Стихи для детей про дуб: Стихи про дуб для детей

Три дуба — сказка для детей

Три дуба — сказка для детей

 
Автор Сергуненков Борис Николаевич
 
Жила одна женщина. Был у неё сын. А муж бросил её одну с ребёнком и уехал далеко. Не слал он ни писем, ни телеграмм. Да женщина и сама не хотела о нём ничего знать, вычеркнула из своего сердца.
Пока ребёнок был маленький, он спокойно рос без отца и считал, что так и должно быть, что все маленькие дети живут, как он, с матерью, без отца. Он радовался утру, солнцу, облакам, бегал по траве, играл в мяч, и не было счастливей ребёнка на свете.
Но когда он немножко подрос, то увидел, что у других детей кроме матерей есть отцы, и однажды он пришел к матери и спросил у неё:
— Мама, а кто мой отец?
Мать, чтобы не тревожить сердце сына, не стала говорить ему правду об отце — она хотела, чтобы ребёнок любил своего отца и гордился им. Во дворе стоял могучий дуб. Ни ветры, ни бури не могли сломить его. И мать сказала, что дуб — отец мальчика. Она сказала это в шутку, но сын принял всё всерьёз.

Сказка про высокий дуб

Автор: Ирина Гурина

Проблема — правила безопасности

Жил да был мальчик Алеша. Он был очень веселый и любил приключения. Мама всегда очень беспокоилась и переживала за него, потому что Алеша был ужасно непослушным.

Однажды Алеша гулял во дворе. Было еще совсем рано, и никто из друзей не вышел. Кто-то завтракал, кто-то спал, а кто-то вообще заболел и грустно сидел у окна, глядя на улицу.

Посреди двора рос старый-престарый дуб. Он был такой огромный, что когда ребята брались за руки, то едва могли обхватить его шершавый ствол своим хороводом. Про этот дуб рассказывали много всяких интересных и таинственных историй. Больше всего Алеше понравился рассказ дворника дяди Пети о том, что на самой верхушке дуба не просто веточки и листочки. Там спрятана от посторонних глаз целая страна. На ветвях лежит большое пушистое облако, а на нем луга, поля, леса и целый город. Только все маленькое-премаленькое. И живут в этой стране волшебные гномы. Они наблюдают за двором и иногда спускаются, чтобы исполнить желание какого-нибудь хорошего и послушного ребенка. Алеша долго ждал, пока маленький гном придет к нему в гости.

Поскучал Алеша во дворе один, да и думает:

— Пока нет никого, залезу-ка я на дуб, поймаю гнома и загадаю ему желание. Заодно и волшебную страну посмотрю, будет потом о чем ребятам рассказать.

Как всегда Алеша совершенно забыл, что мама строго запретила ему залезать высоко.

— Ты еще маленький, — говорила мама. – Не залезай на подоконник, иначе можно упасть и набить огромную шишку. А если окно открыто, то можно вообще вывалиться на улицу. На крыше живут злые эльфы. Как только какой-нибудь маленький непослушный мальчик высовывается в окно, они его тут же подхватывают и уносят далеко-далеко. Никогда еще никто из детей, унесенных эльфами, не возвращался домой. И на забор нельзя залезать, и на деревья. Эльфы всегда начеку. Если ты залез не очень высоко, то они просто подлетят и толкнут тебя, ты упадешь и больно ударишься. А вот если ты залез высоко от земли, то там их волшебства хватит на то, чтобы навсегда забрать тебя к себе.

— А зачем они толкаются? – удивился Алеша.

— Просто так, из вредности, — ответила мама. – Ведь они же злые!

— Никогда не буду высоко забираться, — подумал Алеша. И тут же забыл свое обещание.

Забыл он и про маму, и про эльфов. Так уж ему хотелось влезть на дуб и поймать гнома.

Взял Алеша лесенку, поднялся до первой ветки. А потом с ветки на ветку, все выше и выше. Стал подбираться к верхушке старого дуба. Долго-долго карабкался Алеша по дубу. Но верхушка все никак не приближалась. Зато земля осталась где-то далеко внизу. Ухватился Алеша за ствол и присел отдохнуть. Сидит и думает:

— Зря я полез сюда. Теперь если и поймаю гнома, то придется его просить, чтобы он меня спустил на землю. Какое-то неинтересное желание получается. Ладно, хоть волшебный город увижу.

Вдруг ветка рядом с ним вздрогнула. В зеленой листве кто-то зашевелился.

— Ой, — перепугался Алеша. – Наверное, это злой эльф. Сейчас он меня столкнет вниз!

Алеша начал торопливо спускаться, но нога соскользнула, и он кувырком полетел вниз.

Злые эльфы не успели его схватить, потому что он зацепился штанами за длинную крепкую ветку и повис в воздухе.

Смотрит он вниз, а земли-то и не видно. Где-то далеко-далеко люди разговаривают, собака лает, машины бибикают, а он висит, и того гляди свалится.

Испугался Алеша, стал на помощь звать. Кричит, а сам думает:

— А вдруг эльфы услышат и прилетят за мной?

Подумал так и замолчал. А ветка уже совсем согнулась, вот-вот сломается.

— Кто тут? – раздался вдруг грубый голос.

Затаился Алеша, дышать боится.

— Все, — думает. – Точно, злой эльф за мной прилетел.

Тут ветки раздвинулись и увидел Алеша черную бороду и лохматые брови.

— А-а-а! – закричал Алеша. – Помогите!

— Сейчас помогу, — ответила голова и из зеленой листвы появилась огромная рука.

— Не трогай меня, не трогай, — начал барахтаться Алеша.

— Ты зачем сюда залез? – сердито спросила его голова, а рука крепко схватила за штаны.

— Гномов ловить, — прохныкал Алеша.

— Понятно, — кивнула голова. – Так вот я и есть самый главный гном.

— Если ты, и правда, гном, то спусти меня на землю, — попросил Алеша. А потом добавил: — Только гномы, ведь, маленькие.

— Я кушал хорошо, вот и вырос большой, — ответил гном и потащил его с собой вниз.

Долго-долго они спускались со старого дуба, а когда спустились, оказалось, что весь двор собрался у дерева.

— А где же гном? – спросил Алеша у дворника дяди Пети.

— Домой вернулся, некогда ему тут с тобой заниматься. Он же твое желание уже исполнил.

Алеша поднял голову и посмотрел на высокий дуб, верхушка которого была выше дома.

— Ну что? — нахмурил лохматые брови дядя Петя. – Полезешь еще на дерево?

— Нет. Высоко залезать вообще нельзя. Мне так мама говорила.

— Ну и молодец, — усмехнулся в черную бороду дворник. – Маму надо слушаться.

Заучивание стихотворения «Дуб» И. Токмаковой. Дидактическое упражнение «Что лишнее?»

Ход занятия
Воспитатель показывает детям 3—4 крупные иллюстрации, изображающие природу ранней и поздней осенью.

— До чего же разная осень, не правда ли?—обращается к детям педагог, указывая на картинки. Расскажите о ней (на рассказывание отводится 3—5 мин).
А теперь подумайте, к которой из этих картин относится следующее описание: «Одела осень могучего богатыря в медную кованую броню». Что это за богатырь? Как он одет? (2—3 ответа.) Вот и листья этого богатыря! (Или натуральные, или картинки.) А вот медные новенькие монетки. Сравните цвет монет и цвет листьев. Похожи? Значит, справедливо подмечено, что дубы осенью — в медной броне! Советская поэтесса Ирина Токмакова написала стихотворение «Дуб». Послушайте его.

