеспечить согласованность между своей первоначальной ложью и последующими утверждениями.Любые несоответствия в чьих-либо утверждениях могут привести к раскрытию лжи. Способность поддерживать согласованность между утверждениями во время обмана в литературе называется контролем семантической утечки (Talwar & Lee, 2002a). Талвар и Ли (2002a) обнаружили, что, когда детей младшего возраста спрашивали об идентичности игрушки, даже если дети говорили, что они не смотрели на игрушку, они часто не изображали невежество и выдавали идентичность игрушки. Талвар и Ли (2002a) показали стенограммы бесед детей с экспериментатором студентам университетов, которые могли легко обнаружить детскую ложь.Однако была обнаружена тенденция развития у детей способности контролировать семантическую утечку. В то время как большинство детей в возрасте от 3 до 5 лет выпалили название игрушки, в которую они отрицали, что заглянули, и, таким образом, сочли себя виноватым, около половины 6-7-летних симулировали незнание идентичности игрушки. . В результате те дети, которые симулировали невежество, были неотличимы от детей, которые не выглядели, и их не заметили взрослые. Это открытие предполагает, что с возрастом дети становятся все более способными сохранять последовательность в своих последующих утверждениях, когда они лгут.

Социальные и когнитивные факторы

Было высказано предположение, что дети младшего возраста могут не обладать когнитивными способностями, чтобы убедительно рассказывать ложь (Talwar & Lee, 2002a), что может объяснять различия в развитии, обнаруживаемые в поведении детей, которые лгут в разные периоды жизни. возрастов. Однако было проведено очень мало исследований точных социальных и когнитивных факторов, которые могут играть роль в способности детей успешно лгать. Ограниченное существующее исследование, по-видимому, предполагает, что детская теория понимания разума, исполнительного функционирования и их концептуальное и моральное понимание лжи могут быть связаны с их способностями лгать.

Теория понимания разума

Существуют две гипотезы относительно взаимосвязи между теорией понимания разума и лжи. Первая гипотеза предполагает связь между лживостью детей и их пониманием убеждений первого порядка (Chandler et al., 1989; Polak & Harris, 1999), в данном случае называемая ToM ₁ Гипотеза. Основанием для этой гипотезы является то, что для успешного совершения лжи необходимо сознательно создать ложное убеждение в сознании другого человека.Акты обмана, такие как ложь, были определены как ранние индикаторы понимания ребенком убеждений и ложных убеждений (Chandler et al., 1989; Peskin, 1992; Ruffman, Olson, Ash & Keenan, 1993; Sodian, 1991). Chandler et al. (1989) обнаружили, что дети в возрасте 3 лет намеренно создают ложное убеждение в другом, утаивая достоверную информацию или подбрасывая ложную информацию. Этот вывод остается спорным (Sodian, 1991; Sodian, Taylor, Harris & Perner, 1991).Еще одно свидетельство связи между детской ложью и теорией понимания разума поступило от Полака и Харриса (1999), которые обнаружили, что понимание ложных убеждений детей 3 и 5 лет связано с их ложным отрицанием того, что они играли с игрушкой. Однако их понимание ложных убеждений не было связано с тем, что рассказчики лжи симулировали невежество в последующих вопросах (т. Е. Не скрывали своих взглядов и тем самым раскрывали тот факт, что их первоначальное отрицание было ложным).

Вторая гипотеза утверждает, что существует взаимосвязь между способностями детей сохранять свою ложь и их второстепенным пониманием убеждений (здесь упоминается Гипотеза ToM ₂ ).Предыдущие исследования показали, что понимание психического состояния второго порядка (например, Питер знает, что Салли думает, что идет дождь) начинает проявляться только в возрасте около 6 лет и постепенно развивается в подростковом возрасте (Sullivan, Zaitchik, & Tager-Flusberg, 1994 ; Wimmer & Perner, 1983). Кроме того, Банерджи и Юилл (1999) обнаружили, что дети, прошедшие тесты на убеждения второго порядка, с большей вероятностью предполагали, что главные герои рассказывают ложные утверждения, чтобы представить себя в позитивном свете для других.Основываясь на этих данных, Полак и Харрис (1999) и Талвар и Ли (2002a) выдвинули гипотезу в контексте вышеупомянутой парадигмы сопротивления искушению, что дети старшего возраста с большей вероятностью будут симулировать невежество в последующих вопросах, и их успешный обман будет быть связанным с их выполнением задач убеждения второго порядка. Они предположили, что ложное отрицание ребенком возможности подглядывать только требует, чтобы ребенок выражал убеждение, отличное от истинного положения вещей. Следовательно, для ложного отрицания подглядывания требуется только понимание ложных убеждений первого порядка.Однако, чтобы подтвердить ложь о том, что кто-то не заглядывал, когда их спросили, на что они были направлены, дети должны были сделать вывод, какое убеждение им следует иметь, учитывая первоначальное отрицание. Таким образом, Полак и Харрис (1999) предсказали, что дети старшего возраста с большей вероятностью будут симулировать невежество в последующих вопросах, чем дети младшего возраста, и что успех в этом будет связан с выполнением заданий второго порядка с ложными убеждениями. Косвенная поддержка гипотезы ToM2 исходит из выводов Талвара и Ли (2002a), демонстрирующих, что 6- и 7-летние (которые, как известно, лучше понимают ложные убеждения второго порядка) лучше поддерживали свою ложь, чем дети младшего возраста. .Недавно Талвар, Гордон и Ли (2007) оказали прямую поддержку гипотезе ToM ₂ . Они показали, что симулирование невежества после того, как они взглянули на игрушку, действительно было значительно связано с оценками веры второго порядка среди детей в возрасте от 7 до 11 лет.

Таким образом, хотя первоначальные ложные отрицания могут быть связаны с пониманием детских убеждений первого порядка (ToM ₁ Гипотеза), поддержание лжи в последующих вопросах может быть связано со способностью ребенка представлять убеждения другого человека и с тем, что другой будет делать. делать выводы из любых знаний, раскрытых ребенком (ToM ₂ Hypothesis; Polak & Harris, 1999; Talwar & Lee, 2002a; Talwar et al., 2007). Однако эти гипотезы не рассматривались одновременно. Только одно исследование непосредственно изучало гипотезу ToM ₁ (Polak & Harris, 1999) с участием детей 3 и 5 лет, и только одно исследование изучало гипотезу ToM ₂ с детьми 7 лет и старше (Talwar et al. ., 2007). Развитие лжи у детей в возрасте от 3 до 8 лет, когда происходят критические изменения в теории понимания разума, не исследовалось, равно как и взаимосвязь между пониманием убеждений детей первого и второго порядка и их фактическим лжем. поведение.Таким образом, одной из целей настоящего исследования было изучить взаимосвязь между пониманием убеждений первого и второго порядка и способностями лгать у детей в возрасте от 3 до 8 лет.

Исполнительное функционирование

Существуют некоторые свидетельства того, что лгущее поведение детей также может быть связано с исполнительными функциями. Исполнительное функционирование было определено как набор психологических процессов более высокого порядка, вовлеченных в целенаправленное поведение под сознательным контролем (Zelazo & Muller, 2002).Управленческое функционирование включает в себя совокупность когнитивных навыков, включая саморегуляцию, тормозящий контроль, планирование, гибкость внимания и использование стратегии (Welsh, Pennington, & Groisser, 1991; Zelazo, Carter, Reznick & Frye, 1997). Было показано, что управляющие функциональные навыки возникают в позднем младенчестве и развиваются в детские годы (Welsh & Pennington, 1988; Zelazo & Muller, 2002), когда исследователи отметили повышение способности лгать (например, Polak & Harris, 1999; Talwar & Lee, 2002a).В частности, было высказано предположение, что тормозящий контроль и рабочая память могут быть напрямую связаны с детским обманом (Carlson & Moses, 2001; Carlson, Moses, & Hix, 1998). Тормозящий контроль — это способность подавлять мешающие мыслительные процессы или действия (Carlson, Moses, & Breton, 2002), а рабочая память — это система для временного хранения и обработки информации в уме (Baddeley, 1986). Лгая, дети должны подавить сообщение о проступке, который они хотят скрыть и представить, и выдать ложную информацию, которая отличается от реальности (Carlson et al., 1998, 2002). Кроме того, чтобы поддерживать свою ложь, дети должны подавлять те мысли и утверждения, которые противоречат их лжи и раскрывают их проступки, сохраняя при этом в своей памяти содержание своей лжи. Таким образом, чтобы лгать и успешно лгать, дети должны уметь удерживать в уме противоречивые альтернативы (то есть, что они на самом деле сделали / думали и что они сказали, что они сделали / подумали).

Только в одном исследовании изучалась связь между исполнительными функциями детей и обманчивым поведением (Carlson et al., 1998). Карлсон и др. (1998) обнаружили, что дошкольники, которые испытывали трудности с выполнением задач управляющего функционирования, особенно тех, которые требовали высокого уровня тормозящего контроля, демонстрировали трудности с физическим обманом (т. Е. Указанием). Хотя Carlson et al. (1998) не исследовали явным образом поведение лжи, их результаты, по-видимому, предполагают, что дети также могут испытывать трудности с ложью, если у них отсутствуют развитые навыки исполнительного функционирования, особенно с точки зрения тормозящего контроля и рабочей памяти.Однако ни одно исследование не проверило эту гипотезу напрямую. Настоящее исследование направлено на восполнение этого пробела в литературе путем изучения взаимосвязи между исполнительными функциями и способностями детей лгать.

Детское концептуальное и моральное понимание лжи и правды

Исследования показали, что концептуальное и моральное понимание у детей лжи и правды возникает в раннем дошкольном возрасте и быстро развивается в течение школьных лет (Bussey, 1992; 1999; Петерсон, Петерсон и Сито, 1983; Пиаже, 1932; Сигал и Петерсон, 1998; Талвар и др., 2002; см. обзор в Lee, 2000). Уже к 3 годам дети уже имеют элементарное представление о лжи, которую рассказывают в антиобщественных целях, и они оценивают такую ​​ложь негативно. С возрастом дети начинают отличать антисоциальную ложь от честных ошибок, догадок, преувеличений и, в конечном итоге, сарказма и иронии. Дети также постепенно принимают во внимание социальный контекст, в котором рассказывается ложь, и намерения лжеца при оценке лжи. В целом, к раннему подростковому возрасту концептуальное и моральное понимание детьми лжи и правды становится сопоставимым со взрослыми.

Тем не менее, было проведено ограниченное исследование взаимосвязи между концептуальным и моральным пониманием детей и их реальным лживым поведением. Talwar et al. (2002) не обнаружили взаимосвязи между фактическим поведением детей, говорящим о лжи и правде, и их концептуальным и моральным пониманием лжи. Большинство детей, которые сообщили, что ложь для сокрытия проступка — это плохо, смогли правильно определить такую ​​ложь и рекомендовали другим говорить правду. Тем не менее, большинство из них солгали, чтобы скрыть свои проступки.Другое исследование, проведенное Талваром и др. (2004), обнаружило значительную, но скромную корреляцию между концептуальным и моральным пониманием детей и их лживым поведением для сокрытия проступка родителей. Следует отметить, что в обоих исследованиях концептуальное и моральное понимание детей оценивалось с помощью задач, обычно используемых юристами в суде (Bala, Lee, Lindsay & Talwar, 2000; Lyon, 2001; Talwar et al., 2004). Эти задания, как правило, очень краткие и оцениваются только на предмет того, имели ли дети минимальное понимание лжи и правды.В результате наблюдалась низкая вариабельность оценок детей, что могло скрывать подлинную связь между развивающимися у детей концептуальными и моральными знаниями и их лживым поведением. Одна из целей настоящего исследования состояла в том, чтобы решить эту проблему с помощью более комплексного измерения концептуального и морального понимания детьми лжи и правды.

Таким образом, было проведено несколько исследований, в которых изучались социальные и когнитивные факторы, способствующие развитию лжи или правды.Более того, несколько исследований, в которых изучалась взаимосвязь между социальными и когнитивными факторами (например, теория разума, исполнительные функции, концептуальные и моральные суждения детей) и ложью, изучали только один фактор, и ни одно из них не исследовало различную роль этих факторов в отношении детей. лживое поведение. Таким образом, цель настоящего исследования заключалась в устранении этих пробелов в литературе и предоставлении интегрированной и всеобъемлющей картины взаимосвязи между лживым поведением детей и различными социальными и когнитивными факторами.

В текущем исследовании для оценки их лживого поведения дети в возрасте от 3 до 8 лет участвовали в парадигме сопротивления искушению, аналогичной той, которая использовалась в предыдущих исследованиях (Lewis et al., 1989; Talwar & Lee, 2002a; Talwar et al., 2002). Детям было сказано не подглядывать за игрушкой, пока исследователь выходил из комнаты. Позже детей попросили пообещать сказать правду, а затем спросили, не заглянули ли они. Концептуальное и моральное понимание детей оценивалось с помощью рассказов, в которых детей просили определить, лгал ли главный герой или нет, и оценить свои утверждения как хорошие или плохие (Bussey, 1992, 1999; Peterson et al., 1983; Seigal & Peterson, 1998). Дети также выполнили 3 теста на управляющее функционирование (Gerstadt, Hong, & Diamond, 1994; Hala, Hug & Henderson, 2003; Kochanska, Murray, Jacques, Koenig, & Vandegeest, 1996) и четыре задания на убеждение (Hogrefe, Wimmer, & Perner, 1986; Sullivan et al., 1994; Wimmer & Hartl, 1991; Wimmer & Perner, 1983).

Основываясь на имеющихся данных, мы ожидали, что с возрастом дети, заглянувшие в игрушку, будут с большей вероятностью не только отрицать свой проступок (первоначальная ложь), но и скрывать свой проступок, когда их спрашивают об идентичности игрушки (i .е., контроль семантической утечки). Например, они симулируют незнание того факта, что им известна игрушка. Кроме того, ожидалось, что понимание верований первого порядка детьми будет предсказывать лживость детей в парадигме сопротивления искушению (ToM ₁ Hypothesis), а их понимание убеждений второго порядка будет предсказывать их контроль семантической утечки (ToM ₂ Hypothesis). . Также ожидалось, что лучший тормозящий контроль и лучшая рабочая память будут положительно связаны с контролем за утечкой семантики у детей, чтобы скрыть свои нарушения в словесных утверждениях после первоначальной лжи.Например, дети, которые могут дольше удерживать информацию в своей рабочей памяти и не реагируют импульсивно, с большей вероятностью будут симулировать незнание идентичности игрушки. Наконец, мы предположили, что дети с высоким концептуальным и моральным пониманием лжи и правды (например, зная разницу между правдой и ложью и ее моральную отрицательность) с меньшей вероятностью будут придерживаться парадигмы сопротивления искушению.

Метод

Участники

Дети ( N = 150) в возрасте от 3 до 8 лет участвовали в исследовании ( M = 65 месяцев, SD = 12.3; от 36 до 102 месяцев, 80 мальчиков). Было 77 детей дошкольного возраста ( M = 49,9; SD = 8,4; 31 девочка) и 73 ребенка младшего школьного возраста ( M = 85,4, SD = 10,3; 39 девочек). Впредь первая возрастная группа будет называться младшей, а вторая — старшей. Дети были преимущественно кавказцами и из семей среднего размера в Северной Америке (население: 120 000 человек).

Меры и процедура

Ложное поведение

В настоящем исследовании использовалась модифицированная версия парадигмы сопротивления искушению, использованная в предыдущих исследованиях (Lewis et al., 1989; Талвар и Ли, 2002а; Talwar et al., 2002) для изучения лжи детей. После получения согласия родителей каждый ребенок был помещен в комнату с исследователем. В этой комнате ребенок и исследователь играли в угадайку. Ребенку было приказано повернуться на стуле так, чтобы он был спиной к исследователю, пока исследователь воспроизводил звук из игрушки. Им было сказано не нарушать правило, поворачиваясь на стуле, чтобы взглянуть на игрушку во время игры. Они могли только смотреть, когда об этом говорил экспериментатор.Услышав звук игрушки, ребенка просили угадать, что это за игрушка. Все игрушки были знакомы детям по телевизионным программам и рассказам (например, Базз Световой Год, Годзилла, Элмо), и все они имели знакомые звуки, которые указывали на их личность. На протяжении всей игры детям неоднократно говорили о правиле не подглядывать. После того, как ребенок правильно угадал, что это за 2 игрушки, исследователя вызвали из комнаты. Исследователь сказал ребенку, что она должна уйти на минуту и ​​что третья последняя игрушка будет оставлена ​​на столе со звуком.Третьей игрушкой была кукла Барни, и звук, который сопровождал ее, не имел отношения к кукле и исходил от поздравительной открытки. Таким образом, ребенок не мог правильно угадать идентичность игрушки по звуку, который он слышал. Перед тем, как исследователь вышел из комнаты, ребенку сказали не оборачиваться и не смотреть на игрушку, пока исследователя не было в комнате. Затем исследователь покинул комнату на одну минуту. Скрытая видеокамера фиксировала поведение ребенка в отсутствие исследователя.Когда исследователь, который не знал, выглядывал ли ребенок, вернулся в комнату, они сказали ребенку не поворачиваться, а затем накрыли игрушку простыней. Когда игрушка была накрыта, ребенку было приказано развернуться на стуле. Исследователь попросил ребенка пообещать сказать правду. Эта процедура была адаптирована из Talwar et al. (2002). Обращение к детям с просьбой дать обещание сказать правду было серьезной модификацией типичной процедуры, поскольку существующие исследования показали, что, не прося детей пообещать говорить правду, большинство детей лгут (например,г., Lewis et al., 1989; Полак и Харрис, 1999; Талвар и Ли, 2002а; Talwar et al., 2002). Это приведет к низкой вариабельности лжи, что приведет к трудностям в выявлении каких-либо потенциальных связей между ложью и социальными и когнитивными факторами. Однако, когда детей просили пообещать говорить правду, около 50% детей сказали бы правду (Talwar et al., 2002), что делает такую ​​процедуру идеальной для изучения взаимосвязи между ложью и социальными и когнитивными факторами.

Затем ребенку был задан критический вопрос: «Когда меня не было, ты смотрел на игрушку?» и последующий вопрос: «Как вы думаете, что это за игрушка?» Детей, которые дали правильный ответ (Барни), спросили: «Как вы узнали, что это за игрушка?»

Социальные и когнитивные факторы

Дети вернулись во второй визит, чтобы выполнить 3 набора социальных и когнитивных задач: задачи концептуального и морального суждения, задачи теории разума и задачи исполнительного функционирования. Порядок выполнения заданий был сбалансирован, и каждый ребенок был случайным образом распределен в 1 из 3 различных порядков.Вся сессия длилась в среднем около 30 минут с 2 короткими перерывами между задачами.

Задания на концепцию и моральное суждение

Для проверки концептуального и морального понимания детьми лжи и правды были использованы 9 рассказов. Эти истории включают различные ситуации, в которых персонаж мог солгать, чтобы скрыть проступок, сказал правду о нем, солгал за друга, совершил честную ошибку, непреднамеренно передал ложь, сказал белую ложь, сыграл шутку, сказал неправду. преувеличение, выполнение обещания или невыполнение обещания.Истории были адаптированы из произведений Bussey (1992), Bussey (1999), Seigal and Peterson (1998), Peterson et al. (1983) и Talwar and Lee (2002a). Пример одной из историй о лжи, чтобы скрыть проступок, описан ниже:

Учитель Кэти подарил ей конфеты в качестве особого угощения, но посоветовал ей не есть их до обеда. Но когда учительница Кэти ушла, она съела конфету перед обедом. Когда ее учитель вернулся и спросил Кэти, ела ли она конфету, Кэти ответила, что нет

. После того, как каждый рассказ был закончен, ребенку задавали вопрос для классификации понятий и вопрос для оценки действий.Вопросы были смоделированы на основе предыдущего исследования, в котором изучались концептуальные и моральные оценки детей лжи и правды (Bussey, 1992, 1999; Seigal & Peterson, 1998, Peterson et al., 1983, Talwar & Lee, 2002a, Wimmer, Грубер и Пернер, 1984). Вопрос классификации концепций звучал так: «Является ли то, что Кэти в рассказе сказала ложью, правдой или чем-то еще?» Чтобы оценить этот компонент, каждый ребенок получил 1 балл за каждый концептуальный вопрос, на который он / она правильно ответил во всех рассказах, что дало оценку 9 из 9.Вопрос оценки действия был таким: «Это то, что сказала Кэти: очень-очень плохо, очень плохо, плохо, не хорошо / неплохо, хорошо, очень хорошо или очень-очень хорошо». Чтобы помочь ответить на этот вопрос, ребенку было предложено указать свой ответ с помощью 7-балльной шкалы Лайкерта, где звездочки указывают на положительные оценки, а крестики — на отрицательные. Например, если ребенок указал на 3 звезды, это означало, что, по его мнению, поведение персонажа было очень хорошим. Две звезды означали очень хорошо, а одна звезда — просто хорошо.Этот формат использовался таким же образом для X, так что один X означает плохой, два X — очень плохой, а три X — очень очень плохой. Если ребенок считал поведение плохим или плохим, ему предлагалось указать на кружок. Перед выставлением оценок каждый ребенок был обучен пользоваться шкалой. Эта шкала была адаптирована из предыдущих исследований (Bussey, 1992; 1999; Peterson et al., 1983), которые показали, что дошкольники могут успешно использовать эту шкалу для оценки лжи. Затем оценки детей переводились в баллы по каждому моральному вопросу в диапазоне от -3 до +3.

Теория понимания разума

Для проверки детской теории понимания разума были использованы пять задач. Эти пять задач были адаптированы из Hogrefe et al. (1986), Салливан и др. (1994), Виммер и Хартл (1991) и Виммер и Пернер (1983). Эти задачи включали в себя задание с неожиданным содержанием первого порядка с ложными убеждениями, 2 истории с неожиданным местоположением с ложными убеждениями первого порядка и 2 истории с неожиданным местоположением второго порядка. Рассказы разыгрывались в кукольных спектаклях и показывались детям на видео.Порядок рассказов был уравновешен между предметами.

Для выполнения задания с неожиданным содержанием ложного убеждения (Wimmer & Hartl, 1991) каждому ребенку была предоставлена ​​коробка пластырей, в которую было помещено какое-то неожиданное содержимое (например, цветные карандаши). Ребенку показали коробку с пластырем и спросили, что, по их мнению, было в коробке. После ответа ребенка коробку открыли, и в ней появился набор цветных мелков. После того, как ребенку было показано фактическое содержимое, коробка была закрыта. Затем ребенку было задано два вопроса о содержимом коробки.Сначала их спросили: «Прежде чем вы заглянули внутрь, что вы думали, что было в коробке?» Затем ребенка представили марионетке Максу и спросили: «Что, по мнению Макса, находится в коробке?» Каждый ребенок получил 1 балл за правильный ответ на каждый вопрос. Эта процедура дала возможную оценку 2.

Две неожиданные локационные истории убеждений первого порядка были смоделированы по Виммеру и Пернеру (1983). Одна история связана с Марком, который кладет шоколад в одном месте перед выходом на игру. Его мать перемещает шоколад во второе место, пока его нет.Каждого ребенка спрашивали: «Где Марк будет искать плитку шоколада?» Вторая история — это история Салли-Энн, в которой Энн перемещает игрушечную машинку Салли, пока ее нет. Каждого ребенка спрашивали: «Где, по мнению Салли, ее игрушечная машинка?» За каждый рассказ ребенок получил 1 балл за то, что правильно приписал главному герою ложное убеждение, что дает общий возможный балл 2. Наряду с заданием на ложное убеждение из содержания, каждый ребенок имел общую «оценку убеждений первого порядка». из 4.

Две задачи убеждения второго порядка были адаптированы из Hogrefe et al.(1986) и Sullivan et al. (1994). Одна история связана с двумя детьми — Джоном и Эммой, которые встречают мороженого в парке. Эмма идет домой за деньгами на мороженое. Пока ее нет, продавец мороженого говорит Джону, что идет в школу продавать мороженое. По дороге в школу продавец мороженого встречает Эмму и говорит ей, что идет в школу. На протяжении всего кукольного спектакля ребенку-участнику задавали контрольные вопросы относительно действий персонажей (например, «Что сказал Джону мороженое?»).Все дети правильно ответили на контрольные вопросы. Каждому ребенку задавались следующие целевые вопросы: «Знает ли Джон, что Эмма знает, где сейчас мороженое?» И «Куда, по мнению Джона, пойдет Эмма, чтобы купить мороженое?» Каждый ребенок получил 1 балл за правильные ответы на каждый вопрос.

Во второй истории участвовали двое детей, Мэри и Саймон, и их дедушка. По сюжету дедушка подарил детям кусочек шоколада. Саймон хотел оставить угощение себе, поэтому спрятал его, пока Мэри играла на улице.Пока Саймон прятал шоколад, Мэри наблюдала за ним через окно. Во время этой кукольной игры ребенку-участнику задавали несколько контрольных вопросов (например, «Куда Саймон положил шоколад?»). Все дети правильно ответили на контрольные вопросы. Каждому ребенку задавали следующие целевые вопросы: «Знает ли Саймон, что Мэри знает, где сейчас шоколад?» и «Где, по мнению Саймона, Мэри будет искать шоколад?» Каждый ребенок получил 1 балл за правильные ответы на каждый вопрос.Общая оценка для двух историй убеждений второго порядка была из 4, что в дальнейшем называется «оценкой убеждений второго порядка».

Исполнительное функционирование

Для проверки исполнительного функционирования детей использовались 3 задания. Одна задача (задача Whispers) была мерой тормозящего контроля (Kochanska, et al., 1996), другая (задача Stroop) была мерой тормозящего контроля, включающей торможение и рабочую память (Gerstadt, et al., 1994; см. Carlson & Moses, 2001 для обсуждения задачи) и одна (задача Six Box Scramble) была мерой рабочей памяти (Hala, et al., 2003). Порядок выполнения задач был уравновешен.