Прочитав стихотворение, педагог спрашивает, как оно называется, кто его написал.
Как правило, дети с трудом запоминают первые строчки, поэтому воспитателю целесообразно использовать прием «Спрашиваю — отвечай!». Первый вопрос адресуется трем-четырем детям, запоминающим стихи медленнее сверстников (Ира, «Дуб дождя и ветра вовсе не боится»?). Читая вторую стихотворную строку, («Кто сказал, что дубу страшно простудиться?»), лучше ориентировать детей не столько на вопросительную, сколько на удивленно-вопросительную интонацию.

Далее воспитатель интересуется, что означают слова дуб выносливый, закаленный. Спрашивает, какие строчки стихотворения подтверждают, что дуб выносливый и закаленный. («Ведь до поздней осени дуб стоит зеленый».)
Затем педагог читает стихотворение еще раз, дети участвуют в чтении.
Далее стихотворение читает ребенок, которому воспитатель передал желудь или дубовый листок. (Ребенку следует напомнить, как лучше поблагодарить воспитателя за оказанное доверие.) Следующим выступает тот, кому ребенок передал желудь. Воспитатель следит, чтобы дети не забывали благодарить друг друга за проявленное внимание.
Педагог показывает детям картинки с изображениями деревьев: дуба, березы, ели, сосны. Спрашивает, что это, какие !!!
еще деревья дети знают. Воспитанники перечисляют известные им породы деревьев.
Воспитатель добавляет к картинкам еще одну — на ней нарисована ромашка. Спрашивает, что в этой группе предметов лишнее и почему. (Лишняя ромашка. Это цветок, а на всех остальных картинках изображены деревья.)

Педагог убирает все картинки, кроме ромашки. Добавляет к ней колокольчик, полевую гвоздичку и шмеля. Спрашивает, что лишнее в этой группе и почему. Знакомит детей со следующим приемом классификации: «Надо определить, к какой группе относится большинство предметов: деревья, цветы, насекомые и т. п. Предмет, не относящийся к группе, будет лишним». Напоминает, что есть цветы полевые, а есть такие, которые растут только в лесу. Заменяет картинку со шмелем картинкой с ландышем. Просит объяснить, которая картинка лишняя и почему. (Среди полевых цветов оказался лесной ландыш. Он лишний.)
В заключение педагог подводит итог — говорит, что на сегодняшнем занятии дети учились определять, какой предмет в группе лишний, спрашивает, какое стихотворение ребята выучили. Предлагает «домашнее задание» — во время прогулки в парке, лесу проверить, правильно ли сказано в стихах, что «До поздней осени дуб стоит зеленый».

Хрипло до полночной луны
Озвучил дуб своей суровой руной:

«Ты, о королева великолепия, должна
Бледные и рассыпаться обратно в пыль;
Через медленные эоны ты умрешь, —
Судный день жаждет моих жизненно важных органов сейчас.

«Я потомок линии
Старый, имперский, божественный;
Земля произвела моего предка

«Из зарослей священного дуба
Судьбоносные боги Асгарда говорили;
В освященной тени
Бард и Друид пели и молились.

«Выращенный в дубовой утробе
Спал Трифингус, меч рока;
При этом вайдовый Каратак
Отбросьте стального римлянина назад.

«Где, оскверненный легионами врагов,
В содрогающемся лесу роза
Алтари Моны пылающий рудник,
Британия утопила свое горе в крови.

«Тогда страшный указ Норн
Звучало в рощах заброшенных;
Викинги нападают с севера
Замученный каждый scaur и вперед.

«Леса падали с грохотом и грохотом,
Мачтовые галиоты отвергли берег,
С драконьей грудью, — плавал по морю,
Дерзкая опасность, разведывательный страх.

«Выводок Хенгиста и родственники Хорсы,
Семя Гармунда, сыновья Финна,
Датчанин и саксон плывут и подметают
Сражаясь над гневной глубиной;

«Сердца дубовые! их доблесть дала
Право силы управлять волной,
Дал океанской войне Нельсона
Копенгаген, Трафальгар!

«Рев трубы! Барабанная дробь!
Когда придет царство Бальдра?
Горький сок должен стать сладким
В желудях у моих ног?

«Веков я стою здесь
Думая мысли глубокие и тоскливые,
Мечтая торжественные мечты возвышенные
Из тайн Времени.

«Мои корни питаются могилами;
Я ел кости храбрых;
В земле учёные гномы
Прочтите мне их загадочные фолианты.

«Летописи, заветные в воздухе
Все прошлое мне объявить;
Каждый ветер небес приносит
Дань мне на крыльях.

«Сквозь молчание мое гордое и одинокое
Шепот доносится из Неведомого;
Поле размышлений имеет второй кен —
Луна! мертвые оживут снова.

«Солнечный ожог я перенес и муки
От грызунов зимних клыков;
Сражался с торнадо и не оставил
Твердыня, когда горы сотрясались.

«Из зигзагообразного грома
Поразил меня своей огненной язвой,—
В моем ядре хаос ускорился,
И все же я никогда не склонял головы.

«Я устал от лет;
Свергнуты все мои сверстники,
Убит сталью, штормом или пламенем —
Я бы тоже погиб — то же самое.

«И все же я должен немного места
Задержитесь в объятиях жизни
До времени метемпсихоза
Затащи меня в Нифльхейм.

«Зачем избегать или вызывать судьбу?
Мудрее те, кто здраво ждут;
В моем волокне природа говорит,
Жизнь хороша, а добро — это смерть.

«Спаривающиеся птицы родоначальника Spring
В моих ветвях строят и поют;
Трава зеленая и цветы цветут
Где я рассеял свой золотой мрак;

«Вокруг меня играют счастливые дети;
Заблудшие любовники рядом со мной заблудились;
Насекомые щебечут в ночи
Очаровывай меня смутным восторгом;

«Времена года кружат, когда они бегут,
Курьеры щедрого солнца,
Дайте мне сокровище, одолженное
По каждому мощному элементу;

«Служителей мне всего
Зонированный земной шар от полюса до полюса;
В моих бутонах и цветах бьется
Импульсы от центрального отопления;—

«Все это часть меня,
Небосвод и движущееся море;
Я часть всего сущего,
Камень и звезда и человеческое сердце.

«Первопричина вечная, самодельная,
Величие, превосходящее мысли,
Это моя субстанция и моя душа,
Происхождение, желание и цель.

«Через огромный диапазон творения
Дует зимний порыв перемен;
Листоподобный с Древа Жизни закружился
Мир сгниет на разрушенном мире.

«Радуйся, неумолимый час
Чревато clysmian развалинами и stour
Добро пожаловать, курс трансмутации
И космическая ярость Силы.

«Вон там атомизированная вселенная
Теперь собираемся, теперь расходимся,—
В темный хаос тост,
Вернувшись из хаоса — ничего не потеряно.

«Вперед бездонные пустоты смерти
Выпуск воскрешения:—
Пылающий эфир, оживший комок,
Воплощение новых форм Бога.

«Послушай, Луна! — Когда я уйду,
Я, заново рождённый, расцвету;
Из пепла твоего восстанет
Другой Ты, чтобы летать по небу.»

Не говорит больше седой дуб;
Никакого ответа бледная луна не сказала;
Но поэт, услышавший
Размышлял о додонианском слове.

Дети у дуба — Поэма

Под тенью листвы старого дуба,
В беззаботном младенческом ликовании,
Трое маленьких детей сидели и играли,
Или гонялись за деревом.

Так легко и воздушно они шли,
С каждым сияющим лицом,
Трава под их ногами наклонилась,
Отскочила и заняла свое место.

Цветы, что они сорвали и принесли,
Лежали повсюду,
И распространяли свои ароматы по воздуху,
Пока украшали землю.

Яркую вышивку они сделали,
Чтобы украсить сцену,
В сладком смятенье легонько легли
На шелковистую зелень.

Как вокруг дерева бегали и прыгали,
Эти веселые мальчишки
На прошлогодние желуди наступали,
И собирали их в игрушки.

Когда они сели, чтобы их пересчитать,
Под этими высокими ветвями,
Которые когда-то несли прелестные игрушки,
Старик приблизился.

Волосы у него были белые — глаза тусклые;
Так медленно шел он свой путь,
Дети, поднявшись, побежали к нему,
И повели его в тень.

Когда, прислонившись к крепкому старому дубу,
И опираясь на свой посох,
Он слушал, пока говорили болтуны,
И присоединялся к их детскому смеху.

Затем каждый желудь возносился,
С гладким и заостренным конусом
Посаженный близко в своей властной чаше,
Был показан патриарху.

Сказал он: «Дети мои милые,
Возьми каждый по желудевому звуку,
И хоть слово старика слышишь,
Иди спрячь его в землю.

«Каждому дубу будущему
Содержится в его скорлупе;
И когда зародыш его оболочка порвется,
Саржа выглянет из клетки.

» Тогда три молодых дерева, все крепкие и яркие,
И это в быстром увядании,
Будет стоять в глазах их смотрящих,
Как мы, в наших, сегодня.

«Мой отец, когда был шаловливым ребенком
Но на седьмом году жизни,
Желудь из дикого леса
Вынес^ и посадил здесь.

«Оттуда выросло доброе старое дерево, которое так
Раскинуло широко лиственный покров,
И стоит, осеняя нас,
Свидетель моей истории.

» И даже до последних своих дней,
Посадив семя или росток,
Он любил детское дерево вырастить
Для будущей тени или плода.

» Пока он знал, что может не увидеть
Цветок украшает ветку,
Он воспитал их как добро,
Для других после него.

» Когда, чувствуя, что быстротечны годы жизни,
Он увидел ее конец,
Он попросил себе памятник
Дуб, который он здесь посадил.

.. И ныне, под этим травянистым холмом
В красоту природы облаченной,
Которую ты рассыпал цветами,
Его священный прах покоится.

‘ И я, в каждый цветущий год
С младенчества до сих пор,
Слушал здесь певчих птиц,
Что пели с ветки на ветку.

» Целых шестьдесят лет я пришел
Чтобы услышать их весёлые песни ;
И всё же они кажутся всего лишь суммой
Часов , составляющих день !

«В то время как я смотрел на растения и цветы
, Которые украшали холмы и луга,
Они казались посланиями, прочерченными Силой
Свыше, для чтения человеком.»

» Когда над моей головой Пронеслись легкие ветры,
И разбросали листья,
Я думал, что сладкий шепот с неба,
Дохнул на мое сердце.

«Они казались ангельским голосом моего отца,
В тонах мира и любви,
Это подсказало мне сделать мой ранний выбор
Сокровище, чистое наверху.

» Ибо он, когда еще ребенком, положил
В землю желудь низкий,
Покорил свое сердце Тому, Кто сотворил
Дуб растет и растет.

«Тот Бог, что призвал моего отца отсюда
От печали, боли и праха,
Был тогда надежной защитой его сироты,
Теперь моя радость и доверие.

«Это тот, кто заставляет старика улыбаться,
Хоть дрожит, сереет и тускнеет;
Пока еще немного,
Прежде чем я буду с Ним!»

Динамик прекратился ; когда, быстро и немой,
Каждый слушатель отошел в сторону;
В землю положить дубовые плоды,
Как вера легла в сердце.

Я видел в Луизиане живой дуб, растущий Уолта Уитмена — Стихи

  1 

Подумать о времени — обо всей этой ретроспекции!
Думать о сегодняшнем дне, и века продолжались отныне!
   
Вы сами догадались, что не будете продолжать?
Вы боялись этих земляных жуков?
Вы боялись, что будущее будет для вас ничем?
   
Сегодня ничего? Разве безначальное прошлое ничто?
Если будущее — ничто, они точно так же ничто.Подумать только, что солнце взошло на востоке! что мужчины и женщины
были гибкими, настоящими, живыми! чтобы все было живо!
Подумать только, что мы с тобой не видели, не чувствовали, не думали и не переносили нашего
часть!
Думать, что мы сейчас здесь, и нести свою часть!
   
  2 

Не проходит ни дня, ни минуты, ни секунды без
сопровождение!
Не проходит ни дня, ни минуты, ни секунды без трупа!
   
Унылые ночи проходят, и унылые дни тоже,
Болезненность лежания в постели проходит,
Врач, после долгого промедления, дает безмолвное и страшное
искать ответ,
Дети торопятся и плачут, а братья и сестры
отправляются за,
Лекарства стоят неиспользованные на полке — (запах камфоры
долго бродил по комнатам)
Верная рука живого не покидает руки умирающего,
Подергивающиеся губы слегка прижимаются ко лбу умирающего,
Дыхание прекращается, и пульс сердца прекращается,
Труп лежит на постели, и живые смотрят на него,
Оно осязаемо, как осязаемы живые. Живые смотрят на труп своим зрением,
Но без зрения живет другая жизнь и смотрит с любопытством
на трупе.
   
  3 

Думать мысль о Смерти, слившись с мыслью о материалах!
Думать, что потекут реки, и выпадет снег, и созреют плоды,
и действуй на других, как сейчас на нас, — но не действуй на нас!
Думать обо всех этих чудесах города и страны, и других, приносящих
большой интерес к ним - и мы не интересуемся ими!
   
Подумать только, с каким рвением мы строим наши дома!
Подумать только, другие будут так же нетерпеливы, а мы совершенно равнодушны!
   
(Я вижу, как один строит дом, который служит ему несколько лет или семьдесят лет.
или максимум восемьдесят лет,
Я вижу, как один строит дом, который служит ему дольше этого.)
   
Медленно движущиеся и черные линии ползут по всей земле — они никогда не
прекратятся — это погребальные ряды,
Тот, кто был президентом, был похоронен, и тот, кто сейчас является президентом, должен
обязательно похоронят.
   
  4 

Воспоминание о пошлой судьбе,
Частый образец жизни и смерти рабочих,
Каждый по роду своему:
Холодный плеск волн у паромной пристани — роскошь и лед на реке,
полузамерзшая грязь на улицах, серое унылое небо над головой,
короткий, последний рассвет Двенадцатого месяца,
Катафалк и сцены — другие машины уступают место — похороны
старого бродвейского кучера, в кортеже в основном водители. Спокойной рысью к кладбищу, должным образом грохочет смертный колокол, ворота
Пройдено, свежевырытая могила остановлена, живые горят,
катафалк раскрывается,
Гроб выносят, опускают и ставят, плеть кладут на
гроб, землю быстро засыпают,
Курган наверху сплющен лопатами — тишина,
Минута — никто не двигается и не говорит — дело сделано,
Он прилично убран — есть что-нибудь еще?
   
Он был славный малый, болтливый, вспыльчивый, недурный на вид,
способный постоять за себя, остроумный, чуткий к мелочам, готовый
жизнь или смерть для друга, любил женщин, играл в азартные игры, ел сытно,
напился от души, познал, что такое краснеть, приуныл
до последнего, заболел, получил пожертвование, умер, состарился
сорок один год — и это были его похороны.Большой палец вытянут, палец поднят, фартук, накидка, перчатки, ремень, влажная погода
одежда, тщательно подобранный хлыст, босс, корректировщик, стартер, хостлер,
кто-то бездельничает с тобой, ты бездельничаешь с кем-то, вперед, человек раньше
и человек позади, хороший рабочий день, плохой рабочий день, домашнее животное, среднее
запас, первый вышел, последний вышел, сдача ночью;
Подумать только, что это так много и так близко другим водителям — и
он там не интересуется ими!
   
  5 

Рынки, правительство, заработная плата рабочего — подумать только, что
счет они через наши ночи и дни!
Думать, что другие рабочие будут столь же
их — и все же мы мало или совсем не учитываем!
   