В задании «Шепот» ребенку были предложены 10 картинок, выбранных его родителем. Эти картинки состояли из персонажей рассказов, с которыми дети были знакомы, и других, которых они не знали. Детям-участникам сказали, что они увидят серию картинок, и после каждой картинки они должны были сказать исследователю, кто, по их мнению, изображен на картинке. Одно правило, которое было дано каждому ребенку для выполнения этого задания, заключалось в том, что он должен был шептать все свои ответы.Чтобы все дети понимали, как шептать, их просили прошептать свое имя и возраст. Записывалось, что ребенок отвечал шепотом, нормальным голосом, смешанным голосом или криком. Каждый ребенок получил 3 балла за правильный ответ шепотом, 2 балла за ответ нормальным голосом, 1 балл за ответ смешанным голосом и ноль баллов за ответ криком. Это дало возможную оценку 30.

В задании Струпа каждый ребенок был проинструктирован, что они будут играть в игру противоположностей.Ребенку показали изображение луны и спросили, что это должно было гарантировать, что ребенок хорошо знаком с объектом. Затем им было приказано говорить «день или солнце» каждый раз, когда исследователь показывал им изображение луны. Затем ребенку показали изображение солнца. После ознакомления с предметом ребенку предлагалось произносить слово «ночь или луна» каждый раз, когда исследователь показывал ему изображение солнца. Было проведено два практических испытания, чтобы проверить, насколько ребенок понимает правила. После практических занятий ребенку показали 16 картинок, 8 из которых — солнце и 8 — луна.Эти изображения были упорядочены случайным образом, чтобы минимизировать предсказуемость. Каждому ребенку присваивался 1 балл за правильный ответ и 0 баллов за неправильный ответ из 16.

Последним заданием исполнительного функционирования было задание «Шесть ящиков». Шесть коробок, каждая разного цвета, были поставлены на доску перед детьми. Каждому ребенку сказали, что в каждую коробку исследователь поместил наклейку и что его работа — найти их. Ребенку сказали, что ему разрешено выбирать только один ящик за раз.После каждого выбора коробки перемешивались, и ребенку разрешалось выбирать снова, пока он не нашел все шесть наклеек. Ребенку разрешили оставить наклейки, как только они их найдут. Для оценки этого задания количество попыток, необходимое детям для поиска всех наклеек, складывалось, а затем вычиталось из 15 (максимально допустимое количество попыток).

Результаты

Для изучения лжи детей и их связи с различными социальными когнитивными показателями был проведен ряд анализов.Во-первых, были получены описательные статистические данные о том, как дети выглядят и лгут. Во-вторых, чтобы изучить различия между теми детьми, которые лгали, и теми, кто не лгал, в оценках социальных и когнитивных факторов, был проведен ANOVA. Наконец, чтобы изучить, какие социальные и когнитивные факторы предсказывают поведение детей, был проведен иерархический регрессионный анализ.

Подглядывание

В целом 82% детей (123) смотрели на игрушку в отсутствие экспериментатора, и в среднем дети выглядывали через 11 секунд после того, как экспериментатор покинул комнату ( SD = 13.2), при этом половина детей выглядывает в течение 6 секунд. Регрессионный анализ не выявил значимого влияния возраста и пола ребенка на поведение подглядывания (подробности см. Ниже).

Первоначальная ложь

Из 123 заглянувших детей 79 (64%) детей солгали о своем проступке, а 44 ребенка (36%) признались. Регрессионный анализ не выявил значимых эффектов возраста и пола детей (подробности см. Ниже). Все 27 детей, которые воздерживались от взгляда, заявили, что они не смотрели.

Ответы лжеца на уточняющий вопрос (контроль семантической утечки)

Из 79 детей, солгавших о подглядывании, 57 (72%) детей дали правильный ответ на уточняющий вопрос: «Что вы думаете? игрушка? » тогда как все 44 ребенка, которые признались, что подглядывали, дали правильный ответ, χ ² (1, N = 123) = 7,18, p <0,01. Регрессионный анализ не выявил значимых эффектов возраста и пола детей (подробности см. Ниже). Все 27 детей, воздержавшихся от подглядывания, дали неправильные ответы.Таким образом, кажется, что немногие лжецы скрывали свои знания об игрушке, на которую они смотрели. Большинство из них не смогли подтвердить свою ложь, отвечая на последующий вопрос.

Ответы детей на вопрос «Как вы узнали, что это за игрушка?» когда они давали правильный ответ, они анализировали дальнейшую способность детей поддерживать свою первоначальную ложь. Ответы детей были разделены на 2 категории: правдоподобные объяснения, которые пытались скрыть их взгляды (например, «Я слышал музыку раньше и знал, что это Барни»; «У моей сестры есть видео, и я слышу на нем эту музыку»; «Я знал») песня принадлежала Барни »), и объяснения, показывающие их поведение подглядывания или не объясняющие правильный ответ (e.г., «Я видел пурпур»; «Это было похоже на Барни»; «Не знаю») с межкодерной надежностью 97%. Из 57 детей, которые назвали игрушкой Барни, 28 (49%) дали правдоподобные ответы, а 29 либо сказали «Я не знаю», либо заявили о себе (например, «Я видел фиолетовый»). Регрессионный анализ выявил значительное влияние возраста, но не влияния пола ребенка (подробности см. Ниже). С возрастом дети стали лучше поддерживать свою ложь и давать правдоподобные объяснения, скрывающие их проступки.Чтобы проиллюстрировать этот эффект возраста, мы разделили возраст детей на младшую группу (77 дошкольников: M = 49,9; SD = 8,4; 31 девочка) и старшую группу (73 ребенка младшего школьного возраста: M = 85,4, SD = 10,3; 39 девочек): 77% детей старшего возраста дали правдоподобные объяснения, тогда как только 29% детей младшего возраста дали правдоподобные объяснения.

Одномерный анализ: Социальные и когнитивные показатели, связанные с лживым поведением детей

Для дальнейшего изучения различий между рассказчиками лжи, духовниками и детьми, которые не смотрели (не заглядывающими), с точки зрения каждого из социальных и когнитивных факторов (i .е., теория понимания разума, управляющая функция и концептуальное моральное понимание), мы провели ANOVA 3 (тип ребенка: лжец, духовник, непроверявший) × 2 (пол) × возраст (непрерывная переменная) для каждого социального и когнитивный фактор. В этих анализах возраст рассматривался как непрерывная переменная, чтобы повысить эффективность анализа, поскольку использовалась только одна степень свободы. Причина, по которой индивидуальный дисперсионный анализ ANOVA проводился по каждому социальному или когнитивному показателю, заключалась в том, чтобы убедиться, что наша первоначальная априорная гипотеза относительно каждого показателя верна.

Задача шепотом

Наблюдается значительный эффект для возраста, F (1, 149) = 16,36, p <0,001, эта ² = 0,13. Чтобы проиллюстрировать значительный возрастной эффект для этой задачи, а также других социально-познавательных задач (см. Ниже), мы снова разделили возраст детей на две возрастные группы: младшие дети (дошкольники) и старшие дети (дети младшего школьного возраста). ). Как показано на рисунке, оценки старших детей за задание шепотом были значительно выше, чем у младших.Никакие другие факторы не имели значения. Не было различий между лжецами, исповедниками и непроверявшимися.

Таблица 1

Средние (стандартные отклонения) оценки исполнительной функции, теории разума и концептуальных моральных знаний по возрастным группам

Задача Струпа

Существенно повлияло на возраст, F (1, 149) = 41,28, p <.001, эта ² = 0,22. Баллы детей по заданию на удары росли с возрастом (). Также был значительный эффект для типа ребенка: F (2, 149) = 5,32, p <0,01, эта ² = 0,07. Постхокальный анализ Бонферрони показал, что у исповедников были значительно более низкие баллы ( M = 10,68, SD = 4,47), чем у рассказчиков лжи ( M = 13,04, SD = 3,80, p <0,01) и не- наблюдатели ( M = 13,48, SD = 2.87, стр. <0,05). Между двумя последними группами не было значительных различий.

Задача схватки с шестью ячейками

Наблюдается значительный эффект для возраста, F (1, 149) = 7,27, p <0,01, эта ² = 0,05. Оценки детей с возрастом увеличиваются (). Также наблюдалось значительное влияние на пол ребенка: F (2, 149) = 7,27, p <0,01, эта ² = 0,05. Мальчики показали более низкие результаты в схватке с шестью боксами ( M = 7.58, SD = 2,28), чем девочки ( M = 8,51, SD = 1,22). Не было различий между лжецами, исповедниками и непроверявшимися.

Убеждение первого порядка

Было значительное влияние на возраст, F (1, 149) = 71,67, p <0,001, эта ² = 0,38. Показатели верований первого порядка у детей увеличивались с возрастом (). Также был значительный эффект для типа ребенка, F (2, 149) = 4,79, p =.01, эта ² = 0,07. Posthoc анализ Бонферрони с лжецами в качестве контрольной группы показал, что у лжецов были значительно более высокие баллы, чем ( M = 3,04, SD = 1,28), чем исповедники ( M = 1,93, SD = 1,50, p <.05) или непикеров ( M = 2,52, SD = 1,60, p <0,05). Таким образом, похоже, ToM ₁ Гипотеза подтвердилась, когда дети, которые изначально лгали, имели более высокие баллы, чем те, кто признался или не заглянул.

Убеждение второго порядка

Было значительное влияние на возраст, F (1, 149) = 47,56, p <0,001, эта ² = 0,25. Показатели убеждений детей второго порядка увеличивались с возрастом (). Других значимых факторов не было.

Концептуальное знание детьми правдивых и неправдивых заявлений

Было значительное влияние на возраст, F (1, 149) = 91,89, p <0,001, eta ² = 0,2. Способность детей правильно классифицировать ложь возрастает с возрастом ().Других значительных эффектов не было.

Таблица 3

Матрица корреляции между отдельными социальными и когнитивными переменными

Моральные суждения детей в отношении правдивых и неправдивых заявлений

Факторный анализ с использованием метода извлечения главных компонентов с вращением варимакс был проведен на детских рейтингах различных историй (т.е. их ответы на вопросы оценки акта). Этот анализ выявил три фактора, на которые приходится 54% дисперсии (см.). Первый фактор, обозначенный как «Факты», содержал оценки трех историй (факторные нагрузки выше 0,4), включая обман, невиновную ложь и ложь для сокрытия нарушения (собственное значение = 2,29, учтено 26% дисперсии). Второй фактор, названный Мотивация, содержал оценки четырех историй, включая ложь для друга, преувеличения, непреднамеренную ложь и ошибки (собственное значение = 1.44, 16% дисперсии приходится). Третий фактор, обозначенный как «Обещание», содержал оценки двух историй относительно обещания и невыполнения обещания (собственное значение = 1,15, 13% учтенной дисперсии). Для последующего анализа были получены факторные оценки, представляющие три фактора.

Таблица 2

Факторная нагрузка моральных суждений или словесных заявлений

Три отдельных ANOVA были выполнены для каждой из трех факторных оценок: Факты, Мотивация и Обещание с возрастом как непрерывной переменной и типом ребенка как категориальная переменная.Фактор фактической действительности оказал значительное влияние на возраст: F (1, 149) = 4,92, p <0,05, eta ² = 0,04. Показатели фактора фактической достоверности детей уменьшались с возрастом (). Также был значительный эффект для типа ребенка: F (2, 149) = 3,10, p <0,05, эта ² = 0,04. Постхокальный анализ Бонферрони показал, что исповедники имели более высокие баллы по фактору фактов (M = 0,32, SD = 0,83), чем рассказчики лжи ( M = -0,17, SD = 1.05, p <.05) или лиц, не просматривающих ( M = -0,02, SD = 0,99, p <.05). Для фактора мотивации наблюдалось значительное влияние на возраст: F (1, 149) = 9,46, p <0,01, эта ² = 0,06. Показатели фактора мотивации детей увеличиваются с возрастом (). Других значительных эффектов не было. Фактор обещания оказал значительное влияние на возраст: F (1, 149) = 4,65, p <0,05, eta ² =.03. Показатели фактора «Обещание детей» уменьшаются с возрастом (). Также был значительный эффект для типа ребенка: F (2, 149) = 3,48, p <0,05, эта ² = 0,05. Постхокальный анализ Бонферрони показал, что у лиц, не участвующих в пикировании, был более высокий балл фактора обещания ( M = 0,54, SD = 1,09), чем у исповедников ( M = -0,08, SD = 0,81, p <0,05 ) или лжецов ( M = -0,1, SD = 1,03, p <.05).

Многофакторный анализ: взаимосвязь социальных и когнитивных показателей с поведением детей

Учитывая наличие нескольких значимых корреляций между независимыми переменными, показанными в, была проведена серия иерархических регрессий поведения детей в парадигме сопротивления искушению, чтобы проверить, являются ли социальные когнитивные факторы вместе или по отдельности предопределяли подсматривание детей (т.е. выглядели они или нет), склонность лгать (т.е., солгали ли они или сказали правду), и способность поддерживать свою ложь (то есть, смогли ли они симулировать невежество после того, как солгали). Основываясь на предыдущих исследованиях, ожидалось, что лгущее поведение детей будет предсказано их теорией разума и способностей к управляющим функциям.

Подглядывание

Была проведена иерархическая логистическая регрессия с подглядывающим поведением детей (подглядывание или не подглядывание) в качестве прогнозируемой переменной, возраста ребенка (непрерывная переменная) и пола, введенных на первом этапе, а также баллов за задание шепотом, балла за выполнение задания, На втором этапе были введены баллы за задачу схватки с шестью ячейками, баллы верований первого и второго порядка, баллы классификации концепций и баллы по 3 факторам.Для этого и последующих анализов логистической регрессии независимые переменные, поскольку они были выбраны по теоретическим причинам (см. Menard, 2002), сначала были введены в качестве предикторов. Дополнительные предикторы (т. Е. Взаимодействия) добавлялись индивидуально, чтобы определить, будут ли они вносить значительный вклад в модель. Достоверность оценивалась с помощью теста блока χ ² (также известного как тест различия χ ² ). В этом тесте сохранение каждого предиктора в модели должно существенно увеличить изменчивость, чтобы оправдать использование более сложной модели.Общая модель не была значимой, χ ² (11, N = 150) = 16,74, н.с.

Задержка взгляда

В иерархическом линейном регрессионном анализе с оценками задержки взгляда наблюдателей в качестве прогнозируемой переменной и тех же предикторов, описанных выше, общая модель не была значимой, F (11, 111) = 1,07, н.с.

Первоначальная ложь (склонность лгать)

Была проведена иерархическая логистическая регрессия с исходной склонностью детей лгать или говорить правду, поскольку на первом этапе вводились прогнозируемая переменная, а также возраст и пол ребенка, а также оценка за задание шепотом, штопор оценка задачи, оценка задачи схватки с шестью ячейками, оценка веры первого и второго порядка, оценка классификации концепций и оценки по трем факторам были введены на втором этапе.Зависимая переменная — это ответы детей на вопрос «Вы подглядывали?» (лжецы против исповедников). Первая модель не была значимой, χ ² (2, N = 123) = 1,51, н.с. Вторая модель была значимой, χ ² (11, N = 123) = 28,02, p <0,01. Показатели Детского Струпа были значимым предиктором лжи ( ß = 0,2, Вальд = 8,5, p <0,01). Дети, которые лгали, имели более высокие баллы по заданию Струпа ( M = 13.04, SD = 3,8), чем дети, которые признались ( M = 10,68, SD = 4,47). Показатели веры детей первого порядка были значимым предиктором лжи ( ß = 0,88, Вальд = 5,76, p <0,05). Дети, которые солгали, имели более высокие баллы убеждений первого порядка ( M = 3,04, SD = 1,29), чем дети, которые признались ( M = 1,93, SD = 1,50).

Ответы служащего на последующий вопрос (контроль семантической утечки)

Был проведен логистический регрессионный анализ с ответами детей на последующий вопрос «Как вы думаете, кто это?» (Правильный илиневерно) в качестве прогнозируемой переменной. На первом этапе были введены возраст и пол ребенка, на втором этапе были введены баллы за задание шепотом, балл за задание на шепот, балл за задание по схватке с шестью ячейками, балл веры первого и второго порядка, балл классификации понятий и 3 балла фактора морального суждения. (исповедники исключены из анализа). Первая модель не была значимой, χ ² (2, N = 79) = 1,63, н.с. Вторая модель была значимой, χ ² (11, N = 79) = 23.80, стр. <.05. Показатели Детского Струпа были значимым предиктором лжи ( ß = -0,41, Вальд = 3,9, p <0,05). Дети, давшие неправильные ответы, имели более высокие баллы по заданию на выполнение задач ( M = 14,86, SD = 1,13), чем дети, давшие правильный ответ ( M = 12,33, SD = 4,23).

Была проведена логистическая регрессия по объяснениям лжецов для правильного ответа. На первом этапе вводились возраст и пол ребенка, а на втором этапе вводились балл за задание шепотом, балл за задание на шепот, балл за задание по схватке с шестью ячейками, балл веры первого и второго порядка, балл классификации понятий и баллы по трем факторам морального суждения. шаг (исповедники исключены из анализа).Общая регрессионная модель была значимой, χ ² (11, N = 57) = 23,42, p <0,05. На первом этапе детский возраст значительно предсказывал детские объяснения ( ß = 0,79, Вальд = 11,61, p <0,001). На втором этапе после того, как возраст был частично исключен, показатели убеждений детей второго порядка были значимым предиктором детских объяснений ( ß = 1,47, Вальд = 6,41, p <.05). Дети, дававшие правдоподобные объяснения, скрывающие подглядывание, имели более высокие баллы убеждений второго порядка ( M, = 2,9, SD, = .69), чем дети, давшие правильный ответ ( M = 2,1, SD = 0,86). ). Таким образом, настоящие результаты подтверждают гипотезу ToM ₂ с пониманием веры второго порядка детей, предсказывающим их способность поддерживать свою ложь и давать правдоподобные объяснения, не раскрывающие их нарушения.

Обсуждение

В текущем исследовании изучается поведение детей, говорящее ложь, и его связь с их теорией разума, исполнительными функциями, а также изучались концептуальные и моральные знания о лжи и правде.Было получено несколько важных выводов.

Во-первых, большинство детей не только смотрели на запрещенную игрушку, но также, когда экспериментатор спрашивал, смотрели ли они, 64% отрицали свой проступок и, таким образом, солгали. Эти результаты согласуются с прошлыми исследованиями, которые показали сильную тенденцию лгать у детей младше 7 лет, если они нарушили правила (Lewis et al., 1989; Polak & Harrris, 1999; Talwar & Lee, 2002a). Однако, в отличие от предыдущих исследований, в которых детей не просили обещать говорить правду и было обнаружено, что трехлетние дети реже лгали по сравнению с детьми более старшего возраста, в настоящем исследовании такой разницы обнаружено не было.Наши результаты аналогичны данным Talwar et al. (2002), которые не обнаружили разницы в возрасте, когда детей просили пообещать говорить правду. Также как Talwar et al. (2002) мы обнаружили схожий уровень лжи и признания: больше детей признались после обещания сказать правду, чем в других исследованиях, когда детей не просили дать обещание сказать правду. Суммируя нынешние и предыдущие результаты, можно сделать вывод, что к 3 годам и позже тенденция лгать о собственном проступке остается сильной на протяжении всего дошкольного и младшего школьного возраста.Однако просьба к маленьким детям пообещать говорить правду может уменьшить их склонность ко лжи.

Во-вторых, была выдвинута гипотеза, что дети старшего возраста не только будут отрицать свой проступок, но и успешно контролировать семантическую утечку, скрывая свою ложь в ходе последующих допросов. В целом, лгуты не симулировали незнание в своем ответе на первый дополнительный вопрос. Правильно назвали идентичность игрушки. Однако половина детей, по-видимому, пытались скрыть свой проступок, давая, казалось бы, правдоподобные объяснения того, почему они знали, что такое игрушка, и тенденция давать правдоподобные объяснения усиливалась с возрастом.Более молодые лгуты с большей вероятностью правильно назовут игрушку после того, как заявили, что не заглядывали в нее, а затем не смогли дать правдоподобного объяснения своей идентичности. Таким образом, кажется, что с возрастом дети старшего возраста становятся более умелыми в поддержании своей лжи в последующих словесных заявлениях после того, как они изначально солгали.

В-третьих, была выдвинута гипотеза, что лгущее поведение детей будет связано с их пониманием убеждений первого и второго порядка.В частности, ожидалось, что дети, которые лучше справлялись с задачами с убеждениями первого порядка, с большей вероятностью будут лгать (ToM ₁ Hypothesis), а дети, которые лучше справлялись с задачами с убеждениями второго порядка, будут лучше поддерживать контроль семантической утечки (ToM ₂ Гипотеза). Настоящие результаты подтверждают обе гипотезы. В соответствии с Полаком и Харрисом (1999), успеваемость детей в задачах по убеждению первого порядка предсказывала ложное отрицание их поведения подглядывания. Таким образом, первоначальная ложь детей может отражать их способность представлять ложные убеждения, отличные от их убеждений об истинном положении дел.

Кроме того, те дети, у которых были более высокие оценки убеждений второго порядка, также лучше скрывали свое нарушение в последующих вопросах, таким образом подтверждая гипотезу ToM ₂ (Polak & Harris, 1999; Talwar & Lee, 2002a). Наши результаты согласуются с выводами Talwar et al. (2007), что понимание убеждений второго порядка детьми младшего школьного возраста (7 лет и старше) в значительной степени связано с их способностью поддерживать контроль семантической утечки.Однако существует заметная разница между настоящим исследованием и исследованием Талвара и др. (2007). В Talwar et al. (2007), понимание второстепенных убеждений детей было в значительной степени связано с их способностью симулировать невежество. Напротив, в настоящем исследовании понимание детьми убеждений второго порядка не было существенно связано с их способностью симулировать невежество, а скорее с их способностью давать правдоподобные объяснения правильному названию запрещенной игрушки. Это различие, однако, не указывает на несоответствие между двумя исследованиями, поскольку самые старшие дети (7- и 8-летние) в настоящем исследовании, как и самые маленькие дети (7- и 8-летние) в исследовании Talwar et al. al.исследования, как правило, выпаливают правильное название запрещенной игрушки. Таким образом, кажущиеся несоответствия в корреляционных результатах могут отражать прогресс в развитии способности детей контролировать семантическую утечку, от неспособности контролировать утечку вообще в дошкольные годы до простого объяснения своей утечки правдоподобными ответами в первые годы начальной школы. осуществлять больший контроль над утечками, полностью симулируя незнание. Следует отметить, что необходимы дальнейшие исследования для изучения этих различий, а также взаимосвязи между детской теорией понимания разума и другими типами лжи (например,g. ложь по высоким ставкам там, где есть негативные последствия для других, просоциальная ложь, рассказанная в пользу других). Может случиться так, что когда дети должны учитывать последствия для других, когда они лгут, будут обнаружены более резкие различия в развитии в отношении их понимания теории разума.

Тем не менее, эти результаты, наряду с предыдущими исследованиями, дают представление о том, как дети лгут, чтобы скрыть свой проступок. Детская ложь, по-видимому, проходит три уровня (см. Также Polak & Harris, 1999, и Talwar et al., 2007). Во-первых, детская «основная ложь» начинается примерно в возрасте 2–3 лет, когда дети впервые способны сознательно делать фактически ложные утверждения. Хотя до сих пор неясно, являются ли такие утверждения формой игры слов, исполнением желаний или подлинным обманом (т. Е. Заявлениями, сделанными с намерением внушить ложное убеждение в сознании получателя), первая ложь детей часто связана с ситуациями нарушения правил и попытки детей избежать обвинений, защитить свои интересы или представить себя в более позитивном свете (Newton et al., 2000; Wilson et al., 2003). Учитывая тот факт, что настоящая ложь, рассказываемая детьми в более позднем детстве, как правило, выполняет аналогичные функции, такая ранняя ложь может быть рудиментарной формой преднамеренного словесного обмана. Однако в этом возрасте детская ложь все еще нечасто (Newton et al., 2000; Wilson et al., 2003): примерно половина трехлетних детей лгут о своих проступках, в то время как остальные склонны быть честными и признаются в своем проступке, когда спрашивают взрослые (например, Льюис и др., 1989; Полак и Харрис, 1999; Талвар и Ли, 2002a).

Второй уровень, «вторичная ложь», отражает значительный сдвиг, который происходит в возрасте от 3 до 4 лет (Chandler et al., 1989; Peskin, 1992; Polak & Harris, 1999). В возрасте 4 лет и старше большинство детей с готовностью лгут, чтобы скрыть свой проступок. Результаты настоящего исследования и предыдущих исследований показывают, что приобретение детьми понимания убеждений первого порядка может играть важную роль в переходе детей от первого уровня ко второму.Возможно, это также связано с развитием понимания убеждений первого порядка: дети способны успешно регулировать свое невербальное поведение, чтобы казаться честными (Talwar & Lee, 2002a). Однако многие дети на уровне средней школы испытывают трудности с контролем семантической утечки. Их последующие утверждения, следующие за первоначальным ложным утверждением, обычно не соответствуют первоначальной лжи и, таким образом, делают их обман легко обнаруживаемыми наивными взрослыми (Talwar & Lee, 2002a). Третий уровень, «высшая ложь», возникает в возрасте от 7 до 8 лет.На этом уровне дети постепенно становятся все более изощренными в управлении семантической утечкой. Дети будут говорить заведомую ложь, следя за тем, чтобы их последующие утверждения не противоречили первоначальной лжи и, таким образом, затрудняли бы различение их заявлений от заявлений, сделанных не лжецом. Как было обнаружено в настоящем исследовании, понимание детьми убеждений второго порядка может играть важную роль в переходе от вторичного к высшему уровню. Возможно, это связано с тем, что такое понимание «допускает намеренную социальную координацию» (Perner, 1988, стр.272), так что дети могут рассуждать о сложных взаимодействиях между психическими состояниями, участвующими в поддержании лжи, и действовать соответствующим образом.