Вульгарное и утонченное — то, что вы называете грехом, и то, что вы называете
Господи, подумайте, какая огромная разница!
Думать, что разница все еще сохранится для других, но мы находимся за пределами
разница. Подумать только, сколько удовольствия!
Вам приятно смотреть на небо? ты получаешь удовольствие от стихов?
Вам нравится в городе? или занимается бизнесом? или планирование
выдвижение и избрание? или с женой и семьей?
Или с матерью и сестрами? или в женской домашней работе? или красивая
материнские заботы?
— Они тоже текут вперед к другим — мы с тобою течем вперед,
Но со временем мы с вами будем меньше интересоваться ими.
   
Ваше хозяйство, барыши, урожаи — подумайте, как вы увлечены!
Подумать только, будут еще фермы, барыши, урожаи — но для вас,
какая польза?
   
  6 

Что будет, то будет хорошо, ибо что есть, то хорошо,
Интересоваться хорошо, и не интересоваться хорошо.Небо продолжает красиво,
Удовольствие мужчины с женщиной никогда не будет пресыщено, равно как и удовольствие
женщин с мужчинами, ни удовольствия от стихов,
Домашние радости, ежедневная работа по дому или бизнес, строительство
дома — это не фантазмы — они имеют вес, форму,
место расположения;
Фермы, прибыль, урожай, рынки, заработная плата, правительство — ни одно из них
фантазмы,
Разница между грехом и добром не заблуждение,
Земля не эхо — человек и его жизнь, и все вещи
его жизнь, хорошо продуманы. Вас не бросит на ветер — вы соберете уверенно и безопасно
вокруг себя;
Себя! Себя! Себя, во веки веков!
   
  7 

Это не для того, чтобы рассеять вас, что вы рождены от матери и
отец — чтобы узнать тебя;
Дело не в том, что вы должны быть в нерешительности, а в том, что вы должны быть решительны;
Что-то долго готовящееся и бесформенное приходит и формируется в тебе,
Отныне вы в безопасности, что бы ни случилось.
   
Собраны нити, что были спрядены, уток пересекает основу,
картина систематическая.Все приготовления оправданы,
Оркестр достаточно настроил свои инструменты —
жезл дал сигнал.
   
Гость, который шел — он ждал долго, по причинам — он
сейчас размещается,
Он из тех, кто красив и счастлив — он из
достаточно тех, на кого смотреть и с кем быть.
   
Закон прошлого нельзя обойти,
Закон настоящего и будущего нельзя обойти,
Закон живых нельзя обойти — он вечен,
Закон продвижения и трансформации нельзя обойти,
Закон героев и добрых деятелей нельзя обойти,
Закон о пьяницах, доносчиках, подлых людях — ни на йоту
можно избежать.  8 

Медленно движущиеся и черные линии беспрестанно идут по земле,
Северянин носится, южанин носится, и они на
Атлантическая сторона, а они на Тихом океане, и они между ними, и все
через страну Миссисипи и по всей земле.
   
Великие владыки и космос хороши, как они есть, — герои и
добрым людям хорошо,
Известные вожди и изобретатели, и богатые собственники, и благочестивые и
отличился, может быть, хорошо,
Но есть еще счет — есть строгий счет
из всех.Бесчисленные полчища невежественных и нечестивых не ничто,
Варвары Африки и Азии не ничто,
Простые люди Европы не ничто — американцы
аборигены не ничто,
Инфицированные в госпитале для иммигрантов не ничто.
убийца или подлец не ничто,
Вечная череда поверхностных людей не что иное, как
они идут,
Низшая проститутка не ничто — насмешница над религией
не ничего, как он идет.
   
  9 

Во всех этих вещах,
Я мечтал, чтобы мы не изменились так сильно, и закон
из нас изменился,
Я мечтал, что герои и праведники будут под настоящим
и прошлый закон,
И что убийцы, пьяницы, лжецы будут под настоящим
и прошлый закон,
Ибо я мечтал, что закона, под которым они теперь, достаточно. В противном случае все превратилось бы в пепел навоза,
Если нас прикончили опарыши и крысы, то Аларум! ибо мы преданы!
Тогда действительно подозрение на смерть.
   
Вы подозреваете смерть? Если бы я заподозрил смерть, я бы умер
в настоящее время,
Как вы думаете, я мог бы идти приятно и хорошо подходит к
уничтожение?
   
  10 

Приятно и нарядно я иду,
Куда я иду, я не могу определить, но я знаю, что это хорошо,
Вся вселенная указывает на то, что это хорошо,
Прошлое и настоящее указывают на то, что это хорошо.Как прекрасны и совершенны животные!
Как совершенна земля и мельчайшие вещи на ней!
   
То, что называется хорошим, совершенно, а то, что называется плохим, просто
как совершенный,
Овощи и минералы — все идеально, а невесомое
жидкости идеальны;
Медленно и верно они перешли к этому, и медленно и верно
они все же проходят.
   
  11 

Клянусь, теперь я думаю, что все без исключения имеет
вечная Душа!
Деревья есть, вросшие в землю! водоросли морские есть!
животные!
   
Клянусь, я думаю, что нет ничего, кроме бессмертия!
Что изысканный план для него и туманный поплавок
для него и связность для него;
И вся подготовка к этому! и тож за это! и жизнь
и материалы вообще для него! 

Осенних стихов для детей | Обучение письму быстро и эффективно!

Добро пожаловать в большой сборник стихов про осень и осень для детей! Обязательно загляните в самый низ страницы, чтобы найти несколько дополнительных осенних стихов для детей младшего возраста. (Многие из них являются классическими осенними стихами для детей, однако я разместил только те стихи, которые, я уверен, находятся в открытом доступе.)

В этой коллекции вы найдете:

• «Песнь леса», Уинифред Саквилл Стоунер-мл.
• «Осенняя песня», Эллен Робена Филд
• Осенние огни, Роберт Льюис Стивенсон
• «Осень, королева года», Уинифред Саквилл Стоунер-мл.
• К сну Хелен Хант Джексон,
• Прощание с фермой, Роберт Льюис Стивенсон,
• Как сошли листья, Сьюзен Кулидж,
• Ноябрь, Элис Кэри,
• Ноябрьское утро, Эвалин Стейн,
• Сентябрь, Хелен Хант Джексон,
• Ярко-синяя погода октября. Хелен Хант Джексон
• «Хаскеры» Джона Гринлифа Уиттиера
• «После сбора яблок» Роберта Фроста
• «Миграция серых белок» Уильяма Ховитта

Песнь леса

Уинифред Саквилл Стоунер-младший.(1902–1983) (Написано в возрасте от пяти до двенадцати лет.)

«Мои листья становятся багряными», сказал гигантский дуб,
«Пора этим детям уже пора искать свою зимнюю постель,
Но как они все еще цепляются за меня и сияют малиновым оттенком,
Они действительно прекраснее перистых облака синего.

«А теперь по всему лесу — список! слышу их голоса звенят,
Но это в тонах печали и вздохов они теперь поют —
‘Увы! прошло, прекрасное лето, и царство зимы близко,
Он безжалостно лишает лес всего ее летнего веселья
Убивая все ее прекрасные листья, а также веселые цветы
И изгоняя весь ее волшебный народ в дальние дома.

Осенняя песня

Эллен Робена Филд (опубликовано в 1894 г.)

Золотые и красные деревья
Кивок мягкому ветру,
Когда он шепчет: «Зима близко»;
И падают коричневые орехи
По громкому зову ветра,
Ибо это осень года.

До свидания, милые цветы!
Сквозь яркие летние часы
Ты наполнил наши сердца радостью
Нам будет тебя так не хватать,
И все же ты должен уйти,
Ибо это осень года.

Теперь дни холодеют,
Когда год стареет,
И луга коричневые и безрадостные;
Храбрая малиновка красногрудая
Ушла из своего гнезда,
Ибо это осень года.

Я тихо молюсь
В конце дня,
Чтоб детишки, такие милые,
Пусть так же чисто растут
Как пушистый снег
Это следует за Осенью года.

Осенние огни

Роберта Луи Стивенсона (1850–1894)

В других садах
И по всей долине,
От осенних костров
Видишь след дыма!

Приятное лето над
И все летние цветы,
Красный костер полыхает,
Серый дым веет.

Спой песню времен года!
Что-то светлое во всем!
Цветы летом,
Огни осенью!

Осень, королева года

Уинифред Саквилль Стоунер-младший (1902–1983) (написано в возрасте от пяти до двенадцати лет)

Когда тыквы такие желтые
И лозы с виноградом в изобилии,
Когда дыни такие спелые
И орехи падают на землю;
Когда хурма теряет свою горечь,
И яблоки такие красные;
Когда мы любим есть кукурузные оладьи
С тех пор, как сбежали жареные колосья;
Когда кончатся каникулы
И дети пойдут в школу,
Они больше не играют в клевер,
Но многое узнают «Правило Арифмоса»,
Когда странные Хеллоуинские самые непослушные эльфы
С гномами и спрайтами появятся,
Пока Жирный День Благодарения заполняет полки –
‘Это ОСЕНЬ, КОРОЛЕВА ГОДА.

Спать

Хелен Хант Джексон (1830–1885)

ноябрьские леса голы и неподвижны;
Ноябрьские дни ясны и ясны;
Каждый полдень прожигает утренний холод;
Утренний снег уходит к ночи.
С каждым днём шаги мои замедляются, светлеют,
Как по лесу я благоговейно крадусь,
Глядя, как всё ложится «засыпать».

Я никогда раньше не знал, какие грядки,
Душистый на запах и мягкий на ощупь,
Лес просеивается, формирует и расстилается;
Я никогда раньше не знал, сколько
Человеческого звука в таких
Низких тонах, как сквозь лесную метель,
Когда все дикие твари ложатся «засыпать».

Каждый день я нахожу новые покровы
Подвернутые, и более милые глаза закрыты;
Иногда незримая мать предлагает
Ее папоротники склоняются перед моими глазами;
Я слышу их хор «спокойной ночи»;
И наполовину улыбаюсь, наполовину плачу,
Слушая, пока они ложатся «засыпать».

ноябрьские леса голы и неподвижны;
Ноябрьские дни светлые и добрые;
Полдень жизни прожигает утренний холод жизни;
Ночь жизни отдыхает долго стоявшим ногам;
Какая-нибудь теплая мягкая постель, в поле или в лесу,
Мать не преминет сохранить,
Где мы можем «уложить нас спать.

Прощание с фермой

 Роберт Луи Стивенсон (1850–1894)

Карета наконец у дверей;
Нетерпеливые дети, быстро поднимаясь
И, целуя руки, хором поют:
Прощай, прощай, все!

Дом и сад, поле и лужайка,
Луговые ворота, на которые мы качались,
Насос и конюшня, дерево и качели,
Прощай, прощай, все!

И здравствуй навеки,
О лестница у двери сеновала,
О сеновал, где паутина цепляется,
Прощай, прощай, все!

Crack идет хлыстом, и мы идем;
Деревья и дома меньше растут;
Наконец, вокруг деревянного поворота мы поем:
Прощай, прощай, все!

Как опали листья

Сьюзан Кулидж (1835–1905)

«Я расскажу тебе, как листья сошли»,
Великое дерево сказало своим детям,
«Ты засыпаешь, Желтый и Коричневый,
Да, очень засыпаешь, маленький Рыжий.
Пора спать.

«Ах!» умолял каждый глупый, надутый лист,
«Побудем еще немного;
Дорогое Древо-Отец, узрите наше горе;
Такой приятный день
Мы не хотим уезжать.

Итак, еще один веселый день
К великому дереву листочки цеплялись,
Резвились и танцевали, и шли своим путем,
На осеннем ветру качались,
Шепча все свои игры среди,–

«Может быть, великое дерево забудет,
И останемся до весны,
Если будем все просить, и уговаривать, и беспокоить.
Но великое дерево ничего подобного не сделало;
Он улыбнулся, услышав их шепот.

«Идите, дети, все спать, — крикнул он;
И прежде чем листья успели молиться,
Он покачал головой, и широко,
Трепеща и шурша повсюду,
Вниз понес листочки по воздуху.

Я видел их; на земле они лежат,
Золотые и красные, сбившийся в кучу рой,
Ожидая одного издалека,
Белое постельное белье, сложенное ей на руку,
Должна прийти, чтобы укутать их в целости и сохранности.

Большое голое дерево посмотрело вниз и улыбнулось,
«Спокойной ночи, милые листочки», — сказал он.
И снизу каждый сонный ребенок
Ответил: «Спокойной ночи», и пробормотал:
«Как хорошо лечь спать!»

ноябрь

Элис Кэри (1820-1871)

Вянут и опадают листья;
Ветры грубы и дики;
Птицы перестали звенеть –
Но позволь мне сказать тебе, дитя мое,

Хотя день за днём, закрываясь,
Становится всё темнее и холоднее,
Корни ярко-красных роз
Сохранятся в снегу.

А когда кончится зима,
На ветках появятся новые листья,
Перепела вернутся к клеверу,
И ласточки вернутся на карниз.

Малиновка будет носить на груди
Яркую новую жилетку,
И прелестнейший придорожный цветок
Будет сиять солнцем и росой.

Листья сегодня кружатся;
Все ручейки сухие и немые –
Но позволь мне сказать тебе, мой милый,
Весна обязательно придет.

Должно быть, суровая, холодная погода,
И ветры, и дожди такие дикие;
Не все хорошо вместе
Иди к нам сюда, дитя мое.

Так что, когда дорогая радость теряет
Свой прекрасный летний блеск,
Подумай, как корни роз
Сохраняются в снегу живыми.

Ноябрь Утро

Эвалин Штайн (1863–1923)

Дыхательное, туманное чудо
Подуло в ночи,
И вот персиковые деревца
В объятиях морозного света.

На яблоневые ветки
Ледяная пленка цепляется,
С ниспадающими нитями паутины
В узорах жемчужных кованых.

Осеннее солнце в изумлении,
Весело вглядывается сквозь
Эту серебряную сеть
Сквозь морозную синеву.

Флюгер огненный,
Жимолость показывает
Ослепительное ледяное великолепие,
И хрусталь — роза.

Вокруг карнизов бахрома
Из сосулек, что кажутся
Издеваются над летними радугами
С разноцветным блеском.

Вдоль дорожки галька
Каждый драгоценный камень;
Трава кисточками инея,
Клевер жемчужина посеяна.

Такой блеск, блеск, блеск
Заполняет весь морозный воздух,
О, неужели тьма
Всегда и везде!

сентября

Хелен Хант Джексон (1831–1885)

Золотарник желтый;
Кукуруза становится коричневой;
Деревья в яблоневых садах
С плодами склоняются.

Синяя бахрома горечавки
Вьются на солнце;
В сумрачных стручках молочай
Спрятался шелк свой спрятанный.

Осока щеголяет своим урожаем
На каждом луговом уголке;
И астры у ручья
На ручейке астры лепить.

С росистых утренних аллей
Сладкие ароматы винограда поднимаются;
В полдень дороги все порхают
Желтыми бабочками.

Всеми этими прекрасными знаками
Сентябрьские дни уже здесь,
Летом лучшая погода,
И осень в лучшем настроении.