В-четвертых, настоящее исследование обнаружило значительную связь между исполнительными функциями детей и их лживым поведением. Дети с более высокими баллами за выполнение суровых заданий чаще лгали. Когда детей спрашивали, смотрят ли они, дети должны были подавить сообщение о проступке, который они хотели скрыть, а также представлять и произносить ложную информацию, которая отличается от реальности.Тормозящий контроль, необходимый для того, чтобы сказать такую ​​ложь, может быть теми же навыками исполнительного функционирования, которые используются при выполнении задания на подачу. Наши результаты в целом согласуются с выводами Carlson et al. (1998), которые обнаружили, что дети, испытывающие трудности с задачами управляющего функционирования, особенно с теми, которые требуют высокого уровня тормозящего контроля, демонстрируют трудности с задачами обмана. Эта задача также включает рабочую память (см. Carlson & Moses, 2001). Таким образом, возможно, что рабочая память также может сыграть роль в решении детей солгать.Чтобы сказать ложь, может потребоваться двойная способность запоминать нарушенное правило и препятствовать сообщению о проступке, который они хотят скрыть. Тем не менее, следует отметить, что две другие задачи исполнительного функционирования (одна из тормозных функций и одна из рабочей памяти) не были связаны с ложью. Таким образом, требуется дальнейшее исследование взаимосвязи между ложью и тормозящим контролем и рабочей памятью, чтобы изучить различное влияние этих способностей с помощью задач, в которых тормозящий контроль и рабочая память могут быть легко изолированы.Тем не менее, настоящие результаты показывают, что развитие у детей способностей лгать связано не только с детской теорией интеллектуальных способностей, но и с их навыками исполнительного функционирования. Этот вывод может быть неудивительным, поскольку исследования неизменно демонстрируют значительную взаимосвязь между детской теорией понимания разума и их исполнительным функционированием (например, Carlson et al., 2002; Hughes, 1998; Perner, Lang, & Kloo, 2002). Интересно, что двойные задачи с исполнительным спросом, такие как прямая задача, использованная в этом исследовании, оказались более сильными в предсказании возможностей теории разума, чем одна только рабочая память или тормозящие задачи (например.грамм. Карлсон и Моисей, 2001; Hala, et al., 2003). Учитывая это открытие, возможно, что комбинация тормозящего контроля и рабочей памяти может иметь решающее значение не только для рассуждений ToM, но и для лжи, которая требует от детей применения своих теоретических знаний на практике.

Пятым важным выводом настоящего исследования является отсутствие существенной связи между концептуальным пониманием детьми лжи и правды и реальным поведением детей. В соответствии с предыдущими исследованиями, в текущем исследовании оценки концептуальной классификации детей увеличивались с возрастом (Bussey, 1992, 1999; Lee, 2000; Peterson et al., 1983; Сигал и Петерсон, 1998; Talwar et al., 2002). Хотя в настоящем исследовании использовалась гораздо более полная мера концептуальных знаний детей, результаты были аналогичны результатам двух других исследований, в которых изучалась взаимосвязь между концептуальным пониманием детей и их фактическим лживым поведением (Talwar et al., 2002, 2004). . Возможно, это неудивительно, учитывая, что взрослые знают, что такое ложь, но при этом лгут изо дня в день (DePaulo & Kashy, 1998). Взятые вместе, эти результаты показывают, что способность детей классифицировать правду и ложь не мешает им лгать, чтобы скрыть свои проступки.В будущих исследованиях следует изучить, верно ли это и для лжи детей в других ситуациях, например, когда ложь рассказывается по просоциальным причинам (например, ложь во благо).

Как и в предыдущих исследованиях (например, Bussey, 1992, 1999; Siegal & Peterson, 1998; Piaget, 1932), возраст детей в значительной степени зависел от их оценок моральных историй. При вынесении моральных суждений младшие дети с большей вероятностью обращали внимание на фактические и многообещающие факторы, чем старшие. Однако они реже принимали во внимание мотивацию по сравнению с детьми старшего возраста.Таким образом, дети младшего возраста обращали больше внимания на фактологичность утверждения и соблюдение или нарушение правил (например, выполнение обещания или нарушение), чтобы дать свою моральную оценку, тогда как дети старшего возраста рассматривали намерение персонажа обмануть себя, чтобы сделать свои оценки. . Эти результаты согласуются с предыдущими исследованиями, которые показали, что, хотя дети в возрасте 4 лет могут делать основные различия между ложью и правдой, их моральное понимание лжи развивается со временем, так как дети младшего возраста в большей степени подвержены влиянию фактов высказываний и внешних факторов. в то время как на детей старшего возраста больше влияют намерения и внутренние факторы (например,g., Bussey, 1992, 1999, Peterson et al., 1983; Пиаже, 1932 г.). Таким образом, чтобы полностью понять, как дети начинают понимать ложь, важно изучить не только их способности к классификации, но и их оценки правдивых и неправдивых заявлений.

Что еще более важно, шестой важный вывод настоящего исследования показал, что лживое поведение детей связано с их моральными оценками. Эти результаты отличаются от предыдущих исследований (Talwar et al., 2002, 2004), которые не обнаружили или не обнаружили взаимосвязи между моральным пониманием и поведением, возможно, из-за того, что в текущем исследовании использовалась более полная оценка нравственного понимания детей.В частности, исповедники имели более высокие показатели достоверности, чем рассказчики лжи. Другими словами, дети, признававшие свой проступок, с большей вероятностью ценили правдивость и давали ей более высокие оценки независимо от ситуации. Напротив, дети, которые предпочли солгать, обычно не придерживались строгих взглядов на необходимость говорить правду. Эти результаты показывают, что дети, придерживающиеся более релятивистских взглядов на моральное значение лжи, могут быть более склонны лгать, тогда как те, кто придерживается более строгих моральных взглядов на ложь, с большей вероятностью признаются.Еще один заслуживающий внимания вывод заключается в том, что по сравнению с лжецами и исповедниками, те, кто не заглядывал, дали самые положительные оценки историям, в которых главный герой сдержал обещание, и самые отрицательные оценки, когда главный герой истории не сдержал обещание. Одно из возможных объяснений состоит в том, что те, кто не смотрит, больше всего беспокоились о правилах и их соблюдении. Они могли отнестись к инструкции экспериментатора не заглядывать в запрещенную игрушку более серьезно, чем к лжецам и исповедникам, и это беспокойство было достаточно сильным, чтобы побудить их противостоять высокоуровневому соблазну заглянуть в текущую процедуру.Таким образом, хотя способность детей определять, является ли утверждение ложью, не связана с их поведением, их восприятие приемлемости таких утверждений в значительной степени связано с их поведением.

Есть основания сделать несколько оговорок в отношении наших выводов. Во-первых, в настоящем исследовании участвовали дети, которые не слушались инструкций взрослых и лгали им о своем проступке. Хотя предыдущие исследования показывают, что такая ложь распространена среди детей, которых рассказывают родителям и учителям, они также считали ее серьезным нарушением морали (Bussey, 1992, 1999; DePaulo & Jordan, 1982; Newton, et al.2000; Stouthamer-Loeber, 1986, Wilson, et al. 2003), само нарушение не является серьезным и, следовательно, может иметь незначительный характер. Когда ставки высоки или последствия проступка более серьезны, поведение детей, а также его отношение к моральным суждениям могут измениться. Учитывая очевидные этические проблемы, связанные с созданием таких ситуаций, этот вид лжи до сих пор систематически не исследовался. Тем не менее исследования со взрослыми показывают, что в ситуациях с высокими ставками мы с меньшей вероятностью будем соответствовать нашим моральным знаниям и стандартам и с большей вероятностью будем действовать исходя из эгоистичной мотивации (Batson & Thompson, 1999).Во-вторых, настоящее исследование было первым исследованием, в котором была обнаружена связь между нравственным пониманием детей и их лживым поведением с использованием более обширных критериев детского нравственного понимания, чем те, которые использовались в предыдущих исследованиях, которые не смогли найти значимой связи. Несмотря на это методологическое усовершенствование, возможно, что более точная оценка может привести к еще более сильной взаимосвязи. Кроме того, поскольку мы использовали только один поведенческий критерий, неясно, связано ли моральное понимание детей с другими типами лжи, такими как ложь во благо.Будущие исследования с множеством поведенческих и моральных мер понимания предоставят необходимые доказательства, чтобы выяснить, как на поведение детей влияют их моральные знания о лжи и честности, и наоборот.

Таким образом, текущие результаты показывают, что большинство детей в возрасте от 3 до 8 лет лгут, чтобы скрыть свои проступки, и их способность поддерживать эту ложь увеличивается с возрастом. Способность детей контролировать семантическую утечку увеличивается не только с возрастом, но и с увеличением когнитивной сложности.Ложное поведение было связано как с детской теорией психики, так и с исполнительными способностями. Хотя детский обман часто считается проблемой, результаты текущего исследования показывают, что ложь положительно связана с когнитивным развитием детей с точки зрения их понимания чужого ума и управленческих функций. Настоящее исследование служит только первым шагом в понимании возможных факторов, способствующих развитию детского обмана, с акцентом только на вкладе трех основных социальных и когнитивных факторов в лживое поведение детей.В будущих исследованиях необходимо изучить другие факторы, которые могут повлиять на обманчивые способности детей. Например, общие интеллектуальные способности детей, стили воспитания, дисциплинарные стили и культурный контекст также могут быть связаны с развитием лживого поведения (Achenbach & Edelbrock, 1981; Cole & Mitchell, 1998; Lee et al., 1997; Lewis , 1993; Crossman & Lewis, 2006; Stouthamer-Loeber & Loeber, 1986).

Социальные и когнитивные корреляты лжи детей

Abstract

Была исследована связь между лживостью детей и их социальным и когнитивным развитием.Детям (3–8 лет) запретили подглядывать за игрушкой. Большинство детей подглядывали, а позже лгали о том, что смотрели. Последующие устные заявления детей не всегда соответствовали их первоначальному отрицанию, и в них просочилась критическая информация, раскрывающая их обман. Также оценивались концептуальное моральное понимание лжи детьми, исполнительное функционирование и понимание теории разума. Первоначальные ложные отрицания детей были связаны с их пониманием убеждений первого порядка и их сдерживающим контролем. Способность детей поддерживать свою ложь была связана с их пониманием убеждений второго порядка.Детская ложь связана с их моральными оценками. Эти данные свидетельствуют о том, что социальные и когнитивные факторы могут играть важную роль в способности детей лгать.

Ложь предполагает, что говорящий делает ложное заявление с намерением обмануть получателя (Бок, 1978; Кришолм и Фихан, 1977; Коулман и Кей, 1981; Ли, 2000). В последние годы поведение детей, говорящее неправду, привлекает к себе повышенное внимание со стороны психологов, занимающихся вопросами развития, как из-за его теоретических последствий для понимания социального когнитивного развития детей (например,г., Chandler, Fritz, & Hala, 1989; Ликам, 1993; Пескин, 1992; Полак и Харрис, 1999; Sodian, 1991), а также его практическое применение в юридических, клинических и образовательных учреждениях (например, Chagoya & Schkolne, 1986; Goodman et al., 2006; Lyon, 2000; Strichartz & Burton, 1990; Stouthamer-Loeber, 1986; Talwar , Ли, Бала и Линдси, 2002, 2004). Большинство существующих исследований, касающихся детей и лжи, посвящено изучению понимания детьми лжи и их моральной оценки (например, Bussey, 1992, 1999; Lee, Cameron, Xu, Fu, & Board, 1997; Lee, & Ross, 1997; Siegal & Peterson, , 1996, 1998; обзор см. Lee, 2000).Эти исследования показали, что дети демонстрируют рудиментарное концептуальное и моральное понимание лжи в возрасте около трех лет, но для достижения зрелости требуется более десяти лет (например, способность учитывать намерение при отнесении утверждения к категории лжи и оценке его моральных ценностей). Лишь ограниченное количество исследований посвящено изучению фактического поведения детей во лжи, в большинстве из которых участвовали дети дошкольного возраста (например, Chandler et al., 1989; Lewis, Stanger, & Sullivan, 1989; Peskin, 1992; Polak & Harris, 1999). ; Talwar & Lee, 2002a, 2002b; Talwar et al., 2002; 2004; Талвар, Мерфи и Ли, 2007). В целом, эти исследования показали, что лживое поведение проявляется еще в дошкольном возрасте и что маленькие дети способны обманывать других в раннем возрасте.

Поведение детей, говорящее неправду

Наиболее часто используемый метод для изучения лжи у детей (например, Lewis, et al., 1989; Polak & Harris, 1999; Talwar & Lee, 2002a; Talwar, Gordon, & Lee, 2007 ) — парадигма сопротивления искушению, впервые предложенная Sears, Rau, & Alpert (1965).Согласно этой парадигме, исследователь обычно прямо говорит детям, что они не должны подглядывать и не играть с игрушкой, когда они остаются одни. Из-за детского любопытства и сложности противостояния искушению (отсюда и название парадигмы) большинство детей склонны не подчиняться указаниям исследователя. По возвращении исследователь спрашивает детей, смотрели ли они на игрушку или играли с ней. Таким образом, парадигма сопротивления искушению создает ситуацию, когда дети, нарушившие правила, не подчиняясь указаниям взрослых, могут принять решение либо солгать, либо сказать правду о своем проступке.Преимущество этой парадигмы состоит в том, что она вызывает у детей спонтанную ложь (т.е. детей не учат лгать), чтобы скрыть проступок. Что еще более важно, он имитирует естественные условия, в которых дети склонны лгать (DePaulo & Jordan, 1982; Newton, Reddy & Bull, 2000; Wilson, Smith, & Ross, 2003). Наблюдательные исследования (например, Newton, et al. 2000; Wilson, et al. 2003) показали, что самая распространенная и самая ранняя ложь, которую рассказывают дети, как правило, скрывает проступки там, где они сделали то, чего не должны были делать.Интересно, что, несмотря на раннее и частое появление такого рода лжи, дети всех возрастов и взрослые относятся к ним очень негативно. Например, Басси (1992, 1999) обнаружил, что дети в возрасте 4 лет считали ложь о проступках очень плохой и лжец чувствовал себя виноватым за такую ​​ложь. Более того, они оценили этот вид лжи более негативно, чем другие виды лжи и даже сами проступки.

В классическом исследовании Lewis et al. (1989) экспериментально исследовали обман трехлетних детей с целью сокрытия своего проступка с использованием парадигмы сопротивления искушению.Льюис и др. (1989) обнаружили, что из 33 протестированных детей 29 подсмотрели и 38% солгали о том, что смотрели на игрушку. Lewis et al. (1989) пришли к выводу, что дети в возрасте 3 лет способны вербально обмануть других. Этот результат был воспроизведен Талваром и Ли (2002a), которые показали, что 36% трехлетних детей лгали о своих взглядах. Они также обнаружили, что, в отличие от трехлетних, большинство детей в возрасте от 4 до 7 лет лгали. Полак и Харрис (1999) дополнительно модифицировали парадигму Льюиса и др.Они использовали разрешающее условие, когда детям разрешалось играть с игрушкой, и запрещающее условие, когда детям давали указание не прикасаться к игрушке. Аналогичные результаты были получены с большинством 3- и 5-летних детей, находящихся в состоянии запрета, тогда как все дети в разрешительном состоянии признались, что прикасались к игрушке. Таким образом, Полак и Харрис пришли к выводу, что отрицание детьми своего проступка отражает их преднамеренную попытку ввести в заблуждение, а не забыть.Эти результаты, наряду с результатами соответствующих исследований (Chandler et al., 1989; Lewis et al., 1989; Peskin, 1992; Talwar & Lee, 2002a), позволяют предположить, что маленькие дети способны участвовать в намеренных словесных обманах, когда дана возможность.

Способность детей успешно лгать

В то время как дети начинают лгать с дошкольного возраста, их способность успешно лгать, по-видимому, развивается и в среднем детстве. Чтобы успешно обмануть предполагаемый обман, лжец должен уметь не только сделать ложное заявление, но и обеспечить согласованность между своей первоначальной ложью и последующими утверждениями.Любые несоответствия в чьих-либо утверждениях могут привести к раскрытию лжи. Способность поддерживать согласованность между утверждениями во время обмана в литературе называется контролем семантической утечки (Talwar & Lee, 2002a). Талвар и Ли (2002a) обнаружили, что, когда детей младшего возраста спрашивали об идентичности игрушки, даже если дети говорили, что они не смотрели на игрушку, они часто не изображали невежество и выдавали идентичность игрушки. Талвар и Ли (2002a) показали стенограммы бесед детей с экспериментатором студентам университетов, которые могли легко обнаружить детскую ложь.Однако была обнаружена тенденция развития у детей способности контролировать семантическую утечку. В то время как большинство детей в возрасте от 3 до 5 лет выпалили название игрушки, в которую они отрицали, что заглянули, и, таким образом, сочли себя виноватым, около половины 6-7-летних симулировали незнание идентичности игрушки. . В результате те дети, которые симулировали невежество, были неотличимы от детей, которые не выглядели, и их не заметили взрослые. Это открытие предполагает, что с возрастом дети становятся все более способными сохранять последовательность в своих последующих утверждениях, когда они лгут.

Социальные и когнитивные факторы

Было высказано предположение, что дети младшего возраста могут не обладать когнитивными способностями, чтобы убедительно рассказывать ложь (Talwar & Lee, 2002a), что может объяснять различия в развитии, обнаруживаемые в поведении детей, которые лгут в разные периоды жизни. возрастов. Однако было проведено очень мало исследований точных социальных и когнитивных факторов, которые могут играть роль в способности детей успешно лгать. Ограниченное существующее исследование, по-видимому, предполагает, что детская теория понимания разума, исполнительного функционирования и их концептуальное и моральное понимание лжи могут быть связаны с их способностями лгать.

Теория понимания разума

Существуют две гипотезы относительно взаимосвязи между теорией понимания разума и лжи. Первая гипотеза предполагает связь между лживостью детей и их пониманием убеждений первого порядка (Chandler et al., 1989; Polak & Harris, 1999), в данном случае называемая ToM ₁ Гипотеза. Основанием для этой гипотезы является то, что для успешного совершения лжи необходимо сознательно создать ложное убеждение в сознании другого человека.Акты обмана, такие как ложь, были определены как ранние индикаторы понимания ребенком убеждений и ложных убеждений (Chandler et al., 1989; Peskin, 1992; Ruffman, Olson, Ash & Keenan, 1993; Sodian, 1991). Chandler et al. (1989) обнаружили, что дети в возрасте 3 лет намеренно создают ложное убеждение в другом, утаивая достоверную информацию или подбрасывая ложную информацию. Этот вывод остается спорным (Sodian, 1991; Sodian, Taylor, Harris & Perner, 1991).Еще одно свидетельство связи между детской ложью и теорией понимания разума поступило от Полака и Харриса (1999), которые обнаружили, что понимание ложных убеждений детей 3 и 5 лет связано с их ложным отрицанием того, что они играли с игрушкой. Однако их понимание ложных убеждений не было связано с тем, что рассказчики лжи симулировали невежество в последующих вопросах (т. Е. Не скрывали своих взглядов и тем самым раскрывали тот факт, что их первоначальное отрицание было ложным).

Вторая гипотеза утверждает, что существует взаимосвязь между способностями детей сохранять свою ложь и их второстепенным пониманием убеждений (здесь упоминается Гипотеза ToM ₂ ).Предыдущие исследования показали, что понимание психического состояния второго порядка (например, Питер знает, что Салли думает, что идет дождь) начинает проявляться только в возрасте около 6 лет и постепенно развивается в подростковом возрасте (Sullivan, Zaitchik, & Tager-Flusberg, 1994 ; Wimmer & Perner, 1983). Кроме того, Банерджи и Юилл (1999) обнаружили, что дети, прошедшие тесты на убеждения второго порядка, с большей вероятностью предполагали, что главные герои рассказывают ложные утверждения, чтобы представить себя в позитивном свете для других.Основываясь на этих данных, Полак и Харрис (1999) и Талвар и Ли (2002a) выдвинули гипотезу в контексте вышеупомянутой парадигмы сопротивления искушению, что дети старшего возраста с большей вероятностью будут симулировать невежество в последующих вопросах, и их успешный обман будет быть связанным с их выполнением задач убеждения второго порядка. Они предположили, что ложное отрицание ребенком возможности подглядывать только требует, чтобы ребенок выражал убеждение, отличное от истинного положения вещей. Следовательно, для ложного отрицания подглядывания требуется только понимание ложных убеждений первого порядка.Однако, чтобы подтвердить ложь о том, что кто-то не заглядывал, когда их спросили, на что они были направлены, дети должны были сделать вывод, какое убеждение им следует иметь, учитывая первоначальное отрицание. Таким образом, Полак и Харрис (1999) предсказали, что дети старшего возраста с большей вероятностью будут симулировать невежество в последующих вопросах, чем дети младшего возраста, и что успех в этом будет связан с выполнением заданий второго порядка с ложными убеждениями. Косвенная поддержка гипотезы ToM2 исходит из выводов Талвара и Ли (2002a), демонстрирующих, что 6- и 7-летние (которые, как известно, лучше понимают ложные убеждения второго порядка) лучше поддерживали свою ложь, чем дети младшего возраста. .Недавно Талвар, Гордон и Ли (2007) оказали прямую поддержку гипотезе ToM ₂ . Они показали, что симулирование невежества после того, как они взглянули на игрушку, действительно было значительно связано с оценками веры второго порядка среди детей в возрасте от 7 до 11 лет.

Таким образом, хотя первоначальные ложные отрицания могут быть связаны с пониманием детских убеждений первого порядка (ToM ₁ Гипотеза), поддержание лжи в последующих вопросах может быть связано со способностью ребенка представлять убеждения другого человека и с тем, что другой будет делать. делать выводы из любых знаний, раскрытых ребенком (ToM ₂ Hypothesis; Polak & Harris, 1999; Talwar & Lee, 2002a; Talwar et al., 2007). Однако эти гипотезы не рассматривались одновременно. Только одно исследование непосредственно изучало гипотезу ToM ₁ (Polak & Harris, 1999) с участием детей 3 и 5 лет, и только одно исследование изучало гипотезу ToM ₂ с детьми 7 лет и старше (Talwar et al. ., 2007). Развитие лжи у детей в возрасте от 3 до 8 лет, когда происходят критические изменения в теории понимания разума, не исследовалось, равно как и взаимосвязь между пониманием убеждений детей первого и второго порядка и их фактическим лжем. поведение.Таким образом, одной из целей настоящего исследования было изучить взаимосвязь между пониманием убеждений первого и второго порядка и способностями лгать у детей в возрасте от 3 до 8 лет.

Исполнительное функционирование

Существуют некоторые свидетельства того, что лгущее поведение детей также может быть связано с исполнительными функциями. Исполнительное функционирование было определено как набор психологических процессов более высокого порядка, вовлеченных в целенаправленное поведение под сознательным контролем (Zelazo & Muller, 2002).Управленческое функционирование включает в себя совокупность когнитивных навыков, включая саморегуляцию, тормозящий контроль, планирование, гибкость внимания и использование стратегии (Welsh, Pennington, & Groisser, 1991; Zelazo, Carter, Reznick & Frye, 1997). Было показано, что управляющие функциональные навыки возникают в позднем младенчестве и развиваются в детские годы (Welsh & Pennington, 1988; Zelazo & Muller, 2002), когда исследователи отметили повышение способности лгать (например, Polak & Harris, 1999; Talwar & Lee, 2002a).В частности, было высказано предположение, что тормозящий контроль и рабочая память могут быть напрямую связаны с детским обманом (Carlson & Moses, 2001; Carlson, Moses, & Hix, 1998). Тормозящий контроль — это способность подавлять мешающие мыслительные процессы или действия (Carlson, Moses, & Breton, 2002), а рабочая память — это система для временного хранения и обработки информации в уме (Baddeley, 1986). Лгая, дети должны подавить сообщение о проступке, который они хотят скрыть и представить, и выдать ложную информацию, которая отличается от реальности (Carlson et al., 1998, 2002). Кроме того, чтобы поддерживать свою ложь, дети должны подавлять те мысли и утверждения, которые противоречат их лжи и раскрывают их проступки, сохраняя при этом в своей памяти содержание своей лжи. Таким образом, чтобы лгать и успешно лгать, дети должны уметь удерживать в уме противоречивые альтернативы (то есть, что они на самом деле сделали / думали и что они сказали, что они сделали / подумали).

Только в одном исследовании изучалась связь между исполнительными функциями детей и обманчивым поведением (Carlson et al., 1998). Карлсон и др. (1998) обнаружили, что дошкольники, которые испытывали трудности с выполнением задач управляющего функционирования, особенно тех, которые требовали высокого уровня тормозящего контроля, демонстрировали трудности с физическим обманом (т. Е. Указанием). Хотя Carlson et al. (1998) не исследовали явным образом поведение лжи, их результаты, по-видимому, предполагают, что дети также могут испытывать трудности с ложью, если у них отсутствуют развитые навыки исполнительного функционирования, особенно с точки зрения тормозящего контроля и рабочей памяти.Однако ни одно исследование не проверило эту гипотезу напрямую. Настоящее исследование направлено на восполнение этого пробела в литературе путем изучения взаимосвязи между исполнительными функциями и способностями детей лгать.

Детское концептуальное и моральное понимание лжи и правды

Исследования показали, что концептуальное и моральное понимание у детей лжи и правды возникает в раннем дошкольном возрасте и быстро развивается в течение школьных лет (Bussey, 1992; 1999; Петерсон, Петерсон и Сито, 1983; Пиаже, 1932; Сигал и Петерсон, 1998; Талвар и др., 2002; см. обзор в Lee, 2000). Уже к 3 годам дети уже имеют элементарное представление о лжи, которую рассказывают в антиобщественных целях, и они оценивают такую ​​ложь негативно. С возрастом дети начинают отличать антисоциальную ложь от честных ошибок, догадок, преувеличений и, в конечном итоге, сарказма и иронии. Дети также постепенно принимают во внимание социальный контекст, в котором рассказывается ложь, и намерения лжеца при оценке лжи. В целом, к раннему подростковому возрасту концептуальное и моральное понимание детьми лжи и правды становится сопоставимым со взрослыми.