Ярко-синяя погода октября

Хелен Хант Джексон (1831–1885)

О солнце, небо и облака июня
И цветы июня вместе,
Вы не можете соперничать ни на один час
Ярко-голубая погода октября;

Когда шумный шмель спешит,
Запоздалый, неэкономный бродяга,
И умирает быстро золотарник,
И аллеи с виноградом благоухают;

Когда горечавки туго закручивают бахрому,
Чтобы сохранить их до утра,
И каштаны падают с атласных боров
Без предупреждения;

Когда на земле красные яблоки лежат
В кучах, как драгоценные камни сияют,
И еще краснее на старых каменных стенах
Вьются листья камыша;

Когда все прекрасные придорожные вещи
Их белокрылые семена сеют,
И в полях, еще зеленых и прекрасных,
Последствия поздние растут;

Когда иссякнут родники и на ручьях
В праздном, золотом фрахте,
Яркие листья бесшумно тонут в тишине
Леса, ожидая зимы;

Когда товарищи ищут сладкую страну, бродят
По двое и по двое вместе,
И считают, как скряги, час за часом
Ярко-голубая погода октября.

О солнце, и небо, и цветы июня,
Сосчитай все свои хвастовства вместе,
Любовь любит больше всего года
Ярко-голубую погоду октября.

Хаскеры

Джона Гринлифа Уиттиера (1807–1892)

Был поздний тихий октябрь, и долгий осенний дождь
Оставил летние жатвенные поля снова зелеными травой;
Прошли первые сильные морозы, оставив все лесные массивы веселыми
Оттенками летней радуги или майских луговых цветов.

В то утро сквозь тонкий сухой туман взошло широкое красное солнце;
Сначала это был огненный диск без лучей, он становился ярче, когда мчался;
Но даже его полуденная слава пала наказанной и покорной
На нивы и сады и мягко рисуемый лес.

И весь тот тихий полдень, медленно клонящийся к ночи,
Он соткал золотым челноком дымку с желтым светом;
Сквозь шатровые буки он прославил гору;
А под ним ярче, зеленее лежали пруд и луг.

И кричащие мальчики в лесных притонах мельком увидели это небо,
Испещренное разноцветными листьями, и засмеялись, они не знали почему;
И школьницы, веселые астрами, у луговых ручейков,
Слили зарево осени с солнцем ласковых взглядов.

Со шпиля и амбара смотрели на запад терпеливые флюгеры;
Но и березы на холме стояли неподвижно, как скалы.
В лесу не слышно было ни звука, кроме беличьей раковины,
И желтых листьев среди ветвей, тихо шелестящих при падении.

Убран яровой хлеб; стерня лежала сухая,
Где июньские ветры катили, в свете и тени, бледно-зеленые волны ржи;
Но все-таки на пологих склонах холмов, в долинах, окаймленных лесом,
несобранный, белеющий на солнце, стоял тяжелый урожай кукурузы.

Низко согнутый осенним ветром и дождем, Сквозь шелуху, сухую и иссушенную,
Развернувшийся из созревшего заряда, сиял желтый колос;
Внизу лежала репа, скрывшись во многих зеленых складках,
И блестел в косом свете золотой шар тыквы.

Там трудился комбайн, и много скрипучих телег
Медленно нес на длинный пол амбара свой груз шелухи и зерна;
Пока широкий и красный, как когда он вставал, солнце не закатилось наконец,
И, как прощание с веселым гостем, День в свете прошел.

И вот! как сквозь западные сосны, на луга, ручьи и пруды,
Пылало красное сияние неба, зажигая все дальше,
Медленно над восточными морскими утесами сияла более мягкая слава,
И закат и восход луны были слились в одно!

Так в тихую ночь ушли сумерки,
И глубже в яркой луне лежали спокойные тени,
Из многих коричневых старых ферм и безымянных деревень,
Их дойка и домашние дела были сделаны, веселые шелухи пришли .

Качались над ворохом урожая, с вил на покосе,
Тускло светили фонари на приятную сцену внизу,
Светящаяся груда шелухи позади, золотые колосья впереди,
И смеющиеся глаза, и занятые руки и румяные щеки блестят.

Наполовину спрятавшись в тихий уголок, безмятежный взором и сердцем,
Переговорив прежние времена, старики сидели в стороне;
Взад и вперед по необлущенной куче, или угнездившись в ее тени,
В прятки, со смехом и криком, играли счастливые дети.

По наущению дочери доброго хозяина, девицы молодой и светлой,
Подняв, чтобы зажечь свои милые голубые глаза и гордость мягких каштановых волос,
Учитель сельской школы, гладкие волосы и гладкий язык,
На причудливую мелодию какого-то старинного псалма, спетой баллады.

После сбора яблок

Роберта Фроста (1874–1963)

Моя длинная двухконечная лестница торчит сквозь дерево
К небу все еще,
И есть бочка, которую я не наполнил
Рядом с ней, и может быть два или три
Яблока, которые я не сорвал с какой-то ветки.
Но со сбором яблок я покончил.
Суть зимнего сна в ночи,
Аромат яблок: Я засыпаю.
Я не могу стереть странность с глаз моих
Я получил, взглянув в оконное стекло
Я скользнул сегодня утром из поилки
И прижался к миру седой травы.
Он растаял, и я позволил ему упасть и разбиться.
Но я был здоров
На пути ко сну, прежде чем он упал,
И я мог сказать
Какую форму должен был принять мой сон.
Увеличенные яблоки появляются и исчезают,
Конец стебля и конец цветка,
И каждое красновато-коричневое пятнышко становится ясным.
Мой свод стопы не только держит боль,
Он держит давление круглой лестницы.
Я чувствую, как качается лестница, когда сгибаются ветки.
А я всё слышу из подвального ящика
Грохочущий звук
Груз за грузом поступающих яблок.
Ибо я наелся
Сбор яблок: Я переутомился
Большой урожай, которого я сам желал.
Было десять тысяч тысяч фруктов, чтобы коснуться,
Береги в руке, подними и не дай упасть.
За всех
Ударивших о землю,
Неважно, если не ушибленных и не усеянных жнивьем,
Непременно в сидро-яблочную кучу
Как ни на что не годных.
Видно, что будет тревожить
Этот мой сон, какой бы сон он ни был.
Если бы он не ушел,
Сурок мог бы сказать, похоже ли это на его
Долгий сон, как я описываю его приближение,
Или просто человеческий сон.

Миграция серых белок

Уильяма Ховитта (1792–1879)

Когда в юности я путешествовал
По каждой северной стране,
Много странного слышал я,
И много странного видел.

Но ничего там не радовало меня больше
Чем, когда в осенний коричневый цвет,
Я пришел, В глубь бездорожного леса,
В город серых белок.

Были сотни, что в полых стволах
Из старых-старых деревьев жили,
И хранили запасы, твердо у их дверей,
Из сладостной мачты, когда она падала.

Но скоро явились голодные дикие свиньи,
И с воровскими рылами выкопали
Их зарытый клад, и не оставили им
Хоть чашу желудей.

Тогда заболтались в гневе,
И все до единого указ,
В леса кедровые густые
По холмам и долам бежать.

Через холмы и долины, через холмы и долины,
Много лиг они прошли,
Как отряд бесстрашных путников
Руководствуясь одним согласием.

Но ястреб и орел, и вглядывающаяся сова,
Ужасно преследовали;
Когда вот! чтобы отрезать их паломничество,
Широкий поток лежал в поле зрения.

Но тогда каждое дивное создание показало
Свое хитрость и отвагу;
С куском сосновой коры во рту,
К ручью подошел он;

И смело лодку свою пустил,
Без малейшего промедления;
Его хлопотливый хвост был его вертикальным парусом,
И он весело плыл прочь.

Никогда не было более прекрасного зрелища
Чем эта флотилия серых белок;
И тревожными глазами я смотрел, чтобы увидеть
Какое счастье он встретит.

Вскоре они достигли бурного мягкого ручья,
И время от времени
Мне было грустно видеть, что какой-то барк потерпел крушение,
И его маленький рулевой ушел.