Тем не менее, было проведено ограниченное исследование взаимосвязи между концептуальным и моральным пониманием детей и их реальным лживым поведением. Talwar et al. (2002) не обнаружили взаимосвязи между фактическим поведением детей, говорящим о лжи и правде, и их концептуальным и моральным пониманием лжи. Большинство детей, которые сообщили, что ложь для сокрытия проступка — это плохо, смогли правильно определить такую ​​ложь и рекомендовали другим говорить правду. Тем не менее, большинство из них солгали, чтобы скрыть свои проступки.Другое исследование, проведенное Талваром и др. (2004), обнаружило значительную, но скромную корреляцию между концептуальным и моральным пониманием детей и их лживым поведением для сокрытия проступка родителей. Следует отметить, что в обоих исследованиях концептуальное и моральное понимание детей оценивалось с помощью задач, обычно используемых юристами в суде (Bala, Lee, Lindsay & Talwar, 2000; Lyon, 2001; Talwar et al., 2004). Эти задания, как правило, очень краткие и оцениваются только на предмет того, имели ли дети минимальное понимание лжи и правды.В результате наблюдалась низкая вариабельность оценок детей, что могло скрывать подлинную связь между развивающимися у детей концептуальными и моральными знаниями и их лживым поведением. Одна из целей настоящего исследования состояла в том, чтобы решить эту проблему с помощью более комплексного измерения концептуального и морального понимания детьми лжи и правды.

Таким образом, было проведено несколько исследований, в которых изучались социальные и когнитивные факторы, способствующие развитию лжи или правды.Более того, несколько исследований, в которых изучалась взаимосвязь между социальными и когнитивными факторами (например, теория разума, исполнительные функции, концептуальные и моральные суждения детей) и ложью, изучали только один фактор, и ни одно из них не исследовало различную роль этих факторов в отношении детей. лживое поведение. Таким образом, цель настоящего исследования заключалась в устранении этих пробелов в литературе и предоставлении интегрированной и всеобъемлющей картины взаимосвязи между лживым поведением детей и различными социальными и когнитивными факторами.

В текущем исследовании для оценки их лживого поведения дети в возрасте от 3 до 8 лет участвовали в парадигме сопротивления искушению, аналогичной той, которая использовалась в предыдущих исследованиях (Lewis et al., 1989; Talwar & Lee, 2002a; Talwar et al., 2002). Детям было сказано не подглядывать за игрушкой, пока исследователь выходил из комнаты. Позже детей попросили пообещать сказать правду, а затем спросили, не заглянули ли они. Концептуальное и моральное понимание детей оценивалось с помощью рассказов, в которых детей просили определить, лгал ли главный герой или нет, и оценить свои утверждения как хорошие или плохие (Bussey, 1992, 1999; Peterson et al., 1983; Seigal & Peterson, 1998). Дети также выполнили 3 теста на управляющее функционирование (Gerstadt, Hong, & Diamond, 1994; Hala, Hug & Henderson, 2003; Kochanska, Murray, Jacques, Koenig, & Vandegeest, 1996) и четыре задания на убеждение (Hogrefe, Wimmer, & Perner, 1986; Sullivan et al., 1994; Wimmer & Hartl, 1991; Wimmer & Perner, 1983).

Основываясь на имеющихся данных, мы ожидали, что с возрастом дети, заглянувшие в игрушку, будут с большей вероятностью не только отрицать свой проступок (первоначальная ложь), но и скрывать свой проступок, когда их спрашивают об идентичности игрушки (i .е., контроль семантической утечки). Например, они симулируют незнание того факта, что им известна игрушка. Кроме того, ожидалось, что понимание верований первого порядка детьми будет предсказывать лживость детей в парадигме сопротивления искушению (ToM ₁ Hypothesis), а их понимание убеждений второго порядка будет предсказывать их контроль семантической утечки (ToM ₂ Hypothesis). . Также ожидалось, что лучший тормозящий контроль и лучшая рабочая память будут положительно связаны с контролем за утечкой семантики у детей, чтобы скрыть свои нарушения в словесных утверждениях после первоначальной лжи.Например, дети, которые могут дольше удерживать информацию в своей рабочей памяти и не реагируют импульсивно, с большей вероятностью будут симулировать незнание идентичности игрушки. Наконец, мы предположили, что дети с высоким концептуальным и моральным пониманием лжи и правды (например, зная разницу между правдой и ложью и ее моральную отрицательность) с меньшей вероятностью будут придерживаться парадигмы сопротивления искушению.

Метод

Участники

Дети ( N = 150) в возрасте от 3 до 8 лет участвовали в исследовании ( M = 65 месяцев, SD = 12.3; от 36 до 102 месяцев, 80 мальчиков). Было 77 детей дошкольного возраста ( M = 49,9; SD = 8,4; 31 девочка) и 73 ребенка младшего школьного возраста ( M = 85,4, SD = 10,3; 39 девочек). Впредь первая возрастная группа будет называться младшей, а вторая — старшей. Дети были преимущественно кавказцами и из семей среднего размера в Северной Америке (население: 120 000 человек).

Меры и процедура

Ложное поведение

В настоящем исследовании использовалась модифицированная версия парадигмы сопротивления искушению, использованная в предыдущих исследованиях (Lewis et al., 1989; Талвар и Ли, 2002а; Talwar et al., 2002) для изучения лжи детей. После получения согласия родителей каждый ребенок был помещен в комнату с исследователем. В этой комнате ребенок и исследователь играли в угадайку. Ребенку было приказано повернуться на стуле так, чтобы он был спиной к исследователю, пока исследователь воспроизводил звук из игрушки. Им было сказано не нарушать правило, поворачиваясь на стуле, чтобы взглянуть на игрушку во время игры. Они могли только смотреть, когда об этом говорил экспериментатор.Услышав звук игрушки, ребенка просили угадать, что это за игрушка. Все игрушки были знакомы детям по телевизионным программам и рассказам (например, Базз Световой Год, Годзилла, Элмо), и все они имели знакомые звуки, которые указывали на их личность. На протяжении всей игры детям неоднократно говорили о правиле не подглядывать. После того, как ребенок правильно угадал, что это за 2 игрушки, исследователя вызвали из комнаты. Исследователь сказал ребенку, что она должна уйти на минуту и ​​что третья последняя игрушка будет оставлена ​​на столе со звуком.Третьей игрушкой была кукла Барни, и звук, который сопровождал ее, не имел отношения к кукле и исходил от поздравительной открытки. Таким образом, ребенок не мог правильно угадать идентичность игрушки по звуку, который он слышал. Перед тем, как исследователь вышел из комнаты, ребенку сказали не оборачиваться и не смотреть на игрушку, пока исследователя не было в комнате. Затем исследователь покинул комнату на одну минуту. Скрытая видеокамера фиксировала поведение ребенка в отсутствие исследователя.Когда исследователь, который не знал, выглядывал ли ребенок, вернулся в комнату, они сказали ребенку не поворачиваться, а затем накрыли игрушку простыней. Когда игрушка была накрыта, ребенку было приказано развернуться на стуле. Исследователь попросил ребенка пообещать сказать правду. Эта процедура была адаптирована из Talwar et al. (2002). Обращение к детям с просьбой дать обещание сказать правду было серьезной модификацией типичной процедуры, поскольку существующие исследования показали, что, не прося детей пообещать говорить правду, большинство детей лгут (например,г., Lewis et al., 1989; Полак и Харрис, 1999; Талвар и Ли, 2002а; Talwar et al., 2002). Это приведет к низкой вариабельности лжи, что приведет к трудностям в выявлении каких-либо потенциальных связей между ложью и социальными и когнитивными факторами. Однако, когда детей просили пообещать говорить правду, около 50% детей сказали бы правду (Talwar et al., 2002), что делает такую ​​процедуру идеальной для изучения взаимосвязи между ложью и социальными и когнитивными факторами.

Затем ребенку был задан критический вопрос: «Когда меня не было, ты смотрел на игрушку?» и последующий вопрос: «Как вы думаете, что это за игрушка?» Детей, которые дали правильный ответ (Барни), спросили: «Как вы узнали, что это за игрушка?»

Социальные и когнитивные факторы

Дети вернулись во второй визит, чтобы выполнить 3 набора социальных и когнитивных задач: задачи концептуального и морального суждения, задачи теории разума и задачи исполнительного функционирования. Порядок выполнения заданий был сбалансирован, и каждый ребенок был случайным образом распределен в 1 из 3 различных порядков.Вся сессия длилась в среднем около 30 минут с 2 короткими перерывами между задачами.

Задания на концепцию и моральное суждение

Для проверки концептуального и морального понимания детьми лжи и правды были использованы 9 рассказов. Эти истории включают различные ситуации, в которых персонаж мог солгать, чтобы скрыть проступок, сказал правду о нем, солгал за друга, совершил честную ошибку, непреднамеренно передал ложь, сказал белую ложь, сыграл шутку, сказал неправду. преувеличение, выполнение обещания или невыполнение обещания.Истории были адаптированы из произведений Bussey (1992), Bussey (1999), Seigal and Peterson (1998), Peterson et al. (1983) и Talwar and Lee (2002a). Пример одной из историй о лжи, чтобы скрыть проступок, описан ниже:

Учитель Кэти подарил ей конфеты в качестве особого угощения, но посоветовал ей не есть их до обеда. Но когда учительница Кэти ушла, она съела конфету перед обедом. Когда ее учитель вернулся и спросил Кэти, ела ли она конфету, Кэти ответила, что нет

. После того, как каждый рассказ был закончен, ребенку задавали вопрос для классификации понятий и вопрос для оценки действий.Вопросы были смоделированы на основе предыдущего исследования, в котором изучались концептуальные и моральные оценки детей лжи и правды (Bussey, 1992, 1999; Seigal & Peterson, 1998, Peterson et al., 1983, Talwar & Lee, 2002a, Wimmer, Грубер и Пернер, 1984). Вопрос классификации концепций звучал так: «Является ли то, что Кэти в рассказе сказала ложью, правдой или чем-то еще?» Чтобы оценить этот компонент, каждый ребенок получил 1 балл за каждый концептуальный вопрос, на который он / она правильно ответил во всех рассказах, что дало оценку 9 из 9.Вопрос оценки действия был таким: «Это то, что сказала Кэти: очень-очень плохо, очень плохо, плохо, не хорошо / неплохо, хорошо, очень хорошо или очень-очень хорошо». Чтобы помочь ответить на этот вопрос, ребенку было предложено указать свой ответ с помощью 7-балльной шкалы Лайкерта, где звездочки указывают на положительные оценки, а крестики — на отрицательные. Например, если ребенок указал на 3 звезды, это означало, что, по его мнению, поведение персонажа было очень хорошим. Две звезды означали очень хорошо, а одна звезда — просто хорошо.Этот формат использовался таким же образом для X, так что один X означает плохой, два X — очень плохой, а три X — очень очень плохой. Если ребенок считал поведение плохим или плохим, ему предлагалось указать на кружок. Перед выставлением оценок каждый ребенок был обучен пользоваться шкалой. Эта шкала была адаптирована из предыдущих исследований (Bussey, 1992; 1999; Peterson et al., 1983), которые показали, что дошкольники могут успешно использовать эту шкалу для оценки лжи. Затем оценки детей переводились в баллы по каждому моральному вопросу в диапазоне от -3 до +3.

Теория понимания разума

Для проверки детской теории понимания разума были использованы пять задач. Эти пять задач были адаптированы из Hogrefe et al. (1986), Салливан и др. (1994), Виммер и Хартл (1991) и Виммер и Пернер (1983). Эти задачи включали в себя задание с неожиданным содержанием первого порядка с ложными убеждениями, 2 истории с неожиданным местоположением с ложными убеждениями первого порядка и 2 истории с неожиданным местоположением второго порядка. Рассказы разыгрывались в кукольных спектаклях и показывались детям на видео.Порядок рассказов был уравновешен между предметами.

Для выполнения задания с неожиданным содержанием ложного убеждения (Wimmer & Hartl, 1991) каждому ребенку была предоставлена ​​коробка пластырей, в которую было помещено какое-то неожиданное содержимое (например, цветные карандаши). Ребенку показали коробку с пластырем и спросили, что, по их мнению, было в коробке. После ответа ребенка коробку открыли, и в ней появился набор цветных мелков. После того, как ребенку было показано фактическое содержимое, коробка была закрыта. Затем ребенку было задано два вопроса о содержимом коробки.Сначала их спросили: «Прежде чем вы заглянули внутрь, что вы думали, что было в коробке?» Затем ребенка представили марионетке Максу и спросили: «Что, по мнению Макса, находится в коробке?» Каждый ребенок получил 1 балл за правильный ответ на каждый вопрос. Эта процедура дала возможную оценку 2.

Две неожиданные локационные истории убеждений первого порядка были смоделированы по Виммеру и Пернеру (1983). Одна история связана с Марком, который кладет шоколад в одном месте перед выходом на игру. Его мать перемещает шоколад во второе место, пока его нет.Каждого ребенка спрашивали: «Где Марк будет искать плитку шоколада?» Вторая история — это история Салли-Энн, в которой Энн перемещает игрушечную машинку Салли, пока ее нет. Каждого ребенка спрашивали: «Где, по мнению Салли, ее игрушечная машинка?» За каждый рассказ ребенок получил 1 балл за то, что правильно приписал главному герою ложное убеждение, что дает общий возможный балл 2. Наряду с заданием на ложное убеждение из содержания, каждый ребенок имел общую «оценку убеждений первого порядка». из 4.

Две задачи убеждения второго порядка были адаптированы из Hogrefe et al.(1986) и Sullivan et al. (1994). Одна история связана с двумя детьми — Джоном и Эммой, которые встречают мороженого в парке. Эмма идет домой за деньгами на мороженое. Пока ее нет, продавец мороженого говорит Джону, что идет в школу продавать мороженое. По дороге в школу продавец мороженого встречает Эмму и говорит ей, что идет в школу. На протяжении всего кукольного спектакля ребенку-участнику задавали контрольные вопросы относительно действий персонажей (например, «Что сказал Джону мороженое?»).Все дети правильно ответили на контрольные вопросы. Каждому ребенку задавались следующие целевые вопросы: «Знает ли Джон, что Эмма знает, где сейчас мороженое?» И «Куда, по мнению Джона, пойдет Эмма, чтобы купить мороженое?» Каждый ребенок получил 1 балл за правильные ответы на каждый вопрос.

Во второй истории участвовали двое детей, Мэри и Саймон, и их дедушка. По сюжету дедушка подарил детям кусочек шоколада. Саймон хотел оставить угощение себе, поэтому спрятал его, пока Мэри играла на улице.Пока Саймон прятал шоколад, Мэри наблюдала за ним через окно. Во время этой кукольной игры ребенку-участнику задавали несколько контрольных вопросов (например, «Куда Саймон положил шоколад?»). Все дети правильно ответили на контрольные вопросы. Каждому ребенку задавали следующие целевые вопросы: «Знает ли Саймон, что Мэри знает, где сейчас шоколад?» и «Где, по мнению Саймона, Мэри будет искать шоколад?» Каждый ребенок получил 1 балл за правильные ответы на каждый вопрос.Общая оценка для двух историй убеждений второго порядка была из 4, что в дальнейшем называется «оценкой убеждений второго порядка».

Исполнительное функционирование

Для проверки исполнительного функционирования детей использовались 3 задания. Одна задача (задача Whispers) была мерой тормозящего контроля (Kochanska, et al., 1996), другая (задача Stroop) была мерой тормозящего контроля, включающей торможение и рабочую память (Gerstadt, et al., 1994; см. Carlson & Moses, 2001 для обсуждения задачи) и одна (задача Six Box Scramble) была мерой рабочей памяти (Hala, et al., 2003). Порядок выполнения задач был уравновешен.

В задании «Шепот» ребенку были предложены 10 картинок, выбранных его родителем. Эти картинки состояли из персонажей рассказов, с которыми дети были знакомы, и других, которых они не знали. Детям-участникам сказали, что они увидят серию картинок, и после каждой картинки они должны были сказать исследователю, кто, по их мнению, изображен на картинке. Одно правило, которое было дано каждому ребенку для выполнения этого задания, заключалось в том, что он должен был шептать все свои ответы.Чтобы все дети понимали, как шептать, их просили прошептать свое имя и возраст. Записывалось, что ребенок отвечал шепотом, нормальным голосом, смешанным голосом или криком. Каждый ребенок получил 3 балла за правильный ответ шепотом, 2 балла за ответ нормальным голосом, 1 балл за ответ смешанным голосом и ноль баллов за ответ криком. Это дало возможную оценку 30.

В задании Струпа каждый ребенок был проинструктирован, что они будут играть в игру противоположностей.Ребенку показали изображение луны и спросили, что это должно было гарантировать, что ребенок хорошо знаком с объектом. Затем им было приказано говорить «день или солнце» каждый раз, когда исследователь показывал им изображение луны. Затем ребенку показали изображение солнца. После ознакомления с предметом ребенку предлагалось произносить слово «ночь или луна» каждый раз, когда исследователь показывал ему изображение солнца. Было проведено два практических испытания, чтобы проверить, насколько ребенок понимает правила. После практических занятий ребенку показали 16 картинок, 8 из которых — солнце и 8 — луна.Эти изображения были упорядочены случайным образом, чтобы минимизировать предсказуемость. Каждому ребенку присваивался 1 балл за правильный ответ и 0 баллов за неправильный ответ из 16.

Последним заданием исполнительного функционирования было задание «Шесть ящиков». Шесть коробок, каждая разного цвета, были поставлены на доску перед детьми. Каждому ребенку сказали, что в каждую коробку исследователь поместил наклейку и что его работа — найти их. Ребенку сказали, что ему разрешено выбирать только один ящик за раз.После каждого выбора коробки перемешивались, и ребенку разрешалось выбирать снова, пока он не нашел все шесть наклеек. Ребенку разрешили оставить наклейки, как только они их найдут. Для оценки этого задания количество попыток, необходимое детям для поиска всех наклеек, складывалось, а затем вычиталось из 15 (максимально допустимое количество попыток).

Результаты

Для изучения лжи детей и их связи с различными социальными когнитивными показателями был проведен ряд анализов.Во-первых, были получены описательные статистические данные о том, как дети выглядят и лгут. Во-вторых, чтобы изучить различия между теми детьми, которые лгали, и теми, кто не лгал, в оценках социальных и когнитивных факторов, был проведен ANOVA. Наконец, чтобы изучить, какие социальные и когнитивные факторы предсказывают поведение детей, был проведен иерархический регрессионный анализ.

Подглядывание

В целом 82% детей (123) смотрели на игрушку в отсутствие экспериментатора, и в среднем дети выглядывали через 11 секунд после того, как экспериментатор покинул комнату ( SD = 13.2), при этом половина детей выглядывает в течение 6 секунд. Регрессионный анализ не выявил значимого влияния возраста и пола ребенка на поведение подглядывания (подробности см. Ниже).

Первоначальная ложь

Из 123 заглянувших детей 79 (64%) детей солгали о своем проступке, а 44 ребенка (36%) признались. Регрессионный анализ не выявил значимых эффектов возраста и пола детей (подробности см. Ниже). Все 27 детей, которые воздерживались от взгляда, заявили, что они не смотрели.

Ответы лжеца на уточняющий вопрос (контроль семантической утечки)

Из 79 детей, солгавших о подглядывании, 57 (72%) детей дали правильный ответ на уточняющий вопрос: «Что вы думаете? игрушка? » тогда как все 44 ребенка, которые признались, что подглядывали, дали правильный ответ, χ ² (1, N = 123) = 7,18, p <0,01. Регрессионный анализ не выявил значимых эффектов возраста и пола детей (подробности см. Ниже). Все 27 детей, воздержавшихся от подглядывания, дали неправильные ответы.Таким образом, кажется, что немногие лжецы скрывали свои знания об игрушке, на которую они смотрели. Большинство из них не смогли подтвердить свою ложь, отвечая на последующий вопрос.

Ответы детей на вопрос «Как вы узнали, что это за игрушка?» когда они давали правильный ответ, они анализировали дальнейшую способность детей поддерживать свою первоначальную ложь. Ответы детей были разделены на 2 категории: правдоподобные объяснения, которые пытались скрыть их взгляды (например, «Я слышал музыку раньше и знал, что это Барни»; «У моей сестры есть видео, и я слышу на нем эту музыку»; «Я знал») песня принадлежала Барни »), и объяснения, показывающие их поведение подглядывания или не объясняющие правильный ответ (e.г., «Я видел пурпур»; «Это было похоже на Барни»; «Не знаю») с межкодерной надежностью 97%. Из 57 детей, которые назвали игрушкой Барни, 28 (49%) дали правдоподобные ответы, а 29 либо сказали «Я не знаю», либо заявили о себе (например, «Я видел фиолетовый»). Регрессионный анализ выявил значительное влияние возраста, но не влияния пола ребенка (подробности см. Ниже). С возрастом дети стали лучше поддерживать свою ложь и давать правдоподобные объяснения, скрывающие их проступки.Чтобы проиллюстрировать этот эффект возраста, мы разделили возраст детей на младшую группу (77 дошкольников: M = 49,9; SD = 8,4; 31 девочка) и старшую группу (73 ребенка младшего школьного возраста: M = 85,4, SD = 10,3; 39 девочек): 77% детей старшего возраста дали правдоподобные объяснения, тогда как только 29% детей младшего возраста дали правдоподобные объяснения.

Одномерный анализ: Социальные и когнитивные показатели, связанные с лживым поведением детей

Для дальнейшего изучения различий между рассказчиками лжи, духовниками и детьми, которые не смотрели (не заглядывающими), с точки зрения каждого из социальных и когнитивных факторов (i .е., теория понимания разума, управляющая функция и концептуальное моральное понимание), мы провели ANOVA 3 (тип ребенка: лжец, духовник, непроверявший) × 2 (пол) × возраст (непрерывная переменная) для каждого социального и когнитивный фактор. В этих анализах возраст рассматривался как непрерывная переменная, чтобы повысить эффективность анализа, поскольку использовалась только одна степень свободы. Причина, по которой индивидуальный дисперсионный анализ ANOVA проводился по каждому социальному или когнитивному показателю, заключалась в том, чтобы убедиться, что наша первоначальная априорная гипотеза относительно каждого показателя верна.

Задача шепотом

Наблюдается значительный эффект для возраста, F (1, 149) = 16,36, p <0,001, эта ² = 0,13. Чтобы проиллюстрировать значительный возрастной эффект для этой задачи, а также других социально-познавательных задач (см. Ниже), мы снова разделили возраст детей на две возрастные группы: младшие дети (дошкольники) и старшие дети (дети младшего школьного возраста). ). Как показано на рисунке, оценки старших детей за задание шепотом были значительно выше, чем у младших.Никакие другие факторы не имели значения. Не было различий между лжецами, исповедниками и непроверявшимися.

Таблица 1

Средние (стандартные отклонения) оценки исполнительной функции, теории разума и концептуальных моральных знаний по возрастным группам

Задача Струпа

Существенно повлияло на возраст, F (1, 149) = 41,28, p <.001, эта ² = 0,22. Баллы детей по заданию на удары росли с возрастом (). Также был значительный эффект для типа ребенка: F (2, 149) = 5,32, p <0,01, эта ² = 0,07. Постхокальный анализ Бонферрони показал, что у исповедников были значительно более низкие баллы ( M = 10,68, SD = 4,47), чем у рассказчиков лжи ( M = 13,04, SD = 3,80, p <0,01) и не- наблюдатели ( M = 13,48, SD = 2.87, стр. <0,05). Между двумя последними группами не было значительных различий.

Задача схватки с шестью ячейками

Наблюдается значительный эффект для возраста, F (1, 149) = 7,27, p <0,01, эта ² = 0,05. Оценки детей с возрастом увеличиваются (). Также наблюдалось значительное влияние на пол ребенка: F (2, 149) = 7,27, p <0,01, эта ² = 0,05. Мальчики показали более низкие результаты в схватке с шестью боксами ( M = 7.58, SD = 2,28), чем девочки ( M = 8,51, SD = 1,22). Не было различий между лжецами, исповедниками и непроверявшимися.

Убеждение первого порядка

Было значительное влияние на возраст, F (1, 149) = 71,67, p <0,001, эта ² = 0,38. Показатели верований первого порядка у детей увеличивались с возрастом (). Также был значительный эффект для типа ребенка, F (2, 149) = 4,79, p =.01, эта ² = 0,07. Posthoc анализ Бонферрони с лжецами в качестве контрольной группы показал, что у лжецов были значительно более высокие баллы, чем ( M = 3,04, SD = 1,28), чем исповедники ( M = 1,93, SD = 1,50, p <.05) или непикеров ( M = 2,52, SD = 1,60, p <0,05). Таким образом, похоже, ToM ₁ Гипотеза подтвердилась, когда дети, которые изначально лгали, имели более высокие баллы, чем те, кто признался или не заглянул.

Убеждение второго порядка

Было значительное влияние на возраст, F (1, 149) = 47,56, p <0,001, эта ² = 0,25. Показатели убеждений детей второго порядка увеличивались с возрастом (). Других значимых факторов не было.

Концептуальное знание детьми правдивых и неправдивых заявлений

Было значительное влияние на возраст, F (1, 149) = 91,89, p <0,001, eta ² = 0,2. Способность детей правильно классифицировать ложь возрастает с возрастом ().Других значительных эффектов не было.

Таблица 3

Матрица корреляции между отдельными социальными и когнитивными переменными

Моральные суждения детей в отношении правдивых и неправдивых заявлений

Факторный анализ с использованием метода извлечения главных компонентов с вращением варимакс был проведен на детских рейтингах различных историй (т.е. их ответы на вопросы оценки акта). Этот анализ выявил три фактора, на которые приходится 54% дисперсии (см.). Первый фактор, обозначенный как «Факты», содержал оценки трех историй (факторные нагрузки выше 0,4), включая обман, невиновную ложь и ложь для сокрытия нарушения (собственное значение = 2,29, учтено 26% дисперсии). Второй фактор, названный Мотивация, содержал оценки четырех историй, включая ложь для друга, преувеличения, непреднамеренную ложь и ошибки (собственное значение = 1.44, 16% дисперсии приходится). Третий фактор, обозначенный как «Обещание», содержал оценки двух историй относительно обещания и невыполнения обещания (собственное значение = 1,15, 13% учтенной дисперсии). Для последующего анализа были получены факторные оценки, представляющие три фактора.