Но основной флот стойко держался;
Я видел, как они прыгнули на берег;
Они вошли в лес с криком радости,
Ибо их опасный марш был окончен.

Другие ресурсы по стихам осени:

• Листья Элси Н. Брэди
• Календарь для детей (сентябрь, октябрь, ноябрь) Джона Апдайка
• Сбор листьев, Роберт Фрост
• http://www.teachingfirst.net/Poems/Autumn.html

Мороженое «Леопольд» и библиотека живых дубов проводят конкурс стихов для учащихся

Дети сделают почти все, если им будет предложена сладкая награда. Как насчет кулера, наполненного мороженым?

На 11-м курсе учащимся из округов Чатем, Брайан и Эффингем предлагается проявить творческий подход и написать стихотворение. Приз лучшим в разных возрастных группах – … кулер с мороженым Леопольда.

Извините, большие люди, конкурс предназначен для учащихся от детского сада до старшей школы — участвовать могут только дети из государственных школ, частных школ и домашних школ.

Подробнее: Основное мороженое Саванны Leopold’s отмечает свое 100-летие выпуском отмеченной наградами книги

Тема этого года — «Друзья и семья».

Стихи могут быть любыми: от свободного стиха до сонета, хайку, лимерика или пятистопного ямба, если это стихотворение состоит из 20 строк или меньше.Учащиеся в трех округах будут оцениваться в соответствии с возрастом/классом: от детского сада до второго класса, с третьего по пятый класс, с шестого по восьмой класс; и с 9 по 12 классы. Победители, занявшие первые места в каждой группе, получают кулер, наполненный мороженым Леопольда, с доставкой на дом. Участники, занявшие второе место, получат подарочный сертификат Leopold’s Ice Cream на 25 долларов.

Заявки можно подавать на бумаге в любой филиал публичной библиотеки Live Oak в трех округах или в магазин Leopold’s Ice Cream на Бротон-стрит в центре Саванны; или по электронной почте Кэтрин Болдуин, региональному библиотекарю по адресу baldwinc@liveoakpl.орг. «Я читаю все электронные письма, но дети обычно пишут в теме письма что-то вроде «мороженое» или «конкурс сочинений», — сказал Болдуин. Записи должны включать имя учащегося, имя учителя, домашний адрес, возраст, школу, класс и адрес электронной почты.

Заявки можно подавать индивидуально, но учителя также включаются в игру, делая письменное задание или домашнее задание; затем, по словам Болдуина, вводить стихи всего класса.

Помимо мороженого, студенты-победители из Саванны прошлых лет имели возможность прочитать свои стихи на заседании городского совета.

«Последние 10 лет мы делали то, что они приходили в мэрию и читали их членам городского совета, пока все наслаждались мороженым», — сказал Стрэттон Леопольд, владелец мороженого Леопольда. «Мы не можем сделать это в этом году из-за COVID. Так что мы постараемся что-нибудь придумать [для детей]; может быть, устроить экскурсию по мэрии?»

Заявки уже принимаются. Срок подачи заявок истекает 19 февраля. Победители будут объявлены 5 марта.

Барбара Аугсдорфер (Barbara Augsdorfer) — репортер по вопросам образования газеты Savannah Morning News.Свяжитесь с ней по адресу [email protected] или в Твиттере @Babs7983.

Говорящий дуб — Поэма лорда Альфреда Теннисона

За вигвамом лежит город,
Под его сугробом дыма;
И ах! какими восторженными глазами
я обращаюсь к тому дубу.

Ибо, когда моя страсть только началась,
До того, как то, что во мне сгорело,
Любовь, что делает меня трижды мужчиной,
Могла бы вернуться сама надежда;

К тому дубу в поле
Я говорил безудержно,
И с большей верой воззвал
Чем папист к святому.

Часто я говорил с ним наедине
И говорил ему о своем выборе,
Пока он не украл сердце,
И ответил голосом.

То, что он шептал под небом
Никто другой не мог понять;
Я нашел его болтливым,
Болтуном в земле.

Но с тех пор, как я услышал его ответ
Много утомительного часа;
‘Было бы хорошо допросить его и попытаться
Если он все еще сохраняет власть.

Радуйся, скрытый по колено в папоротнике,
Широкий дуб Самнер-Чейс,
Чьи верхние ветви можно различить
Крыши Самнер-плейс!

Скажи, на чем я вырезал ее имя,
Если когда-либо девица или супруга,
Прекрасная, как моя Оливия, пришла
Чтобы отдохнуть под твоими ветвями.—

«О Уолтер, я приютил здесь
Какая бы ни была девичья благодать
Старый добрый Саммерс, год за годом
Созревший в Самнер-Чейсе:

«Старый Саммерс, когда монах был толстым,
И , выпуская стриженый и гладкий,
Скрутил бы свой пояс туго и похлопал бы
Девочек по щеке,

«Еще, презирая пенсы Питера,
И пронумерованные бусы, и расправа,
Блеф Гарри ворвался в спенс
И повернул капоты по течению:

«И я видел несколько десятков из тех
Свежие лица, которые будут процветать
Когда его мужественное смещение поднялось
Чтобы преследовать оленя в пять;

«И все, что из города гуляло бы,
Пока тот буйный ветер не заработал
В котором хмурая душа пивовара
Мимо меня прошла, как аист:

«Легкие девицы королевской крови,
И другие , мимолетная похвала,
Прямая, но слишком полная в зародыше
Для пуританских пребываний:

«И у меня есть тень многих групп
Красавиц, которые родились
Во времена чайной чашки капюшона и обруча ,
Или пока носила повязку;

«И ноги и руки с любовными узлами весело
Обо мне прыгали и смеялись
Модный Купидон дня,
И пронзительно его блестящее древко.

«Клянусь (а то пусть насекомые
Каждый листик в желчь колоть)
Эта девушка, за которую сердце твое болеет,
Трижды стоит их всех.

«За тех и их, по закону Природы,
Увядшие давно;
Но в эти последние весны я видел
Твой собственный удар Оливии,

«С тех пор, как она резвилась на лужайке
Зародыша младенца, до того момента, когда
Первые цветы ее юности
Может номер пять из десяти.

«Клянусь листвой, и ветром, и дождем,
(И услышь меня своими ушами)
Это, хотя я кружусь в зерне
Пятьсот колец лет —

«Однако, с тех пор как я впервые мог отбрасывать тень,
Никогда не проходило существо
Так легко, музыкально сделано,
Так легко на траве:

«Что касается фей, которые порхают
Чтобы освежить газон,
Я держу их изящно связанными,
Но слишком мало мяса.»

О, спрячь колени свои узловатые в папоротник,
И смотри на погоню;
И с самой верхней ветви своей различай
Крыши Самнер-плейс.

Но ты, на которой я вырезал ее имя, клятвы,
Расскажи, когда в последний раз приходила Оливия
Позабавиться под твоими ветвями.
Ее отец покинул свое хорошее кресло,
И поехал на своем охотнике.

«А с ним Альберт приехал на своем.
Я взглянул на него с радостью:
Что первоцвет к воловице,
Так кажется она мальчику.

«Прошел час — и, сев прямо
В бричке с низкими колесами,
Мать покатилась к воротам
За пестрыми серыми.

домой,
И на крышу она пошла,
И вниз по дороге, по которой ты идешь,
Она посмотрела с недовольством.

«Она оставила роман наполовину неразрезанным
На полке из розового дерева;
Она оставила новый рояль закрытым:
Она не смогла угодить себе

«Побежала она, игривая, как жеребенок,
И живее жаворонка
Она послала свой голос через весь зал
Перед ней и парком.

«Легкий ветер гонял ее на крыльях,
И в погоне одичал,
Как бы близко он ни цеплялся
О милом ребенке:

«Но легкий, как любой ветер, который дует
Так летела она движение,
Цветок, которого она коснулась, опустился и поднялся,
И повернулся, чтобы посмотреть на нее.