Таблица 2

Факторная нагрузка моральных суждений или словесных заявлений

Три отдельных ANOVA были выполнены для каждой из трех факторных оценок: Факты, Мотивация и Обещание с возрастом как непрерывной переменной и типом ребенка как категориальная переменная.Фактор фактической действительности оказал значительное влияние на возраст: F (1, 149) = 4,92, p <0,05, eta ² = 0,04. Показатели фактора фактической достоверности детей уменьшались с возрастом (). Также был значительный эффект для типа ребенка: F (2, 149) = 3,10, p <0,05, эта ² = 0,04. Постхокальный анализ Бонферрони показал, что исповедники имели более высокие баллы по фактору фактов (M = 0,32, SD = 0,83), чем рассказчики лжи ( M = -0,17, SD = 1.05, p <.05) или лиц, не просматривающих ( M = -0,02, SD = 0,99, p <.05). Для фактора мотивации наблюдалось значительное влияние на возраст: F (1, 149) = 9,46, p <0,01, эта ² = 0,06. Показатели фактора мотивации детей увеличиваются с возрастом (). Других значительных эффектов не было. Фактор обещания оказал значительное влияние на возраст: F (1, 149) = 4,65, p <0,05, eta ² =.03. Показатели фактора «Обещание детей» уменьшаются с возрастом (). Также был значительный эффект для типа ребенка: F (2, 149) = 3,48, p <0,05, эта ² = 0,05. Постхокальный анализ Бонферрони показал, что у лиц, не участвующих в пикировании, был более высокий балл фактора обещания ( M = 0,54, SD = 1,09), чем у исповедников ( M = -0,08, SD = 0,81, p <0,05 ) или лжецов ( M = -0,1, SD = 1,03, p <.05).

Многофакторный анализ: взаимосвязь социальных и когнитивных показателей с поведением детей

Учитывая наличие нескольких значимых корреляций между независимыми переменными, показанными в, была проведена серия иерархических регрессий поведения детей в парадигме сопротивления искушению, чтобы проверить, являются ли социальные когнитивные факторы вместе или по отдельности предопределяли подсматривание детей (т.е. выглядели они или нет), склонность лгать (т.е., солгали ли они или сказали правду), и способность поддерживать свою ложь (то есть, смогли ли они симулировать невежество после того, как солгали). Основываясь на предыдущих исследованиях, ожидалось, что лгущее поведение детей будет предсказано их теорией разума и способностей к управляющим функциям.

Подглядывание

Была проведена иерархическая логистическая регрессия с подглядывающим поведением детей (подглядывание или не подглядывание) в качестве прогнозируемой переменной, возраста ребенка (непрерывная переменная) и пола, введенных на первом этапе, а также баллов за задание шепотом, балла за выполнение задания, На втором этапе были введены баллы за задачу схватки с шестью ячейками, баллы верований первого и второго порядка, баллы классификации концепций и баллы по 3 факторам.Для этого и последующих анализов логистической регрессии независимые переменные, поскольку они были выбраны по теоретическим причинам (см. Menard, 2002), сначала были введены в качестве предикторов. Дополнительные предикторы (т. Е. Взаимодействия) добавлялись индивидуально, чтобы определить, будут ли они вносить значительный вклад в модель. Достоверность оценивалась с помощью теста блока χ ² (также известного как тест различия χ ² ). В этом тесте сохранение каждого предиктора в модели должно существенно увеличить изменчивость, чтобы оправдать использование более сложной модели.Общая модель не была значимой, χ ² (11, N = 150) = 16,74, н.с.

Задержка взгляда

В иерархическом линейном регрессионном анализе с оценками задержки взгляда наблюдателей в качестве прогнозируемой переменной и тех же предикторов, описанных выше, общая модель не была значимой, F (11, 111) = 1,07, н.с.

Первоначальная ложь (склонность лгать)

Была проведена иерархическая логистическая регрессия с исходной склонностью детей лгать или говорить правду, поскольку на первом этапе вводились прогнозируемая переменная, а также возраст и пол ребенка, а также оценка за задание шепотом, штопор оценка задачи, оценка задачи схватки с шестью ячейками, оценка веры первого и второго порядка, оценка классификации концепций и оценки по трем факторам были введены на втором этапе.Зависимая переменная — это ответы детей на вопрос «Вы подглядывали?» (лжецы против исповедников). Первая модель не была значимой, χ ² (2, N = 123) = 1,51, н.с. Вторая модель была значимой, χ ² (11, N = 123) = 28,02, p <0,01. Показатели Детского Струпа были значимым предиктором лжи ( ß = 0,2, Вальд = 8,5, p <0,01). Дети, которые лгали, имели более высокие баллы по заданию Струпа ( M = 13.04, SD = 3,8), чем дети, которые признались ( M = 10,68, SD = 4,47). Показатели веры детей первого порядка были значимым предиктором лжи ( ß = 0,88, Вальд = 5,76, p <0,05). Дети, которые солгали, имели более высокие баллы убеждений первого порядка ( M = 3,04, SD = 1,29), чем дети, которые признались ( M = 1,93, SD = 1,50).

Ответы служащего на последующий вопрос (контроль семантической утечки)

Был проведен логистический регрессионный анализ с ответами детей на последующий вопрос «Как вы думаете, кто это?» (Правильный илиневерно) в качестве прогнозируемой переменной. На первом этапе были введены возраст и пол ребенка, на втором этапе были введены баллы за задание шепотом, балл за задание на шепот, балл за задание по схватке с шестью ячейками, балл веры первого и второго порядка, балл классификации понятий и 3 балла фактора морального суждения. (исповедники исключены из анализа). Первая модель не была значимой, χ ² (2, N = 79) = 1,63, н.с. Вторая модель была значимой, χ ² (11, N = 79) = 23.80, стр. <.05. Показатели Детского Струпа были значимым предиктором лжи ( ß = -0,41, Вальд = 3,9, p <0,05). Дети, давшие неправильные ответы, имели более высокие баллы по заданию на выполнение задач ( M = 14,86, SD = 1,13), чем дети, давшие правильный ответ ( M = 12,33, SD = 4,23).

Была проведена логистическая регрессия по объяснениям лжецов для правильного ответа. На первом этапе вводились возраст и пол ребенка, а на втором этапе вводились балл за задание шепотом, балл за задание на шепот, балл за задание по схватке с шестью ячейками, балл веры первого и второго порядка, балл классификации понятий и баллы по трем факторам морального суждения. шаг (исповедники исключены из анализа).Общая регрессионная модель была значимой, χ ² (11, N = 57) = 23,42, p <0,05. На первом этапе детский возраст значительно предсказывал детские объяснения ( ß = 0,79, Вальд = 11,61, p <0,001). На втором этапе после того, как возраст был частично исключен, показатели убеждений детей второго порядка были значимым предиктором детских объяснений ( ß = 1,47, Вальд = 6,41, p <.05). Дети, дававшие правдоподобные объяснения, скрывающие подглядывание, имели более высокие баллы убеждений второго порядка ( M, = 2,9, SD, = .69), чем дети, давшие правильный ответ ( M = 2,1, SD = 0,86). ). Таким образом, настоящие результаты подтверждают гипотезу ToM ₂ с пониманием веры второго порядка детей, предсказывающим их способность поддерживать свою ложь и давать правдоподобные объяснения, не раскрывающие их нарушения.

Обсуждение

В текущем исследовании изучается поведение детей, говорящее ложь, и его связь с их теорией разума, исполнительными функциями, а также изучались концептуальные и моральные знания о лжи и правде.Было получено несколько важных выводов.

Во-первых, большинство детей не только смотрели на запрещенную игрушку, но также, когда экспериментатор спрашивал, смотрели ли они, 64% отрицали свой проступок и, таким образом, солгали. Эти результаты согласуются с прошлыми исследованиями, которые показали сильную тенденцию лгать у детей младше 7 лет, если они нарушили правила (Lewis et al., 1989; Polak & Harrris, 1999; Talwar & Lee, 2002a). Однако, в отличие от предыдущих исследований, в которых детей не просили обещать говорить правду и было обнаружено, что трехлетние дети реже лгали по сравнению с детьми более старшего возраста, в настоящем исследовании такой разницы обнаружено не было.Наши результаты аналогичны данным Talwar et al. (2002), которые не обнаружили разницы в возрасте, когда детей просили пообещать говорить правду. Также как Talwar et al. (2002) мы обнаружили схожий уровень лжи и признания: больше детей признались после обещания сказать правду, чем в других исследованиях, когда детей не просили дать обещание сказать правду. Суммируя нынешние и предыдущие результаты, можно сделать вывод, что к 3 годам и позже тенденция лгать о собственном проступке остается сильной на протяжении всего дошкольного и младшего школьного возраста.Однако просьба к маленьким детям пообещать говорить правду может уменьшить их склонность ко лжи.

Во-вторых, была выдвинута гипотеза, что дети старшего возраста не только будут отрицать свой проступок, но и успешно контролировать семантическую утечку, скрывая свою ложь в ходе последующих допросов. В целом, лгуты не симулировали незнание в своем ответе на первый дополнительный вопрос. Правильно назвали идентичность игрушки. Однако половина детей, по-видимому, пытались скрыть свой проступок, давая, казалось бы, правдоподобные объяснения того, почему они знали, что такое игрушка, и тенденция давать правдоподобные объяснения усиливалась с возрастом.Более молодые лгуты с большей вероятностью правильно назовут игрушку после того, как заявили, что не заглядывали в нее, а затем не смогли дать правдоподобного объяснения своей идентичности. Таким образом, кажется, что с возрастом дети старшего возраста становятся более умелыми в поддержании своей лжи в последующих словесных заявлениях после того, как они изначально солгали.

В-третьих, была выдвинута гипотеза, что лгущее поведение детей будет связано с их пониманием убеждений первого и второго порядка.В частности, ожидалось, что дети, которые лучше справлялись с задачами с убеждениями первого порядка, с большей вероятностью будут лгать (ToM ₁ Hypothesis), а дети, которые лучше справлялись с задачами с убеждениями второго порядка, будут лучше поддерживать контроль семантической утечки (ToM ₂ Гипотеза). Настоящие результаты подтверждают обе гипотезы. В соответствии с Полаком и Харрисом (1999), успеваемость детей в задачах по убеждению первого порядка предсказывала ложное отрицание их поведения подглядывания. Таким образом, первоначальная ложь детей может отражать их способность представлять ложные убеждения, отличные от их убеждений об истинном положении дел.

Кроме того, те дети, у которых были более высокие оценки убеждений второго порядка, также лучше скрывали свое нарушение в последующих вопросах, таким образом подтверждая гипотезу ToM ₂ (Polak & Harris, 1999; Talwar & Lee, 2002a). Наши результаты согласуются с выводами Talwar et al. (2007), что понимание убеждений второго порядка детьми младшего школьного возраста (7 лет и старше) в значительной степени связано с их способностью поддерживать контроль семантической утечки.Однако существует заметная разница между настоящим исследованием и исследованием Талвара и др. (2007). В Talwar et al. (2007), понимание второстепенных убеждений детей было в значительной степени связано с их способностью симулировать невежество. Напротив, в настоящем исследовании понимание детьми убеждений второго порядка не было существенно связано с их способностью симулировать невежество, а скорее с их способностью давать правдоподобные объяснения правильному названию запрещенной игрушки. Это различие, однако, не указывает на несоответствие между двумя исследованиями, поскольку самые старшие дети (7- и 8-летние) в настоящем исследовании, как и самые маленькие дети (7- и 8-летние) в исследовании Talwar et al. al.исследования, как правило, выпаливают правильное название запрещенной игрушки. Таким образом, кажущиеся несоответствия в корреляционных результатах могут отражать прогресс в развитии способности детей контролировать семантическую утечку, от неспособности контролировать утечку вообще в дошкольные годы до простого объяснения своей утечки правдоподобными ответами в первые годы начальной школы. осуществлять больший контроль над утечками, полностью симулируя незнание. Следует отметить, что необходимы дальнейшие исследования для изучения этих различий, а также взаимосвязи между детской теорией понимания разума и другими типами лжи (например,g. ложь по высоким ставкам там, где есть негативные последствия для других, просоциальная ложь, рассказанная в пользу других). Может случиться так, что когда дети должны учитывать последствия для других, когда они лгут, будут обнаружены более резкие различия в развитии в отношении их понимания теории разума.

Тем не менее, эти результаты, наряду с предыдущими исследованиями, дают представление о том, как дети лгут, чтобы скрыть свой проступок. Детская ложь, по-видимому, проходит три уровня (см. Также Polak & Harris, 1999, и Talwar et al., 2007). Во-первых, детская «основная ложь» начинается примерно в возрасте 2–3 лет, когда дети впервые способны сознательно делать фактически ложные утверждения. Хотя до сих пор неясно, являются ли такие утверждения формой игры слов, исполнением желаний или подлинным обманом (т. Е. Заявлениями, сделанными с намерением внушить ложное убеждение в сознании получателя), первая ложь детей часто связана с ситуациями нарушения правил и попытки детей избежать обвинений, защитить свои интересы или представить себя в более позитивном свете (Newton et al., 2000; Wilson et al., 2003). Учитывая тот факт, что настоящая ложь, рассказываемая детьми в более позднем детстве, как правило, выполняет аналогичные функции, такая ранняя ложь может быть рудиментарной формой преднамеренного словесного обмана. Однако в этом возрасте детская ложь все еще нечасто (Newton et al., 2000; Wilson et al., 2003): примерно половина трехлетних детей лгут о своих проступках, в то время как остальные склонны быть честными и признаются в своем проступке, когда спрашивают взрослые (например, Льюис и др., 1989; Полак и Харрис, 1999; Талвар и Ли, 2002a).

Второй уровень, «вторичная ложь», отражает значительный сдвиг, который происходит в возрасте от 3 до 4 лет (Chandler et al., 1989; Peskin, 1992; Polak & Harris, 1999). В возрасте 4 лет и старше большинство детей с готовностью лгут, чтобы скрыть свой проступок. Результаты настоящего исследования и предыдущих исследований показывают, что приобретение детьми понимания убеждений первого порядка может играть важную роль в переходе детей от первого уровня ко второму.Возможно, это также связано с развитием понимания убеждений первого порядка: дети способны успешно регулировать свое невербальное поведение, чтобы казаться честными (Talwar & Lee, 2002a). Однако многие дети на уровне средней школы испытывают трудности с контролем семантической утечки. Их последующие утверждения, следующие за первоначальным ложным утверждением, обычно не соответствуют первоначальной лжи и, таким образом, делают их обман легко обнаруживаемыми наивными взрослыми (Talwar & Lee, 2002a). Третий уровень, «высшая ложь», возникает в возрасте от 7 до 8 лет.На этом уровне дети постепенно становятся все более изощренными в управлении семантической утечкой. Дети будут говорить заведомую ложь, следя за тем, чтобы их последующие утверждения не противоречили первоначальной лжи и, таким образом, затрудняли бы различение их заявлений от заявлений, сделанных не лжецом. Как было обнаружено в настоящем исследовании, понимание детьми убеждений второго порядка может играть важную роль в переходе от вторичного к высшему уровню. Возможно, это связано с тем, что такое понимание «допускает намеренную социальную координацию» (Perner, 1988, стр.272), так что дети могут рассуждать о сложных взаимодействиях между психическими состояниями, участвующими в поддержании лжи, и действовать соответствующим образом.

В-четвертых, настоящее исследование обнаружило значительную связь между исполнительными функциями детей и их лживым поведением. Дети с более высокими баллами за выполнение суровых заданий чаще лгали. Когда детей спрашивали, смотрят ли они, дети должны были подавить сообщение о проступке, который они хотели скрыть, а также представлять и произносить ложную информацию, которая отличается от реальности.Тормозящий контроль, необходимый для того, чтобы сказать такую ​​ложь, может быть теми же навыками исполнительного функционирования, которые используются при выполнении задания на подачу. Наши результаты в целом согласуются с выводами Carlson et al. (1998), которые обнаружили, что дети, испытывающие трудности с задачами управляющего функционирования, особенно с теми, которые требуют высокого уровня тормозящего контроля, демонстрируют трудности с задачами обмана. Эта задача также включает рабочую память (см. Carlson & Moses, 2001). Таким образом, возможно, что рабочая память также может сыграть роль в решении детей солгать.Чтобы сказать ложь, может потребоваться двойная способность запоминать нарушенное правило и препятствовать сообщению о проступке, который они хотят скрыть. Тем не менее, следует отметить, что две другие задачи исполнительного функционирования (одна из тормозных функций и одна из рабочей памяти) не были связаны с ложью. Таким образом, требуется дальнейшее исследование взаимосвязи между ложью и тормозящим контролем и рабочей памятью, чтобы изучить различное влияние этих способностей с помощью задач, в которых тормозящий контроль и рабочая память могут быть легко изолированы.Тем не менее, настоящие результаты показывают, что развитие у детей способностей лгать связано не только с детской теорией интеллектуальных способностей, но и с их навыками исполнительного функционирования. Этот вывод может быть неудивительным, поскольку исследования неизменно демонстрируют значительную взаимосвязь между детской теорией понимания разума и их исполнительным функционированием (например, Carlson et al., 2002; Hughes, 1998; Perner, Lang, & Kloo, 2002). Интересно, что двойные задачи с исполнительным спросом, такие как прямая задача, использованная в этом исследовании, оказались более сильными в предсказании возможностей теории разума, чем одна только рабочая память или тормозящие задачи (например.грамм. Карлсон и Моисей, 2001; Hala, et al., 2003). Учитывая это открытие, возможно, что комбинация тормозящего контроля и рабочей памяти может иметь решающее значение не только для рассуждений ToM, но и для лжи, которая требует от детей применения своих теоретических знаний на практике.

Пятым важным выводом настоящего исследования является отсутствие существенной связи между концептуальным пониманием детьми лжи и правды и реальным поведением детей. В соответствии с предыдущими исследованиями, в текущем исследовании оценки концептуальной классификации детей увеличивались с возрастом (Bussey, 1992, 1999; Lee, 2000; Peterson et al., 1983; Сигал и Петерсон, 1998; Talwar et al., 2002). Хотя в настоящем исследовании использовалась гораздо более полная мера концептуальных знаний детей, результаты были аналогичны результатам двух других исследований, в которых изучалась взаимосвязь между концептуальным пониманием детей и их фактическим лживым поведением (Talwar et al., 2002, 2004). . Возможно, это неудивительно, учитывая, что взрослые знают, что такое ложь, но при этом лгут изо дня в день (DePaulo & Kashy, 1998). Взятые вместе, эти результаты показывают, что способность детей классифицировать правду и ложь не мешает им лгать, чтобы скрыть свои проступки.В будущих исследованиях следует изучить, верно ли это и для лжи детей в других ситуациях, например, когда ложь рассказывается по просоциальным причинам (например, ложь во благо).

Как и в предыдущих исследованиях (например, Bussey, 1992, 1999; Siegal & Peterson, 1998; Piaget, 1932), возраст детей в значительной степени зависел от их оценок моральных историй. При вынесении моральных суждений младшие дети с большей вероятностью обращали внимание на фактические и многообещающие факторы, чем старшие. Однако они реже принимали во внимание мотивацию по сравнению с детьми старшего возраста.Таким образом, дети младшего возраста обращали больше внимания на фактологичность утверждения и соблюдение или нарушение правил (например, выполнение обещания или нарушение), чтобы дать свою моральную оценку, тогда как дети старшего возраста рассматривали намерение персонажа обмануть себя, чтобы сделать свои оценки. . Эти результаты согласуются с предыдущими исследованиями, которые показали, что, хотя дети в возрасте 4 лет могут делать основные различия между ложью и правдой, их моральное понимание лжи развивается со временем, так как дети младшего возраста в большей степени подвержены влиянию фактов высказываний и внешних факторов. в то время как на детей старшего возраста больше влияют намерения и внутренние факторы (например,g., Bussey, 1992, 1999, Peterson et al., 1983; Пиаже, 1932 г.). Таким образом, чтобы полностью понять, как дети начинают понимать ложь, важно изучить не только их способности к классификации, но и их оценки правдивых и неправдивых заявлений.

Что еще более важно, шестой важный вывод настоящего исследования показал, что лживое поведение детей связано с их моральными оценками. Эти результаты отличаются от предыдущих исследований (Talwar et al., 2002, 2004), которые не обнаружили или не обнаружили взаимосвязи между моральным пониманием и поведением, возможно, из-за того, что в текущем исследовании использовалась более полная оценка нравственного понимания детей.В частности, исповедники имели более высокие показатели достоверности, чем рассказчики лжи. Другими словами, дети, признававшие свой проступок, с большей вероятностью ценили правдивость и давали ей более высокие оценки независимо от ситуации. Напротив, дети, которые предпочли солгать, обычно не придерживались строгих взглядов на необходимость говорить правду. Эти результаты показывают, что дети, придерживающиеся более релятивистских взглядов на моральное значение лжи, могут быть более склонны лгать, тогда как те, кто придерживается более строгих моральных взглядов на ложь, с большей вероятностью признаются.Еще один заслуживающий внимания вывод заключается в том, что по сравнению с лжецами и исповедниками, те, кто не заглядывал, дали самые положительные оценки историям, в которых главный герой сдержал обещание, и самые отрицательные оценки, когда главный герой истории не сдержал обещание. Одно из возможных объяснений состоит в том, что те, кто не смотрит, больше всего беспокоились о правилах и их соблюдении. Они могли отнестись к инструкции экспериментатора не заглядывать в запрещенную игрушку более серьезно, чем к лжецам и исповедникам, и это беспокойство было достаточно сильным, чтобы побудить их противостоять высокоуровневому соблазну заглянуть в текущую процедуру.Таким образом, хотя способность детей определять, является ли утверждение ложью, не связана с их поведением, их восприятие приемлемости таких утверждений в значительной степени связано с их поведением.

Есть основания сделать несколько оговорок в отношении наших выводов. Во-первых, в настоящем исследовании участвовали дети, которые не слушались инструкций взрослых и лгали им о своем проступке. Хотя предыдущие исследования показывают, что такая ложь распространена среди детей, которых рассказывают родителям и учителям, они также считали ее серьезным нарушением морали (Bussey, 1992, 1999; DePaulo & Jordan, 1982; Newton, et al.2000; Stouthamer-Loeber, 1986, Wilson, et al. 2003), само нарушение не является серьезным и, следовательно, может иметь незначительный характер. Когда ставки высоки или последствия проступка более серьезны, поведение детей, а также его отношение к моральным суждениям могут измениться. Учитывая очевидные этические проблемы, связанные с созданием таких ситуаций, этот вид лжи до сих пор систематически не исследовался. Тем не менее исследования со взрослыми показывают, что в ситуациях с высокими ставками мы с меньшей вероятностью будем соответствовать нашим моральным знаниям и стандартам и с большей вероятностью будем действовать исходя из эгоистичной мотивации (Batson & Thompson, 1999).Во-вторых, настоящее исследование было первым исследованием, в котором была обнаружена связь между нравственным пониманием детей и их лживым поведением с использованием более обширных критериев детского нравственного понимания, чем те, которые использовались в предыдущих исследованиях, которые не смогли найти значимой связи. Несмотря на это методологическое усовершенствование, возможно, что более точная оценка может привести к еще более сильной взаимосвязи. Кроме того, поскольку мы использовали только один поведенческий критерий, неясно, связано ли моральное понимание детей с другими типами лжи, такими как ложь во благо.Будущие исследования с множеством поведенческих и моральных мер понимания предоставят необходимые доказательства, чтобы выяснить, как на поведение детей влияют их моральные знания о лжи и честности, и наоборот.

Таким образом, текущие результаты показывают, что большинство детей в возрасте от 3 до 8 лет лгут, чтобы скрыть свои проступки, и их способность поддерживать эту ложь увеличивается с возрастом. Способность детей контролировать семантическую утечку увеличивается не только с возрастом, но и с увеличением когнитивной сложности.Ложное поведение было связано как с детской теорией психики, так и с исполнительными способностями. Хотя детский обман часто считается проблемой, результаты текущего исследования показывают, что ложь положительно связана с когнитивным развитием детей с точки зрения их понимания чужого ума и управленческих функций. Настоящее исследование служит только первым шагом в понимании возможных факторов, способствующих развитию детского обмана, с акцентом только на вкладе трех основных социальных и когнитивных факторов в лживое поведение детей.В будущих исследованиях необходимо изучить другие факторы, которые могут повлиять на обманчивые способности детей. Например, общие интеллектуальные способности детей, стили воспитания, дисциплинарные стили и культурный контекст также могут быть связаны с развитием лживого поведения (Achenbach & Edelbrock, 1981; Cole & Mitchell, 1998; Lee et al., 1997; Lewis , 1993; Crossman & Lewis, 2006; Stouthamer-Loeber & Loeber, 1986).

Социальные и когнитивные корреляты лжи детей

Abstract

Была исследована связь между лживостью детей и их социальным и когнитивным развитием.Детям (3–8 лет) запретили подглядывать за игрушкой. Большинство детей подглядывали, а позже лгали о том, что смотрели. Последующие устные заявления детей не всегда соответствовали их первоначальному отрицанию, и в них просочилась критическая информация, раскрывающая их обман. Также оценивались концептуальное моральное понимание лжи детьми, исполнительное функционирование и понимание теории разума. Первоначальные ложные отрицания детей были связаны с их пониманием убеждений первого порядка и их сдерживающим контролем. Способность детей поддерживать свою ложь была связана с их пониманием убеждений второго порядка.Детская ложь связана с их моральными оценками. Эти данные свидетельствуют о том, что социальные и когнитивные факторы могут играть важную роль в способности детей лгать.

Ложь предполагает, что говорящий делает ложное заявление с намерением обмануть получателя (Бок, 1978; Кришолм и Фихан, 1977; Коулман и Кей, 1981; Ли, 2000). В последние годы поведение детей, говорящее неправду, привлекает к себе повышенное внимание со стороны психологов, занимающихся вопросами развития, как из-за его теоретических последствий для понимания социального когнитивного развития детей (например,г., Chandler, Fritz, & Hala, 1989; Ликам, 1993; Пескин, 1992; Полак и Харрис, 1999; Sodian, 1991), а также его практическое применение в юридических, клинических и образовательных учреждениях (например, Chagoya & Schkolne, 1986; Goodman et al., 2006; Lyon, 2000; Strichartz & Burton, 1990; Stouthamer-Loeber, 1986; Talwar , Ли, Бала и Линдси, 2002, 2004). Большинство существующих исследований, касающихся детей и лжи, посвящено изучению понимания детьми лжи и их моральной оценки (например, Bussey, 1992, 1999; Lee, Cameron, Xu, Fu, & Board, 1997; Lee, & Ross, 1997; Siegal & Peterson, , 1996, 1998; обзор см. Lee, 2000).Эти исследования показали, что дети демонстрируют рудиментарное концептуальное и моральное понимание лжи в возрасте около трех лет, но для достижения зрелости требуется более десяти лет (например, способность учитывать намерение при отнесении утверждения к категории лжи и оценке его моральных ценностей). Лишь ограниченное количество исследований посвящено изучению фактического поведения детей во лжи, в большинстве из которых участвовали дети дошкольного возраста (например, Chandler et al., 1989; Lewis, Stanger, & Sullivan, 1989; Peskin, 1992; Polak & Harris, 1999). ; Talwar & Lee, 2002a, 2002b; Talwar et al., 2002; 2004; Талвар, Мерфи и Ли, 2007). В целом, эти исследования показали, что лживое поведение проявляется еще в дошкольном возрасте и что маленькие дети способны обманывать других в раннем возрасте.

Поведение детей, говорящее неправду

Наиболее часто используемый метод для изучения лжи у детей (например, Lewis, et al., 1989; Polak & Harris, 1999; Talwar & Lee, 2002a; Talwar, Gordon, & Lee, 2007 ) — парадигма сопротивления искушению, впервые предложенная Sears, Rau, & Alpert (1965).Согласно этой парадигме, исследователь обычно прямо говорит детям, что они не должны подглядывать и не играть с игрушкой, когда они остаются одни. Из-за детского любопытства и сложности противостояния искушению (отсюда и название парадигмы) большинство детей склонны не подчиняться указаниям исследователя. По возвращении исследователь спрашивает детей, смотрели ли они на игрушку или играли с ней. Таким образом, парадигма сопротивления искушению создает ситуацию, когда дети, нарушившие правила, не подчиняясь указаниям взрослых, могут принять решение либо солгать, либо сказать правду о своем проступке.Преимущество этой парадигмы состоит в том, что она вызывает у детей спонтанную ложь (т.е. детей не учат лгать), чтобы скрыть проступок. Что еще более важно, он имитирует естественные условия, в которых дети склонны лгать (DePaulo & Jordan, 1982; Newton, Reddy & Bull, 2000; Wilson, Smith, & Ross, 2003). Наблюдательные исследования (например, Newton, et al. 2000; Wilson, et al. 2003) показали, что самая распространенная и самая ранняя ложь, которую рассказывают дети, как правило, скрывает проступки там, где они сделали то, чего не должны были делать.Интересно, что, несмотря на раннее и частое появление такого рода лжи, дети всех возрастов и взрослые относятся к ним очень негативно. Например, Басси (1992, 1999) обнаружил, что дети в возрасте 4 лет считали ложь о проступках очень плохой и лжец чувствовал себя виноватым за такую ​​ложь. Более того, они оценили этот вид лжи более негативно, чем другие виды лжи и даже сами проступки.

В классическом исследовании Lewis et al. (1989) экспериментально исследовали обман трехлетних детей с целью сокрытия своего проступка с использованием парадигмы сопротивления искушению.Льюис и др. (1989) обнаружили, что из 33 протестированных детей 29 подсмотрели и 38% солгали о том, что смотрели на игрушку. Lewis et al. (1989) пришли к выводу, что дети в возрасте 3 лет способны вербально обмануть других. Этот результат был воспроизведен Талваром и Ли (2002a), которые показали, что 36% трехлетних детей лгали о своих взглядах. Они также обнаружили, что, в отличие от трехлетних, большинство детей в возрасте от 4 до 7 лет лгали. Полак и Харрис (1999) дополнительно модифицировали парадигму Льюиса и др.Они использовали разрешающее условие, когда детям разрешалось играть с игрушкой, и запрещающее условие, когда детям давали указание не прикасаться к игрушке. Аналогичные результаты были получены с большинством 3- и 5-летних детей, находящихся в состоянии запрета, тогда как все дети в разрешительном состоянии признались, что прикасались к игрушке. Таким образом, Полак и Харрис пришли к выводу, что отрицание детьми своего проступка отражает их преднамеренную попытку ввести в заблуждение, а не забыть.Эти результаты, наряду с результатами соответствующих исследований (Chandler et al., 1989; Lewis et al., 1989; Peskin, 1992; Talwar & Lee, 2002a), позволяют предположить, что маленькие дети способны участвовать в намеренных словесных обманах, когда дана возможность.

Способность детей успешно лгать

В то время как дети начинают лгать с дошкольного возраста, их способность успешно лгать, по-видимому, развивается и в среднем детстве. Чтобы успешно обмануть предполагаемый обман, лжец должен уметь не только сделать ложное заявление, но и обеспечить согласованность между своей первоначальной ложью и последующими утверждениями.Любые несоответствия в чьих-либо утверждениях могут привести к раскрытию лжи. Способность поддерживать согласованность между утверждениями во время обмана в литературе называется контролем семантической утечки (Talwar & Lee, 2002a). Талвар и Ли (2002a) обнаружили, что, когда детей младшего возраста спрашивали об идентичности игрушки, даже если дети говорили, что они не смотрели на игрушку, они часто не изображали невежество и выдавали идентичность игрушки. Талвар и Ли (2002a) показали стенограммы бесед детей с экспериментатором студентам университетов, которые могли легко обнаружить детскую ложь.Однако была обнаружена тенденция развития у детей способности контролировать семантическую утечку. В то время как большинство детей в возрасте от 3 до 5 лет выпалили название игрушки, в которую они отрицали, что заглянули, и, таким образом, сочли себя виноватым, около половины 6-7-летних симулировали незнание идентичности игрушки. . В результате те дети, которые симулировали невежество, были неотличимы от детей, которые не выглядели, и их не заметили взрослые. Это открытие предполагает, что с возрастом дети становятся все более способными сохранять последовательность в своих последующих утверждениях, когда они лгут.

Социальные и когнитивные факторы

Было высказано предположение, что дети младшего возраста могут не обладать когнитивными способностями, чтобы убедительно рассказывать ложь (Talwar & Lee, 2002a), что может объяснять различия в развитии, обнаруживаемые в поведении детей, которые лгут в разные периоды жизни. возрастов. Однако было проведено очень мало исследований точных социальных и когнитивных факторов, которые могут играть роль в способности детей успешно лгать. Ограниченное существующее исследование, по-видимому, предполагает, что детская теория понимания разума, исполнительного функционирования и их концептуальное и моральное понимание лжи могут быть связаны с их способностями лгать.

Теория понимания разума

Существуют две гипотезы относительно взаимосвязи между теорией понимания разума и лжи. Первая гипотеза предполагает связь между лживостью детей и их пониманием убеждений первого порядка (Chandler et al., 1989; Polak & Harris, 1999), в данном случае называемая ToM ₁ Гипотеза. Основанием для этой гипотезы является то, что для успешного совершения лжи необходимо сознательно создать ложное убеждение в сознании другого человека.Акты обмана, такие как ложь, были определены как ранние индикаторы понимания ребенком убеждений и ложных убеждений (Chandler et al., 1989; Peskin, 1992; Ruffman, Olson, Ash & Keenan, 1993; Sodian, 1991). Chandler et al. (1989) обнаружили, что дети в возрасте 3 лет намеренно создают ложное убеждение в другом, утаивая достоверную информацию или подбрасывая ложную информацию. Этот вывод остается спорным (Sodian, 1991; Sodian, Taylor, Harris & Perner, 1991).Еще одно свидетельство связи между детской ложью и теорией понимания разума поступило от Полака и Харриса (1999), которые обнаружили, что понимание ложных убеждений детей 3 и 5 лет связано с их ложным отрицанием того, что они играли с игрушкой. Однако их понимание ложных убеждений не было связано с тем, что рассказчики лжи симулировали невежество в последующих вопросах (т. Е. Не скрывали своих взглядов и тем самым раскрывали тот факт, что их первоначальное отрицание было ложным).

Вторая гипотеза утверждает, что существует взаимосвязь между способностями детей сохранять свою ложь и их второстепенным пониманием убеждений (здесь упоминается Гипотеза ToM ₂ ).Предыдущие исследования показали, что понимание психического состояния второго порядка (например, Питер знает, что Салли думает, что идет дождь) начинает проявляться только в возрасте около 6 лет и постепенно развивается в подростковом возрасте (Sullivan, Zaitchik, & Tager-Flusberg, 1994 ; Wimmer & Perner, 1983). Кроме того, Банерджи и Юилл (1999) обнаружили, что дети, прошедшие тесты на убеждения второго порядка, с большей вероятностью предполагали, что главные герои рассказывают ложные утверждения, чтобы представить себя в позитивном свете для других.Основываясь на этих данных, Полак и Харрис (1999) и Талвар и Ли (2002a) выдвинули гипотезу в контексте вышеупомянутой парадигмы сопротивления искушению, что дети старшего возраста с большей вероятностью будут симулировать невежество в последующих вопросах, и их успешный обман будет быть связанным с их выполнением задач убеждения второго порядка. Они предположили, что ложное отрицание ребенком возможности подглядывать только требует, чтобы ребенок выражал убеждение, отличное от истинного положения вещей. Следовательно, для ложного отрицания подглядывания требуется только понимание ложных убеждений первого порядка.Однако, чтобы подтвердить ложь о том, что кто-то не заглядывал, когда их спросили, на что они были направлены, дети должны были сделать вывод, какое убеждение им следует иметь, учитывая первоначальное отрицание. Таким образом, Полак и Харрис (1999) предсказали, что дети старшего возраста с большей вероятностью будут симулировать невежество в последующих вопросах, чем дети младшего возраста, и что успех в этом будет связан с выполнением заданий второго порядка с ложными убеждениями. Косвенная поддержка гипотезы ToM2 исходит из выводов Талвара и Ли (2002a), демонстрирующих, что 6- и 7-летние (которые, как известно, лучше понимают ложные убеждения второго порядка) лучше поддерживали свою ложь, чем дети младшего возраста. .Недавно Талвар, Гордон и Ли (2007) оказали прямую поддержку гипотезе ToM ₂ . Они показали, что симулирование невежества после того, как они взглянули на игрушку, действительно было значительно связано с оценками веры второго порядка среди детей в возрасте от 7 до 11 лет.

Таким образом, хотя первоначальные ложные отрицания могут быть связаны с пониманием детских убеждений первого порядка (ToM ₁ Гипотеза), поддержание лжи в последующих вопросах может быть связано со способностью ребенка представлять убеждения другого человека и с тем, что другой будет делать. делать выводы из любых знаний, раскрытых ребенком (ToM ₂ Hypothesis; Polak & Harris, 1999; Talwar & Lee, 2002a; Talwar et al., 2007). Однако эти гипотезы не рассматривались одновременно. Только одно исследование непосредственно изучало гипотезу ToM ₁ (Polak & Harris, 1999) с участием детей 3 и 5 лет, и только одно исследование изучало гипотезу ToM ₂ с детьми 7 лет и старше (Talwar et al. ., 2007). Развитие лжи у детей в возрасте от 3 до 8 лет, когда происходят критические изменения в теории понимания разума, не исследовалось, равно как и взаимосвязь между пониманием убеждений детей первого и второго порядка и их фактическим лжем. поведение.Таким образом, одной из целей настоящего исследования было изучить взаимосвязь между пониманием убеждений первого и второго порядка и способностями лгать у детей в возрасте от 3 до 8 лет.

Исполнительное функционирование

Существуют некоторые свидетельства того, что лгущее поведение детей также может быть связано с исполнительными функциями. Исполнительное функционирование было определено как набор психологических процессов более высокого порядка, вовлеченных в целенаправленное поведение под сознательным контролем (Zelazo & Muller, 2002).Управленческое функционирование включает в себя совокупность когнитивных навыков, включая саморегуляцию, тормозящий контроль, планирование, гибкость внимания и использование стратегии (Welsh, Pennington, & Groisser, 1991; Zelazo, Carter, Reznick & Frye, 1997). Было показано, что управляющие функциональные навыки возникают в позднем младенчестве и развиваются в детские годы (Welsh & Pennington, 1988; Zelazo & Muller, 2002), когда исследователи отметили повышение способности лгать (например, Polak & Harris, 1999; Talwar & Lee, 2002a).В частности, было высказано предположение, что тормозящий контроль и рабочая память могут быть напрямую связаны с детским обманом (Carlson & Moses, 2001; Carlson, Moses, & Hix, 1998). Тормозящий контроль — это способность подавлять мешающие мыслительные процессы или действия (Carlson, Moses, & Breton, 2002), а рабочая память — это система для временного хранения и обработки информации в уме (Baddeley, 1986). Лгая, дети должны подавить сообщение о проступке, который они хотят скрыть и представить, и выдать ложную информацию, которая отличается от реальности (Carlson et al., 1998, 2002). Кроме того, чтобы поддерживать свою ложь, дети должны подавлять те мысли и утверждения, которые противоречат их лжи и раскрывают их проступки, сохраняя при этом в своей памяти содержание своей лжи. Таким образом, чтобы лгать и успешно лгать, дети должны уметь удерживать в уме противоречивые альтернативы (то есть, что они на самом деле сделали / думали и что они сказали, что они сделали / подумали).

Только в одном исследовании изучалась связь между исполнительными функциями детей и обманчивым поведением (Carlson et al., 1998). Карлсон и др. (1998) обнаружили, что дошкольники, которые испытывали трудности с выполнением задач управляющего функционирования, особенно тех, которые требовали высокого уровня тормозящего контроля, демонстрировали трудности с физическим обманом (т. Е. Указанием). Хотя Carlson et al. (1998) не исследовали явным образом поведение лжи, их результаты, по-видимому, предполагают, что дети также могут испытывать трудности с ложью, если у них отсутствуют развитые навыки исполнительного функционирования, особенно с точки зрения тормозящего контроля и рабочей памяти.Однако ни одно исследование не проверило эту гипотезу напрямую. Настоящее исследование направлено на восполнение этого пробела в литературе путем изучения взаимосвязи между исполнительными функциями и способностями детей лгать.

Детское концептуальное и моральное понимание лжи и правды

Исследования показали, что концептуальное и моральное понимание у детей лжи и правды возникает в раннем дошкольном возрасте и быстро развивается в течение школьных лет (Bussey, 1992; 1999; Петерсон, Петерсон и Сито, 1983; Пиаже, 1932; Сигал и Петерсон, 1998; Талвар и др., 2002; см. обзор в Lee, 2000). Уже к 3 годам дети уже имеют элементарное представление о лжи, которую рассказывают в антиобщественных целях, и они оценивают такую ​​ложь негативно. С возрастом дети начинают отличать антисоциальную ложь от честных ошибок, догадок, преувеличений и, в конечном итоге, сарказма и иронии. Дети также постепенно принимают во внимание социальный контекст, в котором рассказывается ложь, и намерения лжеца при оценке лжи. В целом, к раннему подростковому возрасту концептуальное и моральное понимание детьми лжи и правды становится сопоставимым со взрослыми.

Тем не менее, было проведено ограниченное исследование взаимосвязи между концептуальным и моральным пониманием детей и их реальным лживым поведением. Talwar et al. (2002) не обнаружили взаимосвязи между фактическим поведением детей, говорящим о лжи и правде, и их концептуальным и моральным пониманием лжи. Большинство детей, которые сообщили, что ложь для сокрытия проступка — это плохо, смогли правильно определить такую ​​ложь и рекомендовали другим говорить правду. Тем не менее, большинство из них солгали, чтобы скрыть свои проступки.Другое исследование, проведенное Талваром и др. (2004), обнаружило значительную, но скромную корреляцию между концептуальным и моральным пониманием детей и их лживым поведением для сокрытия проступка родителей. Следует отметить, что в обоих исследованиях концептуальное и моральное понимание детей оценивалось с помощью задач, обычно используемых юристами в суде (Bala, Lee, Lindsay & Talwar, 2000; Lyon, 2001; Talwar et al., 2004). Эти задания, как правило, очень краткие и оцениваются только на предмет того, имели ли дети минимальное понимание лжи и правды.В результате наблюдалась низкая вариабельность оценок детей, что могло скрывать подлинную связь между развивающимися у детей концептуальными и моральными знаниями и их лживым поведением. Одна из целей настоящего исследования состояла в том, чтобы решить эту проблему с помощью более комплексного измерения концептуального и морального понимания детьми лжи и правды.

Таким образом, было проведено несколько исследований, в которых изучались социальные и когнитивные факторы, способствующие развитию лжи или правды.Более того, несколько исследований, в которых изучалась взаимосвязь между социальными и когнитивными факторами (например, теория разума, исполнительные функции, концептуальные и моральные суждения детей) и ложью, изучали только один фактор, и ни одно из них не исследовало различную роль этих факторов в отношении детей. лживое поведение. Таким образом, цель настоящего исследования заключалась в устранении этих пробелов в литературе и предоставлении интегрированной и всеобъемлющей картины взаимосвязи между лживым поведением детей и различными социальными и когнитивными факторами.

В текущем исследовании для оценки их лживого поведения дети в возрасте от 3 до 8 лет участвовали в парадигме сопротивления искушению, аналогичной той, которая использовалась в предыдущих исследованиях (Lewis et al., 1989; Talwar & Lee, 2002a; Talwar et al., 2002). Детям было сказано не подглядывать за игрушкой, пока исследователь выходил из комнаты. Позже детей попросили пообещать сказать правду, а затем спросили, не заглянули ли они. Концептуальное и моральное понимание детей оценивалось с помощью рассказов, в которых детей просили определить, лгал ли главный герой или нет, и оценить свои утверждения как хорошие или плохие (Bussey, 1992, 1999; Peterson et al., 1983; Seigal & Peterson, 1998). Дети также выполнили 3 теста на управляющее функционирование (Gerstadt, Hong, & Diamond, 1994; Hala, Hug & Henderson, 2003; Kochanska, Murray, Jacques, Koenig, & Vandegeest, 1996) и четыре задания на убеждение (Hogrefe, Wimmer, & Perner, 1986; Sullivan et al., 1994; Wimmer & Hartl, 1991; Wimmer & Perner, 1983).

Основываясь на имеющихся данных, мы ожидали, что с возрастом дети, заглянувшие в игрушку, будут с большей вероятностью не только отрицать свой проступок (первоначальная ложь), но и скрывать свой проступок, когда их спрашивают об идентичности игрушки (i .е., контроль семантической утечки). Например, они симулируют незнание того факта, что им известна игрушка. Кроме того, ожидалось, что понимание верований первого порядка детьми будет предсказывать лживость детей в парадигме сопротивления искушению (ToM ₁ Hypothesis), а их понимание убеждений второго порядка будет предсказывать их контроль семантической утечки (ToM ₂ Hypothesis). . Также ожидалось, что лучший тормозящий контроль и лучшая рабочая память будут положительно связаны с контролем за утечкой семантики у детей, чтобы скрыть свои нарушения в словесных утверждениях после первоначальной лжи.Например, дети, которые могут дольше удерживать информацию в своей рабочей памяти и не реагируют импульсивно, с большей вероятностью будут симулировать незнание идентичности игрушки. Наконец, мы предположили, что дети с высоким концептуальным и моральным пониманием лжи и правды (например, зная разницу между правдой и ложью и ее моральную отрицательность) с меньшей вероятностью будут придерживаться парадигмы сопротивления искушению.

Метод

Участники

Дети ( N = 150) в возрасте от 3 до 8 лет участвовали в исследовании ( M = 65 месяцев, SD = 12.3; от 36 до 102 месяцев, 80 мальчиков). Было 77 детей дошкольного возраста ( M = 49,9; SD = 8,4; 31 девочка) и 73 ребенка младшего школьного возраста ( M = 85,4, SD = 10,3; 39 девочек). Впредь первая возрастная группа будет называться младшей, а вторая — старшей. Дети были преимущественно кавказцами и из семей среднего размера в Северной Америке (население: 120 000 человек).

Меры и процедура

Ложное поведение

В настоящем исследовании использовалась модифицированная версия парадигмы сопротивления искушению, использованная в предыдущих исследованиях (Lewis et al., 1989; Талвар и Ли, 2002а; Talwar et al., 2002) для изучения лжи детей. После получения согласия родителей каждый ребенок был помещен в комнату с исследователем. В этой комнате ребенок и исследователь играли в угадайку. Ребенку было приказано повернуться на стуле так, чтобы он был спиной к исследователю, пока исследователь воспроизводил звук из игрушки. Им было сказано не нарушать правило, поворачиваясь на стуле, чтобы взглянуть на игрушку во время игры. Они могли только смотреть, когда об этом говорил экспериментатор.Услышав звук игрушки, ребенка просили угадать, что это за игрушка. Все игрушки были знакомы детям по телевизионным программам и рассказам (например, Базз Световой Год, Годзилла, Элмо), и все они имели знакомые звуки, которые указывали на их личность. На протяжении всей игры детям неоднократно говорили о правиле не подглядывать. После того, как ребенок правильно угадал, что это за 2 игрушки, исследователя вызвали из комнаты. Исследователь сказал ребенку, что она должна уйти на минуту и ​​что третья последняя игрушка будет оставлена ​​на столе со звуком.Третьей игрушкой была кукла Барни, и звук, который сопровождал ее, не имел отношения к кукле и исходил от поздравительной открытки. Таким образом, ребенок не мог правильно угадать идентичность игрушки по звуку, который он слышал. Перед тем, как исследователь вышел из комнаты, ребенку сказали не оборачиваться и не смотреть на игрушку, пока исследователя не было в комнате. Затем исследователь покинул комнату на одну минуту. Скрытая видеокамера фиксировала поведение ребенка в отсутствие исследователя.Когда исследователь, который не знал, выглядывал ли ребенок, вернулся в комнату, они сказали ребенку не поворачиваться, а затем накрыли игрушку простыней. Когда игрушка была накрыта, ребенку было приказано развернуться на стуле. Исследователь попросил ребенка пообещать сказать правду. Эта процедура была адаптирована из Talwar et al. (2002). Обращение к детям с просьбой дать обещание сказать правду было серьезной модификацией типичной процедуры, поскольку существующие исследования показали, что, не прося детей пообещать говорить правду, большинство детей лгут (например,г., Lewis et al., 1989; Полак и Харрис, 1999; Талвар и Ли, 2002а; Talwar et al., 2002). Это приведет к низкой вариабельности лжи, что приведет к трудностям в выявлении каких-либо потенциальных связей между ложью и социальными и когнитивными факторами. Однако, когда детей просили пообещать говорить правду, около 50% детей сказали бы правду (Talwar et al., 2002), что делает такую ​​процедуру идеальной для изучения взаимосвязи между ложью и социальными и когнитивными факторами.

Затем ребенку был задан критический вопрос: «Когда меня не было, ты смотрел на игрушку?» и последующий вопрос: «Как вы думаете, что это за игрушка?» Детей, которые дали правильный ответ (Барни), спросили: «Как вы узнали, что это за игрушка?»

Социальные и когнитивные факторы

Дети вернулись во второй визит, чтобы выполнить 3 набора социальных и когнитивных задач: задачи концептуального и морального суждения, задачи теории разума и задачи исполнительного функционирования. Порядок выполнения заданий был сбалансирован, и каждый ребенок был случайным образом распределен в 1 из 3 различных порядков.Вся сессия длилась в среднем около 30 минут с 2 короткими перерывами между задачами.

Задания на концепцию и моральное суждение

Для проверки концептуального и морального понимания детьми лжи и правды были использованы 9 рассказов. Эти истории включают различные ситуации, в которых персонаж мог солгать, чтобы скрыть проступок, сказал правду о нем, солгал за друга, совершил честную ошибку, непреднамеренно передал ложь, сказал белую ложь, сыграл шутку, сказал неправду. преувеличение, выполнение обещания или невыполнение обещания.Истории были адаптированы из произведений Bussey (1992), Bussey (1999), Seigal and Peterson (1998), Peterson et al. (1983) и Talwar and Lee (2002a). Пример одной из историй о лжи, чтобы скрыть проступок, описан ниже:

Учитель Кэти подарил ей конфеты в качестве особого угощения, но посоветовал ей не есть их до обеда. Но когда учительница Кэти ушла, она съела конфету перед обедом. Когда ее учитель вернулся и спросил Кэти, ела ли она конфету, Кэти ответила, что нет

. После того, как каждый рассказ был закончен, ребенку задавали вопрос для классификации понятий и вопрос для оценки действий.Вопросы были смоделированы на основе предыдущего исследования, в котором изучались концептуальные и моральные оценки детей лжи и правды (Bussey, 1992, 1999; Seigal & Peterson, 1998, Peterson et al., 1983, Talwar & Lee, 2002a, Wimmer, Грубер и Пернер, 1984). Вопрос классификации концепций звучал так: «Является ли то, что Кэти в рассказе сказала ложью, правдой или чем-то еще?» Чтобы оценить этот компонент, каждый ребенок получил 1 балл за каждый концептуальный вопрос, на который он / она правильно ответил во всех рассказах, что дало оценку 9 из 9.Вопрос оценки действия был таким: «Это то, что сказала Кэти: очень-очень плохо, очень плохо, плохо, не хорошо / неплохо, хорошо, очень хорошо или очень-очень хорошо». Чтобы помочь ответить на этот вопрос, ребенку было предложено указать свой ответ с помощью 7-балльной шкалы Лайкерта, где звездочки указывают на положительные оценки, а крестики — на отрицательные. Например, если ребенок указал на 3 звезды, это означало, что, по его мнению, поведение персонажа было очень хорошим. Две звезды означали очень хорошо, а одна звезда — просто хорошо.Этот формат использовался таким же образом для X, так что один X означает плохой, два X — очень плохой, а три X — очень очень плохой. Если ребенок считал поведение плохим или плохим, ему предлагалось указать на кружок. Перед выставлением оценок каждый ребенок был обучен пользоваться шкалой. Эта шкала была адаптирована из предыдущих исследований (Bussey, 1992; 1999; Peterson et al., 1983), которые показали, что дошкольники могут успешно использовать эту шкалу для оценки лжи. Затем оценки детей переводились в баллы по каждому моральному вопросу в диапазоне от -3 до +3.

Теория понимания разума

Для проверки детской теории понимания разума были использованы пять задач. Эти пять задач были адаптированы из Hogrefe et al. (1986), Салливан и др. (1994), Виммер и Хартл (1991) и Виммер и Пернер (1983). Эти задачи включали в себя задание с неожиданным содержанием первого порядка с ложными убеждениями, 2 истории с неожиданным местоположением с ложными убеждениями первого порядка и 2 истории с неожиданным местоположением второго порядка. Рассказы разыгрывались в кукольных спектаклях и показывались детям на видео.Порядок рассказов был уравновешен между предметами.