«И вот она пришла, и вокруг меня заиграла,
И пропела мне все
Из тех трех строф, что ты сделал
О моем гигантском стволе;

«И в порыве шаловливого веселья
Она норовила обнять меня за талию:
Увы, я был так широк,
Меня нельзя было обнять.

«Я желал себе бук молодой
Что здесь рядом со мной стоит,
Что вокруг меня, сжимая каждый в каждом,
Она могла бы сжать свои руки.

«Но казалось, что давление втрое больше сладкий
Как хрупкая хватка древесной корзины,
Или когда я чувствую у себя под ногами
Ягодная складка шиповника. Самнер-плейс! Эти колени мои узловатые,
И нашли, и поцеловали имя, которое она нашла,
И сладко прошептала твое.

«Слеза дрожала от своего источника,
И по моей поверхности ползла.
Мое осязание — что-то грубое,
Но я верю, что она плакала. простой;
Но не было видно ни одной твари:
Она снова поцеловала меня.

«Ее поцелуи были так близки и добры,
Что, поверь мне на слово,
Я твердое дерево и морщинистая кожура,
Но все же мой сок шевелился:

«И даже в моем сокровенном кольце
Наслаждение, которое я различил,
Подобно тем слепым движениям весны,
Это показывает, что год повернулся.

«Трижды счастлив тот, кто может ласкать
Волнистый бальзам колечка—
Подушки, чьи прикосновения могут давить
Нежная ладонь девы. любит
С пыльниками и с пылью:

«Ах! Мой друг, дни были кратки
О чем говорят поэты,
Когда то, что дышит в листе,
Могло соскользнуть с коры и ходить.

«Но могло Я, как в минувшие времена,
Из брызг, и ветвей, и стеблей,
Всосал и собрал воедино
Жизнь, которая в них распространяется,

«Она не нашла меня таким нерадивым;
Но слегка выпустив через’,
Я бы заплатил ей поцелуй за поцелуй,
С ростовщичеством к этому.»

О цвети высоко, с лиственными башнями,
И возвышайся над лесом,
Преследуй свою любовь среди беседок
Но оставь мне мою. ;
Тысяча благодарностей за то, что узнаю
И что осталось рассказать.
Наконец, утомившись игрой,
Она опустила голову на руку
И у ног моих легла.

«Ее веки опустили свои шелковые карнизы
Я дышал ей в глаза
Все лето моих листьев
Приветствие, смешанное со вздохами.

«Я взял роящийся звук жизни—
Музыку города—
Ропот барабана и флейты
И убаюкал их в своей собственной.

«Иногда я пропускал солнечный луч,
Чтобы осветить ее заштрихованный глаз;
Вторая порхнула вокруг ее губ
Как золотая бабочка;

«Третий блеснет на шее
Чтоб колье сияло;
Еще скользнуло, солнечное пятнышко,
С головы до щиколоток прекрасно,

«Тогда сомкну и темнею руки раскину,
И все тени ее отдых—
Капли росы на ее золотую голову,
Желудь в ее груди.

«Но в петушка она завелась,
И вырвала, и вытащила
Моего дубенка из чашки,
И швырнула его по росе.

«И все же это был изящный подарок—
Я почувствовал боль внутри
Как когда я вижу, как дровосек поднимает
Свой топор, чтобы убить мой род.

«Я стряхнул его, потому что он был
Лучшим на дереве.
Он лежит рядом с тобой на траве.
О, поцелуй его один раз для меня.

«О, поцелуй его дважды и трижды для меня,
У которого нет губы, чтобы поцеловать,
Ибо никогда еще не было дуба на lea
Вырастет таким прекрасным, как это. ‘

Ступайте еще глубже в траву и папоротник,
Посмотрите дальше через щель,
Распространитесь вверх, пока ваши ветви не узнают
Фасад Самнер-плейс.

Этот плод твоей Любви благословлен,
Это всего лишь мгновение
Где прекраснейший плод Любви может отдохнуть
Какой-то счастливый день в будущем.

Я целую его дважды, я целую его трижды,
Тепло, которое оно оттуда завоюет
Чтобы более зрелая жизнь могла намагнитить
Молодой дуб внутри.

Но ты, в то время как королевства ниспровергаются,
Или переходят из рук в руки,
Твой лист никогда не увянет, ни еще
Твой желудь на земле.

Май никогда не видел, чтобы тебя расчленили,
Не разрубил топор,
Это искусство прекраснейшего дерева
Отсюда до мыса Ящерицы.

О скала на вершине твоей башни
Все глотки, которые сладко булькают!
Капля всех звездных кульминаций
Бальзам-роса для омовения твоих ног!

Вся трава из шелковистых перьев растет—
И пока он тонет или набухает
Свежий южный бриз вокруг тебя дует
Звук колоколов собора.

Жирная земля питает твой ветвистый корень,
Что под глубоко поражает!
Северное утро над тобой стреляй,
Высоко, в серебряных шипах!

Никогда молния не сожжет твое зерно,
Но, катясь, как во сне,
Низкий гром приносит мягкий дождь,
Это делает тебя широким и глубоким!

И услышь, как я даю торжественную клятву,
Что только рядом с тобой
Буду ли я с Олив скреплять свою клятву,
И получить ее для моей невесты.

И когда мое брачное утро может наступить,
Она, Дриада-подобная, будет носить
Чередующийся лист и желудь
В венке вокруг ее волос.

И я буду работать в прозе и в стихах,
И восхвалять тебя больше в обоих
Чем бард чтил бук или липу,
Или ту фессалийскую поросль,

В которой сидела смуглая вислоухая,
И мистический приговор говорил;
И больше, чем Англия чтит это,
Твой знаменитый дуб-брат,

В котором младший Чарльз обитал
Пока все пути не померкли,
И далеко внизу скакал Круглоголовый,
И напевал угрюмый гимн.

Old Elm говорит: Дерево стихи

Написание упражнений
(маска стихи!)
9034
дерева голоса

Запомнить? Прошлой осенью я пролетел на вертолете мимо окна вашей кухни.

Я дикий сон  Я лес.

Выше приведены несколько примеров «голосов деревьев» из Old Elm Speaks .Когда я писал эти стихотворения и , мне нравилось использовать разные «голоса».

Например: я «поговорил» с деревом в «Празднование». В «Говорит старый вяз» , «Знакомство с дубом» и «Кленовый побег на тыквенной грядке» я притворялся, что — это дерево. Итак, эти стихи были написаны «голосом» дерева.

Несколько стихов в Old Elm Speaks написаны с разных точек зрения — с использованием разных «голосов».«Некоторые из« голосов »вы обнаружите, что в году старый эльм говорит :

	9133 9139
	a vain Willow
	Уличное дерево с секретом

Детям нравится притворяться кем-то другим, и они интуитивно понимают, что видят свой мир таким образом. новый подход к использованию в своей поэзии.

Подобные стихотворения, в которых субъектом стихотворения является говорящий, иногда называют стихотворениями-масками или персонами.

Чтобы представить идею стихотворения о маске, начните с уже знакомого: «Я маленький чайник». Спросите своих учеников, кто говорит. Затем прочитайте вслух подборку стихотворений в масках, в том числе упомянутые выше из Старый Вяз говорит , и попросите своих учеников определить говорящего в каждом стихотворении.

Когда учащиеся освоятся со стихами в масках, попросите их представить себя чем-то другим, неодушевленным или одушевленным.Степлер? Белка? Облако? Футбольный мяч? Дерево, которое они видят из окна своей спальни? Вопросы, над которыми вы, возможно, хотели бы, чтобы ваши ученики подумали:

Знакомство детей с различными «голосами» поэзии породило несколько моих самых захватывающих поэтических семинаров.