Для выполнения задания с неожиданным содержанием ложного убеждения (Wimmer & Hartl, 1991) каждому ребенку была предоставлена ​​коробка пластырей, в которую было помещено какое-то неожиданное содержимое (например, цветные карандаши). Ребенку показали коробку с пластырем и спросили, что, по их мнению, было в коробке. После ответа ребенка коробку открыли, и в ней появился набор цветных мелков. После того, как ребенку было показано фактическое содержимое, коробка была закрыта. Затем ребенку было задано два вопроса о содержимом коробки.Сначала их спросили: «Прежде чем вы заглянули внутрь, что вы думали, что было в коробке?» Затем ребенка представили марионетке Максу и спросили: «Что, по мнению Макса, находится в коробке?» Каждый ребенок получил 1 балл за правильный ответ на каждый вопрос. Эта процедура дала возможную оценку 2.

Две неожиданные локационные истории убеждений первого порядка были смоделированы по Виммеру и Пернеру (1983). Одна история связана с Марком, который кладет шоколад в одном месте перед выходом на игру. Его мать перемещает шоколад во второе место, пока его нет.Каждого ребенка спрашивали: «Где Марк будет искать плитку шоколада?» Вторая история — это история Салли-Энн, в которой Энн перемещает игрушечную машинку Салли, пока ее нет. Каждого ребенка спрашивали: «Где, по мнению Салли, ее игрушечная машинка?» За каждый рассказ ребенок получил 1 балл за то, что правильно приписал главному герою ложное убеждение, что дает общий возможный балл 2. Наряду с заданием на ложное убеждение из содержания, каждый ребенок имел общую «оценку убеждений первого порядка». из 4.

Две задачи убеждения второго порядка были адаптированы из Hogrefe et al.(1986) и Sullivan et al. (1994). Одна история связана с двумя детьми — Джоном и Эммой, которые встречают мороженого в парке. Эмма идет домой за деньгами на мороженое. Пока ее нет, продавец мороженого говорит Джону, что идет в школу продавать мороженое. По дороге в школу продавец мороженого встречает Эмму и говорит ей, что идет в школу. На протяжении всего кукольного спектакля ребенку-участнику задавали контрольные вопросы относительно действий персонажей (например, «Что сказал Джону мороженое?»).Все дети правильно ответили на контрольные вопросы. Каждому ребенку задавались следующие целевые вопросы: «Знает ли Джон, что Эмма знает, где сейчас мороженое?» И «Куда, по мнению Джона, пойдет Эмма, чтобы купить мороженое?» Каждый ребенок получил 1 балл за правильные ответы на каждый вопрос.

Во второй истории участвовали двое детей, Мэри и Саймон, и их дедушка. По сюжету дедушка подарил детям кусочек шоколада. Саймон хотел оставить угощение себе, поэтому спрятал его, пока Мэри играла на улице.Пока Саймон прятал шоколад, Мэри наблюдала за ним через окно. Во время этой кукольной игры ребенку-участнику задавали несколько контрольных вопросов (например, «Куда Саймон положил шоколад?»). Все дети правильно ответили на контрольные вопросы. Каждому ребенку задавали следующие целевые вопросы: «Знает ли Саймон, что Мэри знает, где сейчас шоколад?» и «Где, по мнению Саймона, Мэри будет искать шоколад?» Каждый ребенок получил 1 балл за правильные ответы на каждый вопрос.Общая оценка для двух историй убеждений второго порядка была из 4, что в дальнейшем называется «оценкой убеждений второго порядка».

Исполнительное функционирование

Для проверки исполнительного функционирования детей использовались 3 задания. Одна задача (задача Whispers) была мерой тормозящего контроля (Kochanska, et al., 1996), другая (задача Stroop) была мерой тормозящего контроля, включающей торможение и рабочую память (Gerstadt, et al., 1994; см. Carlson & Moses, 2001 для обсуждения задачи) и одна (задача Six Box Scramble) была мерой рабочей памяти (Hala, et al., 2003). Порядок выполнения задач был уравновешен.

В задании «Шепот» ребенку были предложены 10 картинок, выбранных его родителем. Эти картинки состояли из персонажей рассказов, с которыми дети были знакомы, и других, которых они не знали. Детям-участникам сказали, что они увидят серию картинок, и после каждой картинки они должны были сказать исследователю, кто, по их мнению, изображен на картинке. Одно правило, которое было дано каждому ребенку для выполнения этого задания, заключалось в том, что он должен был шептать все свои ответы.Чтобы все дети понимали, как шептать, их просили прошептать свое имя и возраст. Записывалось, что ребенок отвечал шепотом, нормальным голосом, смешанным голосом или криком. Каждый ребенок получил 3 балла за правильный ответ шепотом, 2 балла за ответ нормальным голосом, 1 балл за ответ смешанным голосом и ноль баллов за ответ криком. Это дало возможную оценку 30.

В задании Струпа каждый ребенок был проинструктирован, что они будут играть в игру противоположностей.Ребенку показали изображение луны и спросили, что это должно было гарантировать, что ребенок хорошо знаком с объектом. Затем им было приказано говорить «день или солнце» каждый раз, когда исследователь показывал им изображение луны. Затем ребенку показали изображение солнца. После ознакомления с предметом ребенку предлагалось произносить слово «ночь или луна» каждый раз, когда исследователь показывал ему изображение солнца. Было проведено два практических испытания, чтобы проверить, насколько ребенок понимает правила. После практических занятий ребенку показали 16 картинок, 8 из которых — солнце и 8 — луна.Эти изображения были упорядочены случайным образом, чтобы минимизировать предсказуемость. Каждому ребенку присваивался 1 балл за правильный ответ и 0 баллов за неправильный ответ из 16.

Последним заданием исполнительного функционирования было задание «Шесть ящиков». Шесть коробок, каждая разного цвета, были поставлены на доску перед детьми. Каждому ребенку сказали, что в каждую коробку исследователь поместил наклейку и что его работа — найти их. Ребенку сказали, что ему разрешено выбирать только один ящик за раз.После каждого выбора коробки перемешивались, и ребенку разрешалось выбирать снова, пока он не нашел все шесть наклеек. Ребенку разрешили оставить наклейки, как только они их найдут. Для оценки этого задания количество попыток, необходимое детям для поиска всех наклеек, складывалось, а затем вычиталось из 15 (максимально допустимое количество попыток).

Результаты

Для изучения лжи детей и их связи с различными социальными когнитивными показателями был проведен ряд анализов.Во-первых, были получены описательные статистические данные о том, как дети выглядят и лгут. Во-вторых, чтобы изучить различия между теми детьми, которые лгали, и теми, кто не лгал, в оценках социальных и когнитивных факторов, был проведен ANOVA. Наконец, чтобы изучить, какие социальные и когнитивные факторы предсказывают поведение детей, был проведен иерархический регрессионный анализ.

Подглядывание

В целом 82% детей (123) смотрели на игрушку в отсутствие экспериментатора, и в среднем дети выглядывали через 11 секунд после того, как экспериментатор покинул комнату ( SD = 13.2), при этом половина детей выглядывает в течение 6 секунд. Регрессионный анализ не выявил значимого влияния возраста и пола ребенка на поведение подглядывания (подробности см. Ниже).

Первоначальная ложь

Из 123 заглянувших детей 79 (64%) детей солгали о своем проступке, а 44 ребенка (36%) признались. Регрессионный анализ не выявил значимых эффектов возраста и пола детей (подробности см. Ниже). Все 27 детей, которые воздерживались от взгляда, заявили, что они не смотрели.

Ответы лжеца на уточняющий вопрос (контроль семантической утечки)

Из 79 детей, солгавших о подглядывании, 57 (72%) детей дали правильный ответ на уточняющий вопрос: «Что вы думаете? игрушка? » тогда как все 44 ребенка, которые признались, что подглядывали, дали правильный ответ, χ ² (1, N = 123) = 7,18, p <0,01. Регрессионный анализ не выявил значимых эффектов возраста и пола детей (подробности см. Ниже). Все 27 детей, воздержавшихся от подглядывания, дали неправильные ответы.Таким образом, кажется, что немногие лжецы скрывали свои знания об игрушке, на которую они смотрели. Большинство из них не смогли подтвердить свою ложь, отвечая на последующий вопрос.

Ответы детей на вопрос «Как вы узнали, что это за игрушка?» когда они давали правильный ответ, они анализировали дальнейшую способность детей поддерживать свою первоначальную ложь. Ответы детей были разделены на 2 категории: правдоподобные объяснения, которые пытались скрыть их взгляды (например, «Я слышал музыку раньше и знал, что это Барни»; «У моей сестры есть видео, и я слышу на нем эту музыку»; «Я знал») песня принадлежала Барни »), и объяснения, показывающие их поведение подглядывания или не объясняющие правильный ответ (e.г., «Я видел пурпур»; «Это было похоже на Барни»; «Не знаю») с межкодерной надежностью 97%. Из 57 детей, которые назвали игрушкой Барни, 28 (49%) дали правдоподобные ответы, а 29 либо сказали «Я не знаю», либо заявили о себе (например, «Я видел фиолетовый»). Регрессионный анализ выявил значительное влияние возраста, но не влияния пола ребенка (подробности см. Ниже). С возрастом дети стали лучше поддерживать свою ложь и давать правдоподобные объяснения, скрывающие их проступки.Чтобы проиллюстрировать этот эффект возраста, мы разделили возраст детей на младшую группу (77 дошкольников: M = 49,9; SD = 8,4; 31 девочка) и старшую группу (73 ребенка младшего школьного возраста: M = 85,4, SD = 10,3; 39 девочек): 77% детей старшего возраста дали правдоподобные объяснения, тогда как только 29% детей младшего возраста дали правдоподобные объяснения.

Одномерный анализ: Социальные и когнитивные показатели, связанные с лживым поведением детей

Для дальнейшего изучения различий между рассказчиками лжи, духовниками и детьми, которые не смотрели (не заглядывающими), с точки зрения каждого из социальных и когнитивных факторов (i .е., теория понимания разума, управляющая функция и концептуальное моральное понимание), мы провели ANOVA 3 (тип ребенка: лжец, духовник, непроверявший) × 2 (пол) × возраст (непрерывная переменная) для каждого социального и когнитивный фактор. В этих анализах возраст рассматривался как непрерывная переменная, чтобы повысить эффективность анализа, поскольку использовалась только одна степень свободы. Причина, по которой индивидуальный дисперсионный анализ ANOVA проводился по каждому социальному или когнитивному показателю, заключалась в том, чтобы убедиться, что наша первоначальная априорная гипотеза относительно каждого показателя верна.

Задача шепотом

Наблюдается значительный эффект для возраста, F (1, 149) = 16,36, p <0,001, эта ² = 0,13. Чтобы проиллюстрировать значительный возрастной эффект для этой задачи, а также других социально-познавательных задач (см. Ниже), мы снова разделили возраст детей на две возрастные группы: младшие дети (дошкольники) и старшие дети (дети младшего школьного возраста). ). Как показано на рисунке, оценки старших детей за задание шепотом были значительно выше, чем у младших.Никакие другие факторы не имели значения. Не было различий между лжецами, исповедниками и непроверявшимися.

Таблица 1

Средние (стандартные отклонения) оценки исполнительной функции, теории разума и концептуальных моральных знаний по возрастным группам

Задача Струпа

Существенно повлияло на возраст, F (1, 149) = 41,28, p <.001, эта ² = 0,22. Баллы детей по заданию на удары росли с возрастом (). Также был значительный эффект для типа ребенка: F (2, 149) = 5,32, p <0,01, эта ² = 0,07. Постхокальный анализ Бонферрони показал, что у исповедников были значительно более низкие баллы ( M = 10,68, SD = 4,47), чем у рассказчиков лжи ( M = 13,04, SD = 3,80, p <0,01) и не- наблюдатели ( M = 13,48, SD = 2.87, стр. <0,05). Между двумя последними группами не было значительных различий.

Задача схватки с шестью ячейками

Наблюдается значительный эффект для возраста, F (1, 149) = 7,27, p <0,01, эта ² = 0,05. Оценки детей с возрастом увеличиваются (). Также наблюдалось значительное влияние на пол ребенка: F (2, 149) = 7,27, p <0,01, эта ² = 0,05. Мальчики показали более низкие результаты в схватке с шестью боксами ( M = 7.58, SD = 2,28), чем девочки ( M = 8,51, SD = 1,22). Не было различий между лжецами, исповедниками и непроверявшимися.

Убеждение первого порядка

Было значительное влияние на возраст, F (1, 149) = 71,67, p <0,001, эта ² = 0,38. Показатели верований первого порядка у детей увеличивались с возрастом (). Также был значительный эффект для типа ребенка, F (2, 149) = 4,79, p =.01, эта ² = 0,07. Posthoc анализ Бонферрони с лжецами в качестве контрольной группы показал, что у лжецов были значительно более высокие баллы, чем ( M = 3,04, SD = 1,28), чем исповедники ( M = 1,93, SD = 1,50, p <.05) или непикеров ( M = 2,52, SD = 1,60, p <0,05). Таким образом, похоже, ToM ₁ Гипотеза подтвердилась, когда дети, которые изначально лгали, имели более высокие баллы, чем те, кто признался или не заглянул.

Убеждение второго порядка

Было значительное влияние на возраст, F (1, 149) = 47,56, p <0,001, эта ² = 0,25. Показатели убеждений детей второго порядка увеличивались с возрастом (). Других значимых факторов не было.

Концептуальное знание детьми правдивых и неправдивых заявлений

Было значительное влияние на возраст, F (1, 149) = 91,89, p <0,001, eta ² = 0,2. Способность детей правильно классифицировать ложь возрастает с возрастом ().Других значительных эффектов не было.

Таблица 3

Матрица корреляции между отдельными социальными и когнитивными переменными

Моральные суждения детей в отношении правдивых и неправдивых заявлений

Факторный анализ с использованием метода извлечения главных компонентов с вращением варимакс был проведен на детских рейтингах различных историй (т.е. их ответы на вопросы оценки акта). Этот анализ выявил три фактора, на которые приходится 54% дисперсии (см.). Первый фактор, обозначенный как «Факты», содержал оценки трех историй (факторные нагрузки выше 0,4), включая обман, невиновную ложь и ложь для сокрытия нарушения (собственное значение = 2,29, учтено 26% дисперсии). Второй фактор, названный Мотивация, содержал оценки четырех историй, включая ложь для друга, преувеличения, непреднамеренную ложь и ошибки (собственное значение = 1.44, 16% дисперсии приходится). Третий фактор, обозначенный как «Обещание», содержал оценки двух историй относительно обещания и невыполнения обещания (собственное значение = 1,15, 13% учтенной дисперсии). Для последующего анализа были получены факторные оценки, представляющие три фактора.

Таблица 2

Факторная нагрузка моральных суждений или словесных заявлений

Три отдельных ANOVA были выполнены для каждой из трех факторных оценок: Факты, Мотивация и Обещание с возрастом как непрерывной переменной и типом ребенка как категориальная переменная.Фактор фактической действительности оказал значительное влияние на возраст: F (1, 149) = 4,92, p <0,05, eta ² = 0,04. Показатели фактора фактической достоверности детей уменьшались с возрастом (). Также был значительный эффект для типа ребенка: F (2, 149) = 3,10, p <0,05, эта ² = 0,04. Постхокальный анализ Бонферрони показал, что исповедники имели более высокие баллы по фактору фактов (M = 0,32, SD = 0,83), чем рассказчики лжи ( M = -0,17, SD = 1.05, p <.05) или лиц, не просматривающих ( M = -0,02, SD = 0,99, p <.05). Для фактора мотивации наблюдалось значительное влияние на возраст: F (1, 149) = 9,46, p <0,01, эта ² = 0,06. Показатели фактора мотивации детей увеличиваются с возрастом (). Других значительных эффектов не было. Фактор обещания оказал значительное влияние на возраст: F (1, 149) = 4,65, p <0,05, eta ² =.03. Показатели фактора «Обещание детей» уменьшаются с возрастом (). Также был значительный эффект для типа ребенка: F (2, 149) = 3,48, p <0,05, эта ² = 0,05. Постхокальный анализ Бонферрони показал, что у лиц, не участвующих в пикировании, был более высокий балл фактора обещания ( M = 0,54, SD = 1,09), чем у исповедников ( M = -0,08, SD = 0,81, p <0,05 ) или лжецов ( M = -0,1, SD = 1,03, p <.05).

Многофакторный анализ: взаимосвязь социальных и когнитивных показателей с поведением детей

Учитывая наличие нескольких значимых корреляций между независимыми переменными, показанными в, была проведена серия иерархических регрессий поведения детей в парадигме сопротивления искушению, чтобы проверить, являются ли социальные когнитивные факторы вместе или по отдельности предопределяли подсматривание детей (т.е. выглядели они или нет), склонность лгать (т.е., солгали ли они или сказали правду), и способность поддерживать свою ложь (то есть, смогли ли они симулировать невежество после того, как солгали). Основываясь на предыдущих исследованиях, ожидалось, что лгущее поведение детей будет предсказано их теорией разума и способностей к управляющим функциям.

Подглядывание

Была проведена иерархическая логистическая регрессия с подглядывающим поведением детей (подглядывание или не подглядывание) в качестве прогнозируемой переменной, возраста ребенка (непрерывная переменная) и пола, введенных на первом этапе, а также баллов за задание шепотом, балла за выполнение задания, На втором этапе были введены баллы за задачу схватки с шестью ячейками, баллы верований первого и второго порядка, баллы классификации концепций и баллы по 3 факторам.Для этого и последующих анализов логистической регрессии независимые переменные, поскольку они были выбраны по теоретическим причинам (см. Menard, 2002), сначала были введены в качестве предикторов. Дополнительные предикторы (т. Е. Взаимодействия) добавлялись индивидуально, чтобы определить, будут ли они вносить значительный вклад в модель. Достоверность оценивалась с помощью теста блока χ ² (также известного как тест различия χ ² ). В этом тесте сохранение каждого предиктора в модели должно существенно увеличить изменчивость, чтобы оправдать использование более сложной модели.Общая модель не была значимой, χ ² (11, N = 150) = 16,74, н.с.

Задержка взгляда

В иерархическом линейном регрессионном анализе с оценками задержки взгляда наблюдателей в качестве прогнозируемой переменной и тех же предикторов, описанных выше, общая модель не была значимой, F (11, 111) = 1,07, н.с.

Первоначальная ложь (склонность лгать)

Была проведена иерархическая логистическая регрессия с исходной склонностью детей лгать или говорить правду, поскольку на первом этапе вводились прогнозируемая переменная, а также возраст и пол ребенка, а также оценка за задание шепотом, штопор оценка задачи, оценка задачи схватки с шестью ячейками, оценка веры первого и второго порядка, оценка классификации концепций и оценки по трем факторам были введены на втором этапе.Зависимая переменная — это ответы детей на вопрос «Вы подглядывали?» (лжецы против исповедников). Первая модель не была значимой, χ ² (2, N = 123) = 1,51, н.с. Вторая модель была значимой, χ ² (11, N = 123) = 28,02, p <0,01. Показатели Детского Струпа были значимым предиктором лжи ( ß = 0,2, Вальд = 8,5, p <0,01). Дети, которые лгали, имели более высокие баллы по заданию Струпа ( M = 13.04, SD = 3,8), чем дети, которые признались ( M = 10,68, SD = 4,47). Показатели веры детей первого порядка были значимым предиктором лжи ( ß = 0,88, Вальд = 5,76, p <0,05). Дети, которые солгали, имели более высокие баллы убеждений первого порядка ( M = 3,04, SD = 1,29), чем дети, которые признались ( M = 1,93, SD = 1,50).

Ответы служащего на последующий вопрос (контроль семантической утечки)

Был проведен логистический регрессионный анализ с ответами детей на последующий вопрос «Как вы думаете, кто это?» (Правильный илиневерно) в качестве прогнозируемой переменной. На первом этапе были введены возраст и пол ребенка, на втором этапе были введены баллы за задание шепотом, балл за задание на шепот, балл за задание по схватке с шестью ячейками, балл веры первого и второго порядка, балл классификации понятий и 3 балла фактора морального суждения. (исповедники исключены из анализа). Первая модель не была значимой, χ ² (2, N = 79) = 1,63, н.с. Вторая модель была значимой, χ ² (11, N = 79) = 23.80, стр. <.05. Показатели Детского Струпа были значимым предиктором лжи ( ß = -0,41, Вальд = 3,9, p <0,05). Дети, давшие неправильные ответы, имели более высокие баллы по заданию на выполнение задач ( M = 14,86, SD = 1,13), чем дети, давшие правильный ответ ( M = 12,33, SD = 4,23).

Была проведена логистическая регрессия по объяснениям лжецов для правильного ответа. На первом этапе вводились возраст и пол ребенка, а на втором этапе вводились балл за задание шепотом, балл за задание на шепот, балл за задание по схватке с шестью ячейками, балл веры первого и второго порядка, балл классификации понятий и баллы по трем факторам морального суждения. шаг (исповедники исключены из анализа).Общая регрессионная модель была значимой, χ ² (11, N = 57) = 23,42, p <0,05. На первом этапе детский возраст значительно предсказывал детские объяснения ( ß = 0,79, Вальд = 11,61, p <0,001). На втором этапе после того, как возраст был частично исключен, показатели убеждений детей второго порядка были значимым предиктором детских объяснений ( ß = 1,47, Вальд = 6,41, p <.05). Дети, дававшие правдоподобные объяснения, скрывающие подглядывание, имели более высокие баллы убеждений второго порядка ( M, = 2,9, SD, = .69), чем дети, давшие правильный ответ ( M = 2,1, SD = 0,86). ). Таким образом, настоящие результаты подтверждают гипотезу ToM ₂ с пониманием веры второго порядка детей, предсказывающим их способность поддерживать свою ложь и давать правдоподобные объяснения, не раскрывающие их нарушения.

Обсуждение

В текущем исследовании изучается поведение детей, говорящее ложь, и его связь с их теорией разума, исполнительными функциями, а также изучались концептуальные и моральные знания о лжи и правде.Было получено несколько важных выводов.

Во-первых, большинство детей не только смотрели на запрещенную игрушку, но также, когда экспериментатор спрашивал, смотрели ли они, 64% отрицали свой проступок и, таким образом, солгали. Эти результаты согласуются с прошлыми исследованиями, которые показали сильную тенденцию лгать у детей младше 7 лет, если они нарушили правила (Lewis et al., 1989; Polak & Harrris, 1999; Talwar & Lee, 2002a). Однако, в отличие от предыдущих исследований, в которых детей не просили обещать говорить правду и было обнаружено, что трехлетние дети реже лгали по сравнению с детьми более старшего возраста, в настоящем исследовании такой разницы обнаружено не было.Наши результаты аналогичны данным Talwar et al. (2002), которые не обнаружили разницы в возрасте, когда детей просили пообещать говорить правду. Также как Talwar et al. (2002) мы обнаружили схожий уровень лжи и признания: больше детей признались после обещания сказать правду, чем в других исследованиях, когда детей не просили дать обещание сказать правду. Суммируя нынешние и предыдущие результаты, можно сделать вывод, что к 3 годам и позже тенденция лгать о собственном проступке остается сильной на протяжении всего дошкольного и младшего школьного возраста.Однако просьба к маленьким детям пообещать говорить правду может уменьшить их склонность ко лжи.

Во-вторых, была выдвинута гипотеза, что дети старшего возраста не только будут отрицать свой проступок, но и успешно контролировать семантическую утечку, скрывая свою ложь в ходе последующих допросов. В целом, лгуты не симулировали незнание в своем ответе на первый дополнительный вопрос. Правильно назвали идентичность игрушки. Однако половина детей, по-видимому, пытались скрыть свой проступок, давая, казалось бы, правдоподобные объяснения того, почему они знали, что такое игрушка, и тенденция давать правдоподобные объяснения усиливалась с возрастом.Более молодые лгуты с большей вероятностью правильно назовут игрушку после того, как заявили, что не заглядывали в нее, а затем не смогли дать правдоподобного объяснения своей идентичности. Таким образом, кажется, что с возрастом дети старшего возраста становятся более умелыми в поддержании своей лжи в последующих словесных заявлениях после того, как они изначально солгали.

В-третьих, была выдвинута гипотеза, что лгущее поведение детей будет связано с их пониманием убеждений первого и второго порядка.В частности, ожидалось, что дети, которые лучше справлялись с задачами с убеждениями первого порядка, с большей вероятностью будут лгать (ToM ₁ Hypothesis), а дети, которые лучше справлялись с задачами с убеждениями второго порядка, будут лучше поддерживать контроль семантической утечки (ToM ₂ Гипотеза). Настоящие результаты подтверждают обе гипотезы. В соответствии с Полаком и Харрисом (1999), успеваемость детей в задачах по убеждению первого порядка предсказывала ложное отрицание их поведения подглядывания. Таким образом, первоначальная ложь детей может отражать их способность представлять ложные убеждения, отличные от их убеждений об истинном положении дел.

Кроме того, те дети, у которых были более высокие оценки убеждений второго порядка, также лучше скрывали свое нарушение в последующих вопросах, таким образом подтверждая гипотезу ToM ₂ (Polak & Harris, 1999; Talwar & Lee, 2002a). Наши результаты согласуются с выводами Talwar et al. (2007), что понимание убеждений второго порядка детьми младшего школьного возраста (7 лет и старше) в значительной степени связано с их способностью поддерживать контроль семантической утечки.Однако существует заметная разница между настоящим исследованием и исследованием Талвара и др. (2007). В Talwar et al. (2007), понимание второстепенных убеждений детей было в значительной степени связано с их способностью симулировать невежество. Напротив, в настоящем исследовании понимание детьми убеждений второго порядка не было существенно связано с их способностью симулировать невежество, а скорее с их способностью давать правдоподобные объяснения правильному названию запрещенной игрушки. Это различие, однако, не указывает на несоответствие между двумя исследованиями, поскольку самые старшие дети (7- и 8-летние) в настоящем исследовании, как и самые маленькие дети (7- и 8-летние) в исследовании Talwar et al. al.исследования, как правило, выпаливают правильное название запрещенной игрушки. Таким образом, кажущиеся несоответствия в корреляционных результатах могут отражать прогресс в развитии способности детей контролировать семантическую утечку, от неспособности контролировать утечку вообще в дошкольные годы до простого объяснения своей утечки правдоподобными ответами в первые годы начальной школы. осуществлять больший контроль над утечками, полностью симулируя незнание. Следует отметить, что необходимы дальнейшие исследования для изучения этих различий, а также взаимосвязи между детской теорией понимания разума и другими типами лжи (например,g. ложь по высоким ставкам там, где есть негативные последствия для других, просоциальная ложь, рассказанная в пользу других). Может случиться так, что когда дети должны учитывать последствия для других, когда они лгут, будут обнаружены более резкие различия в развитии в отношении их понимания теории разума.

Тем не менее, эти результаты, наряду с предыдущими исследованиями, дают представление о том, как дети лгут, чтобы скрыть свой проступок. Детская ложь, по-видимому, проходит три уровня (см. Также Polak & Harris, 1999, и Talwar et al., 2007). Во-первых, детская «основная ложь» начинается примерно в возрасте 2–3 лет, когда дети впервые способны сознательно делать фактически ложные утверждения. Хотя до сих пор неясно, являются ли такие утверждения формой игры слов, исполнением желаний или подлинным обманом (т. Е. Заявлениями, сделанными с намерением внушить ложное убеждение в сознании получателя), первая ложь детей часто связана с ситуациями нарушения правил и попытки детей избежать обвинений, защитить свои интересы или представить себя в более позитивном свете (Newton et al., 2000; Wilson et al., 2003). Учитывая тот факт, что настоящая ложь, рассказываемая детьми в более позднем детстве, как правило, выполняет аналогичные функции, такая ранняя ложь может быть рудиментарной формой преднамеренного словесного обмана. Однако в этом возрасте детская ложь все еще нечасто (Newton et al., 2000; Wilson et al., 2003): примерно половина трехлетних детей лгут о своих проступках, в то время как остальные склонны быть честными и признаются в своем проступке, когда спрашивают взрослые (например, Льюис и др., 1989; Полак и Харрис, 1999; Талвар и Ли, 2002a).

Второй уровень, «вторичная ложь», отражает значительный сдвиг, который происходит в возрасте от 3 до 4 лет (Chandler et al., 1989; Peskin, 1992; Polak & Harris, 1999). В возрасте 4 лет и старше большинство детей с готовностью лгут, чтобы скрыть свой проступок. Результаты настоящего исследования и предыдущих исследований показывают, что приобретение детьми понимания убеждений первого порядка может играть важную роль в переходе детей от первого уровня ко второму.Возможно, это также связано с развитием понимания убеждений первого порядка: дети способны успешно регулировать свое невербальное поведение, чтобы казаться честными (Talwar & Lee, 2002a). Однако многие дети на уровне средней школы испытывают трудности с контролем семантической утечки. Их последующие утверждения, следующие за первоначальным ложным утверждением, обычно не соответствуют первоначальной лжи и, таким образом, делают их обман легко обнаруживаемыми наивными взрослыми (Talwar & Lee, 2002a). Третий уровень, «высшая ложь», возникает в возрасте от 7 до 8 лет.На этом уровне дети постепенно становятся все более изощренными в управлении семантической утечкой. Дети будут говорить заведомую ложь, следя за тем, чтобы их последующие утверждения не противоречили первоначальной лжи и, таким образом, затрудняли бы различение их заявлений от заявлений, сделанных не лжецом. Как было обнаружено в настоящем исследовании, понимание детьми убеждений второго порядка может играть важную роль в переходе от вторичного к высшему уровню. Возможно, это связано с тем, что такое понимание «допускает намеренную социальную координацию» (Perner, 1988, стр.272), так что дети могут рассуждать о сложных взаимодействиях между психическими состояниями, участвующими в поддержании лжи, и действовать соответствующим образом.

В-четвертых, настоящее исследование обнаружило значительную связь между исполнительными функциями детей и их лживым поведением. Дети с более высокими баллами за выполнение суровых заданий чаще лгали. Когда детей спрашивали, смотрят ли они, дети должны были подавить сообщение о проступке, который они хотели скрыть, а также представлять и произносить ложную информацию, которая отличается от реальности.Тормозящий контроль, необходимый для того, чтобы сказать такую ​​ложь, может быть теми же навыками исполнительного функционирования, которые используются при выполнении задания на подачу. Наши результаты в целом согласуются с выводами Carlson et al. (1998), которые обнаружили, что дети, испытывающие трудности с задачами управляющего функционирования, особенно с теми, которые требуют высокого уровня тормозящего контроля, демонстрируют трудности с задачами обмана. Эта задача также включает рабочую память (см. Carlson & Moses, 2001). Таким образом, возможно, что рабочая память также может сыграть роль в решении детей солгать.Чтобы сказать ложь, может потребоваться двойная способность запоминать нарушенное правило и препятствовать сообщению о проступке, который они хотят скрыть. Тем не менее, следует отметить, что две другие задачи исполнительного функционирования (одна из тормозных функций и одна из рабочей памяти) не были связаны с ложью. Таким образом, требуется дальнейшее исследование взаимосвязи между ложью и тормозящим контролем и рабочей памятью, чтобы изучить различное влияние этих способностей с помощью задач, в которых тормозящий контроль и рабочая память могут быть легко изолированы.Тем не менее, настоящие результаты показывают, что развитие у детей способностей лгать связано не только с детской теорией интеллектуальных способностей, но и с их навыками исполнительного функционирования. Этот вывод может быть неудивительным, поскольку исследования неизменно демонстрируют значительную взаимосвязь между детской теорией понимания разума и их исполнительным функционированием (например, Carlson et al., 2002; Hughes, 1998; Perner, Lang, & Kloo, 2002). Интересно, что двойные задачи с исполнительным спросом, такие как прямая задача, использованная в этом исследовании, оказались более сильными в предсказании возможностей теории разума, чем одна только рабочая память или тормозящие задачи (например.грамм. Карлсон и Моисей, 2001; Hala, et al., 2003). Учитывая это открытие, возможно, что комбинация тормозящего контроля и рабочей памяти может иметь решающее значение не только для рассуждений ToM, но и для лжи, которая требует от детей применения своих теоретических знаний на практике.

Пятым важным выводом настоящего исследования является отсутствие существенной связи между концептуальным пониманием детьми лжи и правды и реальным поведением детей. В соответствии с предыдущими исследованиями, в текущем исследовании оценки концептуальной классификации детей увеличивались с возрастом (Bussey, 1992, 1999; Lee, 2000; Peterson et al., 1983; Сигал и Петерсон, 1998; Talwar et al., 2002). Хотя в настоящем исследовании использовалась гораздо более полная мера концептуальных знаний детей, результаты были аналогичны результатам двух других исследований, в которых изучалась взаимосвязь между концептуальным пониманием детей и их фактическим лживым поведением (Talwar et al., 2002, 2004). . Возможно, это неудивительно, учитывая, что взрослые знают, что такое ложь, но при этом лгут изо дня в день (DePaulo & Kashy, 1998). Взятые вместе, эти результаты показывают, что способность детей классифицировать правду и ложь не мешает им лгать, чтобы скрыть свои проступки.В будущих исследованиях следует изучить, верно ли это и для лжи детей в других ситуациях, например, когда ложь рассказывается по просоциальным причинам (например, ложь во благо).

Как и в предыдущих исследованиях (например, Bussey, 1992, 1999; Siegal & Peterson, 1998; Piaget, 1932), возраст детей в значительной степени зависел от их оценок моральных историй. При вынесении моральных суждений младшие дети с большей вероятностью обращали внимание на фактические и многообещающие факторы, чем старшие. Однако они реже принимали во внимание мотивацию по сравнению с детьми старшего возраста.Таким образом, дети младшего возраста обращали больше внимания на фактологичность утверждения и соблюдение или нарушение правил (например, выполнение обещания или нарушение), чтобы дать свою моральную оценку, тогда как дети старшего возраста рассматривали намерение персонажа обмануть себя, чтобы сделать свои оценки. . Эти результаты согласуются с предыдущими исследованиями, которые показали, что, хотя дети в возрасте 4 лет могут делать основные различия между ложью и правдой, их моральное понимание лжи развивается со временем, так как дети младшего возраста в большей степени подвержены влиянию фактов высказываний и внешних факторов. в то время как на детей старшего возраста больше влияют намерения и внутренние факторы (например,g., Bussey, 1992, 1999, Peterson et al., 1983; Пиаже, 1932 г.). Таким образом, чтобы полностью понять, как дети начинают понимать ложь, важно изучить не только их способности к классификации, но и их оценки правдивых и неправдивых заявлений.

Что еще более важно, шестой важный вывод настоящего исследования показал, что лживое поведение детей связано с их моральными оценками. Эти результаты отличаются от предыдущих исследований (Talwar et al., 2002, 2004), которые не обнаружили или не обнаружили взаимосвязи между моральным пониманием и поведением, возможно, из-за того, что в текущем исследовании использовалась более полная оценка нравственного понимания детей.В частности, исповедники имели более высокие показатели достоверности, чем рассказчики лжи. Другими словами, дети, признававшие свой проступок, с большей вероятностью ценили правдивость и давали ей более высокие оценки независимо от ситуации. Напротив, дети, которые предпочли солгать, обычно не придерживались строгих взглядов на необходимость говорить правду. Эти результаты показывают, что дети, придерживающиеся более релятивистских взглядов на моральное значение лжи, могут быть более склонны лгать, тогда как те, кто придерживается более строгих моральных взглядов на ложь, с большей вероятностью признаются.Еще один заслуживающий внимания вывод заключается в том, что по сравнению с лжецами и исповедниками, те, кто не заглядывал, дали самые положительные оценки историям, в которых главный герой сдержал обещание, и самые отрицательные оценки, когда главный герой истории не сдержал обещание. Одно из возможных объяснений состоит в том, что те, кто не смотрит, больше всего беспокоились о правилах и их соблюдении. Они могли отнестись к инструкции экспериментатора не заглядывать в запрещенную игрушку более серьезно, чем к лжецам и исповедникам, и это беспокойство было достаточно сильным, чтобы побудить их противостоять высокоуровневому соблазну заглянуть в текущую процедуру.Таким образом, хотя способность детей определять, является ли утверждение ложью, не связана с их поведением, их восприятие приемлемости таких утверждений в значительной степени связано с их поведением.

Есть основания сделать несколько оговорок в отношении наших выводов. Во-первых, в настоящем исследовании участвовали дети, которые не слушались инструкций взрослых и лгали им о своем проступке. Хотя предыдущие исследования показывают, что такая ложь распространена среди детей, которых рассказывают родителям и учителям, они также считали ее серьезным нарушением морали (Bussey, 1992, 1999; DePaulo & Jordan, 1982; Newton, et al.2000; Stouthamer-Loeber, 1986, Wilson, et al. 2003), само нарушение не является серьезным и, следовательно, может иметь незначительный характер. Когда ставки высоки или последствия проступка более серьезны, поведение детей, а также его отношение к моральным суждениям могут измениться. Учитывая очевидные этические проблемы, связанные с созданием таких ситуаций, этот вид лжи до сих пор систематически не исследовался. Тем не менее исследования со взрослыми показывают, что в ситуациях с высокими ставками мы с меньшей вероятностью будем соответствовать нашим моральным знаниям и стандартам и с большей вероятностью будем действовать исходя из эгоистичной мотивации (Batson & Thompson, 1999).Во-вторых, настоящее исследование было первым исследованием, в котором была обнаружена связь между нравственным пониманием детей и их лживым поведением с использованием более обширных критериев детского нравственного понимания, чем те, которые использовались в предыдущих исследованиях, которые не смогли найти значимой связи. Несмотря на это методологическое усовершенствование, возможно, что более точная оценка может привести к еще более сильной взаимосвязи. Кроме того, поскольку мы использовали только один поведенческий критерий, неясно, связано ли моральное понимание детей с другими типами лжи, такими как ложь во благо.Будущие исследования с множеством поведенческих и моральных мер понимания предоставят необходимые доказательства, чтобы выяснить, как на поведение детей влияют их моральные знания о лжи и честности, и наоборот.

Таким образом, текущие результаты показывают, что большинство детей в возрасте от 3 до 8 лет лгут, чтобы скрыть свои проступки, и их способность поддерживать эту ложь увеличивается с возрастом. Способность детей контролировать семантическую утечку увеличивается не только с возрастом, но и с увеличением когнитивной сложности.Ложное поведение было связано как с детской теорией психики, так и с исполнительными способностями. Хотя детский обман часто считается проблемой, результаты текущего исследования показывают, что ложь положительно связана с когнитивным развитием детей с точки зрения их понимания чужого ума и управленческих функций. Настоящее исследование служит только первым шагом в понимании возможных факторов, способствующих развитию детского обмана, с акцентом только на вкладе трех основных социальных и когнитивных факторов в лживое поведение детей.В будущих исследованиях необходимо изучить другие факторы, которые могут повлиять на обманчивые способности детей. Например, общие интеллектуальные способности детей, стили воспитания, дисциплинарные стили и культурный контекст также могут быть связаны с развитием лживого поведения (Achenbach & Edelbrock, 1981; Cole & Mitchell, 1998; Lee et al., 1997; Lewis , 1993; Crossman & Lewis, 2006; Stouthamer-Loeber & Loeber, 1986).

13,7: Космос и культура: NPR

Нули / Getty Images / iStockphoto

Мой 4-летний сын недавно крикнул мне, что он весь одет для школы и собирается играть на улице.

Мгновение спустя я увидел, как он появился за окном кухни и начал радостно пускать мыльные пузыри — в своей пижаме.

Это может настораживать родителей, когда дети начинают так лгать (а также юмористически, потому что их так легко поймать на своей лжи). Но в раннем детстве ложь является важной вехой в когнитивном развитии.

Когда дети начинают лгать, это означает, что они понимают, что у других людей другие убеждения, чем у них.Это означает, что они понимают, что убеждения людей не отражают напрямую реальность, а варьируются в зависимости от опыта.

Когда мой четырехлетний ребенок сказал мне, что он одет, он понял, что я его не вижу. Он рассудил, что у меня сложится убеждение, основанное на том, что он мне сказал, а не на реальности. Он воспользовался этой ситуацией, чтобы попытаться внушить мне ложное убеждение (что он был готов к работе), которое послужило его цели (время для игры). Это сложное понимание того, как работает человеческий мозг, является результатом довольно длительного процесса развития.

Примерно до 4 лет дети имеют более простые представления о том, как работает мозг. Они часто думают, что все разделяют одни и те же убеждения и что убеждения являются прямым отражением того, что объективно происходит в мире. Младшие дети ожидают, что их родители будут знать, одеты они или нет, были ли они в ванной или нет, и куда они положили обувь, независимо от того, кто был рядом, когда что-то из этого произошло (или не произошло).

Поскольку они ожидают, что человеческий разум будет содержать прямые копии реальности, младшие дети даже не пытаются обмануть.Игра в прятки с маленьким трехлетним ребенком подтвердит, что он просто еще не понимает концепции обмана — дети этого возраста с удовольствием сообщают ищущему, где именно они планируют «спрятаться».

Исследования в области психологии развития подтвердили связь между пониманием того, как работает мозг, и появлением лжи. (Подробнее об этом вы можете прочитать в статье Тани Ломброзо 2015 года здесь.) Дети, которые понимают, что убеждения могут быть ложными, с большей вероятностью будут лгать в экспериментальных парадигмах (например, говоря, что они не смотрели на спрятанную игрушку), чем дети, которые все еще рассматривают разум как содержащий прямые копии реальности.Когда исследователи дают детям опыт, чтобы ускорить развитие их понимания субъективной природы убеждений, эти дети начинают обманывать, хотя в противном случае они еще не сделали бы этого.

В статье, опубликованной этим летом доктором Гейл Хейман и ее коллегами, было обнаружено, что, как только маленькие дети начинают понимать субъективную природу убеждений, они готовы научиться обманывать. В этом исследовании маленькие дети играли в игру, в которой они могли получить удовольствие, обманывая экспериментатора относительно местоположения скрытого объекта.Дети, которые уже понимали субъективную природу убеждений, очень быстро находили выигрышную стратегию. Они постоянно обманывали экспериментатора, чтобы выиграть игру и получить максимум удовольствия для себя. Но дети того же возраста, которые еще не понимали субъективную природу убеждений, так и не придумали, как обмануть своих партнеров. Они постоянно проигрывали, даже если играли каждый день по 10 дней подряд.

Хотя лгать обычно следует обескураживать, глубокое понимание ребенком того, как работает мозг, является важным достижением.Понимание того, как другие люди приходят к своим убеждениям, позволяет детям более эффективно общаться, развивать лучшие отношения со своими сверстниками и участвовать в более сложных и совместных ролевых играх.

В ходе исследования, которое мы с коллегами провели в моей лаборатории в Нью-Йоркском университете, мы обнаружили, что 4- и 5-летние дети могут использовать свое растущее понимание умов не только для обмана, но и для служения интересам. социальная цель научить другого человека чему-то новому.

В этом исследовании мы попросили детей научить другого (гипотетического) ребенка, как включать новую игрушку. Игрушка включалась, когда одни блоки — но не другие — помещались сверху. Иногда мы просили детей рассказать другому ребенку всю правду о том, как работает игрушка; например, что все красные блоки — независимо от их формы — включили бы его. В других случаях мы просили их обмануть другого ребенка, чтобы он подумал о чем-то, что все еще было точным, но более ограниченным; например, что красные квадраты будут запускать игрушку (но не обязательно другие красные формы).

Дети в этом исследовании внимательно рассматривали как убеждения другого ребенка, так и сообщение, которое мы просили передать им, когда решали, что им делать. Дети, которых просили рассказать всю правду, часто предпочитали показывать другому ребенку, что и красный кружок, и красный квадрат будут включать игрушку. Выбрав две разные формы, они сообщили, что красные блоки включат игрушку, , независимо от формы . Вместо этого эти дети могли бы выбрать два блока одинаковой формы; демонстрация того, что два красных квадрата включают игрушку, также была бы точной демонстрацией.Но эта информация могла породить ошибочное мнение, что работают только красные квадраты. Дети ловко избегали показывать такую ​​вводящую в заблуждение (хотя и точную) информацию. Вместо этого они систематически выбирали образцы, которые недвусмысленно передавали их партнерам.

Напротив, когда детей просили обмануть, они часто выбирали два красных квадрата. У детей не было проблем с подбором блоков, которые эффективно передавали хитрое сообщение, когда их целью было обмануть.

Дети в этом исследовании должны были подумать о том, во что верил другой человек, чем это убеждение могло отличаться от их собственного, и как вера другого человека изменится в ответ на новую информацию. Эти навыки позволяли детям обманывать, а также быть эффективными учителями и коммуникаторами.

Другим недавним утром мой четырехлетний ребенок увидел, как я с тревогой оглядываюсь по сторонам, пока готовился к работе. Он сказал: «Мама, если ты ищешь свой телефон, то он в ящике с ложками для смешивания.«Он видел, как его младший брат вставил его туда ранее этим утром. Он догадался о моих намерениях, понял, что знает кое-что важное, чего не знал я, и смог помочь. Те же навыки, которые позволяют ему лгать, также делают его полезный социальный партнер.

Помимо понимания детьми того, как работает разум, многие другие факторы влияют на то, предпочитают ли они лгать, включая их моральное понимание, исполнительную функцию и особенности конкретной ситуации. И даже после того, как дети начинают лгать, они все равно осталось еще много узнать об обмане и социальном взаимодействии.Тем не менее, начальная, забавная, иногда тревожная и всегда небрежная ложь детей — это признаки того, что они обнаружили что-то важное в том, как устроены умы других людей.

Возможность угадывать, о чем думает кто-то другой, и знать, как повлиять на чужие убеждения, лежат в основе обмана, но также и в эффективном общении и социальном взаимодействии.

Марджори Роудс — адъюнкт-профессор психологии Нью-Йоркского университета. Ее исследования исследуют концептуальное развитие и развитие социального познания.Она пишет в Твиттере на @marjorie_rhodes.

Почему дети лгут? Понимание поведения детей и способы реагирования

Есть ряд причин, по которым дети лгут, от развития до усвоенного поведения. Но одно можно сказать наверняка; часто это не так преднамеренно, как думают взрослые. Узнайте, почему дети лгут, и как на них реагировать.

Ложь часто считается одним из главных нарушений отношений; мы все ненавидим, когда нам лгут, и все мы знаем, что лгать нельзя.Но как бы нам не хотелось это признавать, мы все делаем это в той или иной форме. А дети — одни из самых больших преступников. Кажется, они родились, говоря: «Я этого не делал!»

Есть ряд причин, по которым дети лгут, от развития до усвоенного поведения. Но одно можно сказать наверняка; часто это происходит не так преднамеренно, как думают взрослые.

Почему дети лгут?

• Дети — конкретные мыслители. В спектре лжи есть много серых областей, в том числе белая ложь, чтобы не задеть чьи-то чувства, и ложь бездействия.Конечно, есть очевидная ложь типа «поймал руку в банке с печеньем, но все еще пытаешься обвинить в этом брата», но в большинстве случаев это не так. Некоторая ложь просто принимается, даже поощряется (например, приглашение воображаемого друга на обед), а некоторая ложь вызывает бурную реакцию. Детям с конкретным мышлением эти нюансы затрудняют понимание того, что хорошо, а что нет, когда дело касается лжи.
• Дети получают смешанные сообщения. Помимо того факта, что дети просто изучают социальные нормы, которые невероятно сложны, мир (включая родителей) часто моделирует небольшое искажение истины (т.е. «Это отличный подарок; носков много не бывает! »). На самом деле, очень часто детей успокаивают за то, что они слишком честны (например, «Моя мама сказала, что ненавидит вашу лазанью»). А в телешоу и фильмах очень часто главные герои изображают заговоры и интриги, не имеющие особых последствий. На самом деле, смех обычно заставляет нечестное поведение казаться скорее забавным, чем неуместным.
• Дети не понимают, реальность исправлена. Вы когда-нибудь надеялись, что сможете что-то изменить, просто пожелав этого? Дети не только надеются на это, но и верят, что это возможно.Примерно до семи или восьми лет дети часто видят размытую грань между реальностью и фантазией и не знают, что реальность неизменна. Они думают, что выдавать желаемое за действительное действительно работает. Они верят в супергероев, единорогов и их способность изменять факты. Поэтому, когда они говорят, что не делали этого, они имеют в виду, что хотят, чтобы они этого не делали, и пытаются сделать это правдой.
• Это все плод воображения и экспериментов. Маленькие дети с активным воображением фактически развивают свои познавательные способности.Но воображаемая или притворная игра требует некоторого приостановления истины. Одна из причин, по которой дети лгут, заключается в том, что они вовлекаются в творческую игру, когда говорят или делают что-то менее чем честное. Чтобы сделать его более сложным, одна из важных задач детства — раздвинуть границы, испытать воду, увидеть, что можно, а что нельзя делать (например, «Почему я не могу летать, если прыгаю с вершины горы?»). дерево? »и« Что будет, если я виню в этом кошку? »). Хотя это может быть очень неприятно, это помогает детям познавать мир и самих себя, а также развивать важные социальные навыки.

Советы для родителей: что вы можете сделать с детьми, которые лгут?

То, что ложь сложна, не означает, что вы не можете или не должны ее решать. Как вы и весь мир реагируете на их искажение истины — это то, как дети узнают о честности. Вот несколько советов для родителей, которые помогут вам реагировать на ложь, не упрекая детей за то, что в основном является типичной частью взросления.

• Определите честность. Уделите время разговору о честности и о том, что это значит, чтобы помочь повлиять на поведение ребенка.Укажите примеры из реальной жизни и из их поведения в книгах. Если ваша дочь ошиблась, но сказала правду, вознаградите ребенка за правдивость.
• Различайте фантазию и реальность. Это не означает минимизировать фантазию; это просто означает помочь детям научиться различать фантазии и реальность. В возрасте четырех или пяти лет дети когнитивно способны обдумать это. Вам не обязательно раскрывать настоящую зубную фею, но когда вы видите совместную игру или ваш ребенок проводит полдня, притворяясь собакой, вы можете использовать это как возможность поговорить о том, что реально, что не реально и как чтобы увидеть разницу.
• Узнайте, почему. Наказывать ребенка за ложь, не понимающую, почему он это сделал, неэффективно. В зависимости от возраста вашего ребенка размытые границы реальности, принятие желаемого за действительное, экспериментирование с границами или все вышеперечисленное могут быть причинами, по которым дети лгут. Отправка детей в их комнату не поможет им понять, что пошло не так и как исправить свое поведение. Однако есть эффективные способы дисциплинировать и научить ваших детей, если они лгут. Часто естественные последствия (т.е. ребенок солгает другу, друг злится и не хочет играть) и, возможно, небольшая беседа — лучшее и единственное необходимое наказание.
• Объясните ложь. Поговорите о случаях, когда вы думаете, что лгать — это нормально (если вообще), например, когда вы получаете подарок, который вам не нравится, или когда вы хотите кого-то почувствовать себя лучше. Если вы лежите перед своими детьми (старайтесь не делать этого), рассмотрите ложь и объясните свое объяснение. Это включает в себя такие вещи, как ложь о возрасте вашего ребенка, чтобы получить билет со скидкой, и сообщение соседям, что вы заняты на вечеринке, когда вы на самом деле просто остаетесь дома и смотрите фильм.Знайте, что приведенное вами объяснение послужит уроком для ваших детей. Если вы не хотите, чтобы ваши дети лгали по этим причинам, вам тоже не следует лгать.
• Будьте образцом для подражания. Как хорошо, так и плохо, мы являемся образцами для подражания для наших детей. Если вы солгаете, они тоже. Если вы обманываете, они тоже. Если вы скажете правду, даже когда это сложно, они тоже.
• Расслабьтесь и знайте, что в долгосрочной перспективе это, вероятно, не имеет большого значения. В конце концов, если дети старше 12 лет не продолжают постоянно лгать и о важных вещах, знайте, что это, вероятно, не станет серьезной проблемой поведения ребенка.Продолжайте учить, моделировать и поощрять честное поведение, и они поймут это. Тем временем несколько собак могут съесть домашнее задание, но со временем дети узнают разницу между правдой и ложью и поймут сложные социальные правила, которые их окружают.